Соседи, друзья, коллеги. Главы 1-4

словесников, а у меня обе доски и даже открывающиеся части всегда исписаны решениями примеров.
Светлана говорила больше для себя, чем для девушки. Ей надо было наладить с ней свободные и дружеские отношения, чтобы в дальнейшем не испытывать неловкости. Нет ничего хуже, чем сидеть рядом и стесняться к человеку обратиться. И она достигла своей цели: постепенно скованность пропала, и Ольга осмелилась задавать вопросы.
- Я так боюсь брать классное руководство! - сообщила она. - Что это за класс?
- Не знаю. Я там никогда не вела, - ответила Светлана.
- Мне очень хочется работать с детьми, - призналась девушка с большим чувством. - Жаль, что мне не дали маленьких. У меня только один шестой класс, а начинать со старшими тревожно. У меня ещё два восьмых класса и десятый. Всего подучается четыре класса.
- Освоитесь, - поддержала её Света. - Я тоже люблю маленьких, но уже лет пять как не работала с ними. Мне всегда достаются только что набранные десятые классы.
Если бы не появление этой девушки, Светлана сейчас перебрала бы кое-какие бумаги и занялась своими делами, возможно (но лишь в мечтах), даже проработкой главы, которую писала, однако присутствие постороннего человека исключало возможность вольготно раскинуться со своими черновиками, чуть прикрыв их деловыми бумагами. Теперь же, за разговором, она могла заниматься только бездумным, чисто механическим перекладыванием и пересортировыванием книг и папок. Это тоже было полезно, но не так необходимо, чтобы тратить на это день.
- Сидите? - заглянула в кабинет Карасёва.
По контрасту с тихим и даже нежным голосом девушки её вопрос прозвучал особенно резко и громко.
- Сидим, - откликнулась Света, гадая, сообщить новость о потере кабинета сейчас или немного подождать, пока об этом будет известно без её участия.
- Я собрала кое-какие сведения о новом завуче, - сообщила Карасёва. - Напрасно вы сказали, что она немолодая. Ей всего тридцать шесть или тридцать семь лет.
- Правда? - удивилась Светлана. - Вот бы не подумала.
- За последние четыре года она уже сменила две школы, где была завучем. Наша - третья по счёту. Делайте выводы или не делайте - как хотите, но задуматься не мешает.
- А ведёт себя так свободно, словно у себя дома.
- Ей, похоже, на всё и на всех наплевать, - объяснила Карасёва. - Она и в прежних школах держалась свободно. Для неё главное - личные интересы, а она хочет выбиться на руководящую работу. Сначала попытается занять директорское кресло, а потом перейти выше.
- Может, не так всё и плохо, - предположила Светлана. - На меня она произвела приятное впечатление. Директриса, как всегда, рубит с плеча, а эта дипломатично пытается смягчить ситуацию.
- Какую ситуацию? - заинтересовалась Карасёва.
Светлана решила, что скрывать то, что, возможно, будет известно уже сегодня, не стоит.
- Кабинет у меня забрали, - объяснила она.
- Как это? - переспросила Карасёва, и лицо у неё приняло тревожное и сочувственное выражение. - Как у вас могут забрать кабинет?
- У меня своего класса нет, а у Ольги Михайловны, - и Светлана дружески кивнула девушке, - есть. Свободного кабинета в наличии не имеется, а класс должен куда-нибудь приткнуться, вот и решено было передать мой кабинет ей.
- Надо было отстаивать свои интересы! - горячо сказала Карасёва. - Вы, как всегда, согласились?
- Новая завуч пообещала, что половину своих уроков я буду проводить здесь, а половину - в других кабинетах, но бегать по школе мне не придётся, потому что мне будут выделять кабинеты тех учителей, у кого этот день методический. На таких условиях можно поступиться своими интересами.
- Неприятно, - сделала вывод Карасёва. - А как же мы будем собираться, чтобы выпить кофе? Ольга Михайловна, учтите, что на одной из перемен мы будем занимать кабинет.
- Конечно, - робко проговорила девушка.
- И Ольга Михайловна может к нам присоединиться,- добавила Светлана.
Карасёва не могла открыто сказать, что не желала бы этого, а потому лишь уточнила:
- Если у нас не будет какого-нибудь тайного разговора. Извините, но у нас, старых и опытных учителей, бывают свои секреты.
Ольга смутилась, а Светлану прямо-таки обожгла грубая откровенность её приятельницы.
Весть о светланиной потере мгновенно облетела школу, и она не раз в этот же день встречала сочувственные расспросы, отчего у неё на сердце становилось всё теплее. Ко времени ухода с работы она окончательно примирилась с потерей кабинета и обнаружила, что, если хорошенько поразмыслить, плюсов в этом событии гораздо больше, чем минусов.
- Что, Светик, выгнали? - спросил Жигадло, когда она уже спускалась вниз, чтобы идти домой.
- С треском, но без вещей, - пояснила Света. - Половина кабинета остаётся моей.
- А я всё никак не расстанусь с Синичкой, - объяснил Жигадло, как всегда образно именуя коллег. - Сам не пойму, что она сделала с компьютером. Может, подождёшь немного? Я бы тебя проводил.
- Нет, я уже ухожу, - отказалась Светлана, поторопившись распрощаться со своим официальным поклонником.
- Постой, Светик, кое-что скажу, - фыркнул Жигадло. - Сижу я у Синички, копаюсь в её компьютере, а тут входит наш Красавчик. Увидел меня, весь позеленел и этаким официальным тоном мне заявляет: «Мне нужны отчёты по всем проведённым соревнованиям по ОБЖ. Срочно!» На бедную Синичку даже не взглянул, а она вся засмущалась, словно он застал нас целующимися. Знаешь, есть такой анекдот…
Светлана предпочла бы не слышать его анекдотов, потому что они отражали лишь нижепоясные интересы, причём их не скрашивало хоть какое-то подобие остроумия.
- Да, забавно, - согласилась она, чтобы как-то отреагировать на речь Жигадло. - Ну, теперь я точно ухожу. Сейчас, только распишусь. Сколько сейчас времени? Десять минут пятого?
- Берите все двадцать пять минут пятого, - поправил Жигадло. - Эти часы всегда отстают, когда мы уходим, и спешат, когда приходим.
На этот раз Светлана засмеялась искренне.
- Всё, до свидания, а то я никогда не уйду, - решительно проговорила она и обратилась к охраннице, тоже смеявшейся над репликой весёлого учителя. - До завтра.
Теперь, когда ничто не отвлекало внимание Светланы, нежелательные мысли могли захлестнуть её и отравить остаток дня, поэтому она запретила себе думать о неприятном и сосредоточилась на необходимости, во-первых, купить продукты, а во-вторых, продолжить книгу. Первое было выполнить легко, потому что магазин «Пятёрочка» был на другой стороне улицы. Труднее было донести покупки до дома, потому что она не умела ограничиваться малым и всегда набирала лишнее, чтобы на дольше хватило. А выполнение второго дела оказалось под угрозой срыва, потому что Алевтина Ивановна уже сидела у подъезда на скамейке и поджидала очередную жертву, чтобы поговорить.
- Светочка! - обрадовалась она. - То-то я слышу, что лает собака. Ну, думаю, вернулись мои соседи. Когда же ты приехала?
- Вчера поздно вечером, - объяснила Светлана. - Дик много лаял?
- Весь день. Замолчит, прислушается, а потом опять начинает. Вот Базиль, молодец, помалкивал. Я даже пыталась успокоить Дика. Говорю: «Скучаешь? Хозяйка ушла? Потерпи, скоро вернётся». А он затихает, слушает. Я хочу уйти, а он начинает поскуливать, чтобы я говорила дальше.
- Спасибо, Алевтина Ивановна, - поблагодарила Светлана. - Я ещё никого не видела, ничего не знаю. Есть что-нибудь новенькое?
- Есть, - обрадовалась словоохотливая старуха. - Наследник объявился!
- Какой он?
Алевтина Ивановна приняла торжественный вид.
- Молодой и как есть писаный красавец. Высокий, нарядный, стройный, правда, лицо я не особенно разглядела. - И, перестав восторгаться внешностью наследника, она перешла на недовольный тон. - Но каков Пётр Захарович?! Не отписал квартиру мне, и она досталась человеку, который и знать-то его не хотел при жизни, ни разу не навестил. А как старичок умер, так сразу вспомнил, что приходится ему ближайшей роднёй. Вот как сейчас делается! Ни стыда, ни совести! Уже сейчас видно, что бессовестный человек.
- Может, он окажется не очень бессовестным, - возразила Светлана. - Мы ведь его не знаем.
- Светочка, может, ты первая и пострадаешь, - проговорила Алевтина Ивановна. - Он будет жить прямо против тебя, а ещё неизвестно, что он сделает, если ему не понравится лай твоей собаки. Отравит Дика и отвечать не будет.
Беспокойство, и прежде дающее о себе знать, вспыхнуло с новой силой. Дик не был молчаливой собакой и мог вывести из себя нового соседа, если тот не любит животных, особенно если тот решит вздремнуть днём, а пёс звонко залает.
- Не хочу беспокоиться раньше времени, - вслух приказала себе Светлана. - Когда он въедет, тогда и будет видно, есть ли для этого основания.
- Тогда поздно будет, - зловеще уточнила Алевтина Ивановна.
Она посмотрела на расстроенную женщину и согласилась.
- Конечно, заранее всего не предусмотришь. Может, ещё повезёт. А оставил бы Пётр Захарович квартиру мне, у тебя никаких хлопот бы не было. Да что теперь об этом говорить? Не везёт мне с жильём. А ведь у Лёшки была трёхкомнатная квартира. Если бы нам с ним тогда разменяться, то я жила бы себе королевой в собственной квартире. Я бы и на однокомнатную согласилась, лишь бы в центре. Привыкла я жить в центре и не хочу переселяться на окраину. Но чтобы комната была большая, кухня немаленькая, санузел раздельный, и чтобы прихожая была нормальная, а не пятачок между дверями. Так нет же! Обменял её, паразит, на эту двухкомнатную, а я ему и помешать тогда не могла. И хоть бы деньги на дело пошли, а то все пропил.
Светлана не задумывалась над тем, кто и когда сюда приехал, но сейчас вспомнила, что Лёшка и Алевтина Ивановна поселились здесь сравнительно недавно, не больше десяти лет назад, но бойкая старуха оказалась такой общительной, что очень скоро стало казаться, что она жила здесь вечно.
- Я пойду, Алевтина Ивановна, - сказала Светлана. - Мне надо вывести погулять Дика. Отсюда слышу, как он лает.
- Скандалиста, - уточнила старуха. - Иди-иди, порадуй его.
Дик и Базиль услышали, что возвращается хозяйка, когда она ещё только подходила к подъезду, и засуетились возле двери, но убедившись, что она теряет время на болтовню с соседкой, стали проявлять признаки очень сильного волнения. Кот поводил хвостом и то и дело переходил от двери к окну и от окна к двери, а пёсик не сдерживал эмоций, заливаясь лаем. Света торопливо подошла к двери, чтобы открыть её и успокоить собаку, но из квартиры Пшеничниковых выглянула Сабина, как обычно безупречно одетая и накрашенная.
- Светка, без тебя твой Дик прямо с ума сходил. Я не заметила, когда ты приехала, но с самого утра слышу его лай. Лает, лает, потом затихнет. Думаю: всё, успокоился, - а он с новыми силами начинает лаять. До отъезда он вёл себя тише.
- Он отвык, что я могу уходить, - пояснила Светлана. - Ничего, он скоро привыкнет, что я ухожу утром, а прихожу ближе к вечеру. Это сейчас он так волнуется, в первые дни.
- Ты мне памятник должна поставить, а на нём выбить крупными буквами: «За терпение».
- Что на тебя нашло? - спросила Светлана. - Не рано ли?
До Сабины дошёл смысл шутки, и она засмеялась.
Света отрыла дверь, и Дик принялся вертеться у её ног, тыкаться в неё носом и всячески выражать свою радость. Сабина с интересом смотрела на него, и даже улыбнулась.
- Хвост управляет собакой, или собака - хвостом? - спросила она. - Как он