заставил меня испытать! Я грешна перед тобой и людьми, но ты пронёс над моей головой карающий меч, не задев меня. Лишь стыд и муки совести гнетут меня, но ты не отнял моей чести и уважения людей. И вот, пройдя сама через грех, я молю о твоей милости к другой. Я могу судить, но не могу осуждать это бедное создание. Виновна ли она или невинна, но не будь к ней более жесток, чем ко мне. Направь ей на помощь достойного человека, который бы спас её от отчаяния, утешил и поддержал. Прошу тебя о снисхождении, Господи. Услышь молитву грешницы. Ведь не за себя я молю, а за несчастного опозоренного ребёнка, мне же, я чувствую, предстоит испить чашу горечи, как возмездие за мой грех».
- Элизабет, вы здесь? - окликнул её приятный мужской голос.
Молодая женщина проворно вскочила на ноги.
- Да, Теофил.
- Мама сказала, что вам нездоровится.
- Пустяки. Лёгкая головная боль.
- Я рад, что у вас хорошие отношения с мамой. Прежде вы считали, что она не слишком рада нашему браку.
- Мне так казалось до свадьбы, но потом я переменила своё мнение. Леди Гонория очень добра ко мне. Войдите, мне надо с вами поговорить.
Обладатель приятного голоса обладал и приятной наружностью. Он был высок, под стать жене, гибок и изящен. Имел мягкие, немного расплывчатые черты лица и светлые ухоженные волосы.
- О чём, дорогая?
Элизабет решила приступить к цели разговора сразу, без предварительной подготовки.
- Теофил, сегодня я узнала подробности неприятной истории, затрагивающей вас, о которой я прежде почти не имела представления. Девушка, которая воспитывалась в вашем доме и которую выгнали за недостойное поведение, обвиняет вас в том, что вы обманом овладели ею, обещая жениться. Совершённое зло не обратить в добро, но можно попытаться помочь этой несчастной, устроить её и её будущего ребёнка…
- Вы верите ей?! - в ужасе воскликнул мистер Дадли. - Значит, я не зря боялся, что вы узнаете об этой отвратительной истории! Клянусь вам, Элизабет, что я не соблазнял эту девушку. Я пожалел её, решив, что мама слишком сурово обошлась с ней, устроил её на первое время, хотел позаботиться о её будущем… Откуда мне было знать, что она ждёт ребёнка от этого негодяя Адама и решила взвалить свой грех на меня?
- Почему же вы не прогнали Адама? - допытывалась молодая женщина.
Мистер Дадли рассмеялся
- Дорогая, я допросил его и узнал, что он не принуждал эту девицу. А если уж девушка порочна, то неважно, кто первый воспользуется её расположением. Кроме того, я привык к Адаму, а он изучил мои привычки. Где ещё я достану такого исполнительного слугу?.. Вы бледны, дорогая? Я вас расстроил?
- Меня удивляет ваша мужская солидарность, - холодно сказала Элизабет.
- Неужели я не убедил вас в своей невиновности? - шутливо ужаснулся мистер Дадли, нисколько, по-видимому, не опасаясь такого исхода разговора. - Значит, я был прав, до последней возможности скрывая от вас чужой грех. А могло бы случиться, что, узнав об обвинениях этой негодной девчонки, вы отказались бы со мной обвенчаться?
Элизабет отвернулась, и губы её горько сжались.
- Нет, Теофил, не могло, - после непродолжительного молчания ответила она. - Вам не следовало этого опасаться.
- Вы на моей стороне, Элизабет? - спросил муж, беря её за руку.
Если бы он увидел, какая мука отразилась в её глазах!
- Да, Теофил, я ваша жена, жду ребёнка, который будет носить ваше имя, и, что бы ни произошло, я обязана быть на вашей стороне. Вы можете на меня положиться.
- В таком случае, дорогая, не вмешивайтесь в это дело. Чем меньше мы будем о нём вспоминать, тем скорее оно заглохнет.
- А девушка?
- Она уже показала, как опасно пытаться ей помогать. Боюсь, что теперь моя помощь будет равносильна признанию вины, а это окажется губительно для моей репутации и будущего. Не забывайте, Элизабет, что мы живём в обществе, требующем соблюдения определённых нравственных норм. Кроме того, мой дядя погрузился в такое суровое благонравие, что лишит меня наследства при любом самом ничтожном намёке на моё грехопадение. Не подумайте, что я вас осуждаю, но у вас, дорогая, состояние невелико, и ещё неизвестно, когда вы получите наследство после вашей двоюродной тётушки, а для меня дядюшкино наследство уплывёт из-под носа из-за злостной клеветы, если мы не будем вести себя осмотрительно. Давайте не говорить больше об этом, а перейдём лучше на тему, приятную для нас обоих. Скажите, как вы чувствуете себя?
- Неплохо, Теофил.
- А как чувствует себя наш малыш?
- Пока он помалкивает, - улыбнулась будущая мать.
- Значит, пойдёт не в папу, - засмеялся мистер Дадли.
У Элизабет перехватило дыхание.
- Я в детстве был болтлив до крайности, да и теперь ещё не избавился от этой привычки. А как вы полагаете, дорогая, мальчик это будет или девочка? Только не подумайте, что для меня это так важно, я буду любить нашего малыша независимо от пола, но надо ведь приготовиться. Да и придумать имя надо заранее. Мне кажется, если будет девочка, её лучше назвать Беатрис. Так звали мою бабушку. Вы не против, Элизабет?
Молодая женщина согласно кивнула.
- Зато, если будет мальчик, имя ему выберу я. Моего родственника, которого в детстве я очень любила, но который, к сожалению, давно умер, звали Хьюго. Вы согласны назвать ребёнка этим именем, если родится мальчик?
- Хьюго? Ну, что ж, пусть будет Хьюго.
Глава 3
Старый лорд и его родственница
Сэр Роберт Бингли, высокий статный мужчина шестидесяти шести лет с приличествующей этому возрасту сединой, но свежим моложавым лицом, сидел в своём любимом кресле, широком и мягком, и читал книгу. Гофри, лакей старого лорда, уже раза три на цыпочках подходил к дверям кабинета и прислушивался, но так же бесшумно уходил, не решаясь известить его, что обед давно готов. Сэр Роберт строгим, как это было в его обычае, тоном велел его не беспокоить, и прислуга выходила из себя, глядя на гибнущий обед, но нарушить запрет не решалась.
- Ну что? - спросила Мэри.
Это была бойкая женщина среднего возраста, строгая в пределах дома, в котором исполняла несложные и однообразные обязанности горничной, но не забывающая утехи молодости за его пределами.
- Сидит тихо, слышно только, как переворачиваются страницы.
- Он дождётся того, что обед или остынет, или сгорит! - возмутилась Мэри. - Кухарка уже не знает, что делать.
- И будет сам виноват. На его месте я бы не заставлял такую милую служаночку ждать, - сказал молодой развязный лакей и приготовился уже утешить раздосадованную Мэри лёгким, почти братским поцелуем, но отлетел в сторону, отброшенный неожиданно сильным тычком.
- Говорю тебе, не приставай! - сердито прикрикнула Мэри. - Этого ещё не доставало! Забудь свои глупости! Слышишь, парень? Ты здесь ещё недавно и, видно, не распознал здешних порядков. Если милорд узнает про твои проделки, мигом вылетишь на улицу. Сам поступай, как знаешь, а меня оставь: мне моё место дорого.
- Наш хозяин, видать, сама добродетель. Наверное, он уж позабыл, что когда-то был молод. Сухарь и есть сухарь. Бьюсь об заклад, что он и в молодости был таким же застывшим, бездушным, добродетельным камнем, как сейчас.
Несмотря на боязнь лишиться места Мэри зашлась от хохота.
- Ну, уж ты и скажешь, Годфри! А хотелось бы мне посмотреть на него молодого. Красивый, наверное, был мужчина, не хуже мистера Дадли.
- Ну, вы и скажете, душенька! Мистер Дадли! Кто же может считать мистера Дадли красавцем? Взгляните-ка на меня повнимательнее да поприветливее, так сразу перестанете заглядываться на мистера Дадли.
- Не старайся, парень, ничего у тебя не выйдет, - отмахнулась Мэри. - А к мистеру Дадли ты попросту ревнуешь. Признайся, разве не так?
- Разве только немного так, моя ненаглядная. На четверть так, - обрадовался Годфри, умильными глазами следя за Мэри. - А разве могу я не ревновать мою пышечку?
- Ах, негодник! - вспыхнула Мэри, но приятной темы не оставила и даже чуть жеманно повела плечом. - Однако можешь не ревновать, потому что мистер Дадли не решится заводить шашни в доме дядюшки. Чего и тебе советую.
- Это потому, что он не видит мою милашечку так близко, - пояснил Годфри.
- Сейчас он не решится приволокнуться за кем-нибудь и на стороне, - в раздумье сказала Мэри. - Сэр Роберт ещё не решил окончательно, на чьей стороне правда в этом скандале с воспитанницей леди Гонории, и следит за племянником особенно внимательно.
- Чуть что - и нет наследства, - подхватил Годфри. - А кому старик оставит состояние, если умрёт? Не хотели бы вы, обожаемая Мэри, чуть-чуть почаще попадаться на глаза милорду?
- Что это ты выдумал, бесстыдник? - покраснела Мэри и отодвинулась. - Забудь свои фантазии, парень, да не вздумай повторить их ещё раз. Не дай бог, кто-нибудь услышит и доложит хозяину.
- Да кому же докладывать?
- Или сам услышит. Тогда беды не оберёшься… Ну-ка?.. Похоже, остановилась коляска. Выгляни-ка в окно.
- Приехала мисс Тейлор, - двусмысленно усмехнулся Годфри. - С чем на этот раз? Если бы эта леди брала пример с вас, моя драгоценная, и была столь же осмотрительна и неприступна, у сэра Роберта не стало бы почти никаких забот, ведь большую их часть доставляет ему эта сумасшедшая особа. Удивляюсь, как он её ещё принимает. Вы говорили, что это его очень дальняя родственница?.. Вот я и говорю, что к своему племяннику он относится более требовательно, чем к женщине, чьи выходки у всех на устах. Очень, очень смелая дама!
- Пойди и встреть эту смелую даму, Годфри, да будь с ней учтив, как с принцессой крови, - поучающе сказала Мэри, - а то ты слишком уж разыгрался сегодня. Не к добру это.
- Ваше высочество, их сиятельство не велели себя беспокоить, - кривляясь, изрёк Годфри и вышел.
Мэри проводила его глазами, а потом довольно улыбнулась. Ухаживания молодого лакея ей нравились, и разговор с ним доставлял удовольствие, но, хоть в её сердце недавно образовалась пустота, которую требовалось заполнить, ни о каких романах с человеком, служащим при доме, не могло быть и речи.
- Доброе утро, Годфри, - обратилась мисс Маргарет Тейлор к лакею, стремительно входя. - Передайте сэру Роберту, что он мне срочно нужен.
Эта женщина, о которой не умолкали сплетни в гостиных, не была ни красива, ни привлекательна и не смогла бы вскружить голову даже слепому, да и ей самой за сорок пять лет жизни ни разу не пришло в голову, что замужество имеет свои положительные стороны. Над ней смеялись, её замечания повторяли во всех подробностях, её поведение считали вызывающим и просто неприличным, на неё сердились за необычность убеждений, но было в ней что-то неприметное, необъяснимое, отчего перед ней раскрывались двери всех домов.
- Прошу прощения, мисс, но сэр Роберт ушёл в кабинет и не велел его беспокоить, - ответил лакей с самым почтительным видом, но про себя издевательски посмеиваясь.
- Придётся вам его побеспокоить, Годфри, - сказала гостья очень спокойно, но так, словно она читала в душе лакея, как в раскрытой книге, и содержание этой книги ей не нравилось.
Слуга поклонился и поспешил выполнить распоряжение дамы. В эту минуту он не так опасался нарушить запрет хозяина, сколько услышать нечто, промелькнувшее в голосе смешной в своих убеждениях гостьи, над которой у него пропало желание смеяться.
- Милорд, мисс Тейлор просит её принять, - торжественно объявил он, открывая дверь кабинета.
- Что за глупости вы выдумали, любезный
