Сожги свой дом

наскоро прожевал кусок телятины и веточку лука и сразу отошел куда-то за дом, и Наталья, тихо сидевшая перед пустой тарелкой рядом с Полиной, опустошенная, тусклая.
Вечером Вера и Олег пошли прогуляться, медленно брели под руку, и Олег шагал легко, временами аккуратно обнимая любимую. Закат случился замечательно красивый, хотя необычный и даже несколько зловещий: малиновый диск солнца, весь в каких-то мелких прожилках, неторопливо садился в горы, четко темнеющие на горизонте, прямо в седловину между отрогами самой высокой сопки. Он раскидывал резкий свет августовского вечера на крыши города, пламенем отражался в стеклах и превратил желтую церковь в совершенно оранжевую, такую же, как и бесконечное небо, не запятнанное облаками, неимоверно огромное и страшное в своей чистоте.
А когда солнце убралось в свою нору и краски вечера погасли, Олег поглядел Вере в глаза, опять утонул в них, и вновь прошептал свой вопрос, содрогаясь и боясь услышать любой ответ. Положительно, это был его вечер, потому что ему сказали:
- Да.
И сразу добавили:
- Молчи, глупый, молчи.

Илья заехал к Олегу через неделю, как-то под вечер. Даже равнодушная ко всему Наталья нашла его странным и спросила мимоходом:
- Уж не заболел ли ты?
Илья мотнул головой, сморщившись, словно у него ныл зуб, но выглядел плохо, лицо его совсем обтянулось, заострившийся нос торчал между лихорадочными пятнами впалых щек. Пальцевы с изумлением отметили, что он небрит. Раньше никто никогда не видел Илью небритым.
- Что это с тобой? Белены объелся? - благодушно спросил Олег, пропуская брата в комнату, но тот и на это не ответил.  
Цели визита тоже никто не понял. Илья сидел молча, Олег спросил насчет рюмочки, получил молчаливый отказ, сходил на кухню и принес кофе, к которому Илья едва прикоснулся, а печенья так и вовсе не стал брать.
Они долго не могли наладить разговор. Илья отмалчивался или отделывался неопределенными междометиями, заметно было, что потуги Олега чем-то заинтересовать родственника ему до лампочки. Более того, создавалось впечатление, что присутствие Олега Илью тяготит.
Олег попытался поддержать беседу, заговорив о делах организации: мол, надеется, что скоро его карьера там пойдет вверх и его назначат, наконец, руководителем группы, а это, брат, здорово, это, брат — доверие.
- Неужели я не заслужил? - спросил он. - Несколько лет вместе, бок о бок, ведем борьбу. Пора бы уже и повышать старые кадры!
- Чего же не повышали? - спросил Илья сухо, без интереса.
Олег пожал плечами.
Илья вдруг развернулся всем корпусом и глянул на брата в упор, и Олег заметил, что и глаза у него совсем больные: воспаленные, будто человек долго их тер, или не спал, или плакал; белки в красных каких-то сосудиках. И еще он заметил, что брат седеет.
- Что ты там вообще нашел, в этой своей организации? - спросил Илья с напором. - На черта тебе вообще она понадобилась?
Олег остолбенел. Этого вопроса он не то, что не ожидал, он вообще никогда не задумывался над такой постановкой. У него все решалось просто: организация существовала, он состоял в ней, а коли так, он всей душой разделял идеалы братства, потому что это были единственно верные идеалы, а значит, это правильно, так тому и быть; все иное — от лукавого. Общество для Олега виделось точно такой же реальностью, как Вера, дед Лексей, желтая церковь в городе, его машина и могила бабки Марьи. Он вообще не знал, что такое  причинно-следственные связи, ему было наплевать на эти связи, его не интересовало, что откуда происходит и к чему может привести.
Никто же не будет интересоваться, что он нашел, положим, в своей квартире и зачем она ему нужна.
Поэтому Олег не знал, что ответить, растерялся, а когда он терялся, становился груб и впадал в пафос.
- А мне по кайфу! - крикнул он. - По кайфу! Там реальные люди сидят, слышишь? Вот что ты сделал, майор, для отечества, а? Ну? Что? Сидите сиднем там у себя за забором, носа никуда не высунете, жопу протирайте перед начальством, да солдатиков строите. А мы — мы дело делаем! Для России делаем! Реальное дело! Вот я, например....
Тут он осекся, провел рукой по лбу, и усилием воли закончил, растеряв весь свой воинственный запал:
- Я вот, например, с пацанами вожусь, в правильное русло их ввожу, так сказать. Что, скажешь, плохо?
Илья подобрался и внимательно слушал, не отрывая глаз от Олега, казалось, что он очень хочет найти что-то для него крайне важное, понять, разрешить какую-то измучившую его проблему. И, кажется, в какой-то части Олегова горячего спича Илья обнаружил искомое, потому что расслабился, провел рукой по волосам, отвернулся и больше ничего не спрашивал.
Он быстро ушел, даже к Наталье не заглянул попрощаться. Олег удивился: и зачем приходил? Как не родной, право слово. Под ложечкой у него засосало, но он быстро успокоился, решив, что этого не может быть, и все идет, как надо, а Илье просто вожжа попала под хвост. Не в себе человек. Точно, не в себе. Бывает. Не с той ноги встал или съел что-то не то, вот и корежит брата.
А Илья унес с собой два маленьких кусочка бумаги: железнодорожные билеты с датами поездок — один  в Н-ск, другой — обратно, которые он нашел в комнате Олега, когда тот вышел приготовить чай. И еще одну бумажку, небрежно вырванный из блокнота листочек, с каким-то адресом. Три маленьких измятых клочка.

Вожжа, попавшая Илье под хвост, видимо, не оставляла его в покое. Верка на неделе позвонила из Н-ска и рассказывала, что, выходя с работы, вдруг как-то наткнулась на Илью, который явно ее поджидал.
- Не могу сказать, что я обрадовалась, - щебетала она в трубку, а Олег влюбленно слушал ее голос, представлял ее милое лицо и даже не сразу понял, что ему говорят.
Илья, по ее словам, как-то вымученно улыбаясь, пригласил ее выпить чаю и час промолчал за столиком в кафе, пока удивленная Вера рассказывала ему то, что тот и так прекрасно знал сам: про последний визит к деду Лексею, про то, как старик намедни изругал вдрызг ленивую тетку из собеса, которая приносит ему пенсию, и швырнул деньги ей вслед, так что пришлось потом их по всему двору собирать, и про то, что дядя Слава с отцом шепчутся, что после свадьбы надо дом дедовский все-таки перестраивать, и думают, чудаки, что никто не знает об их планах, а на самом деле все знают, но делают вид, что не знают...
- А зачем он тебя звал-то? - недоуменно спросил Олег, очнувшись от томной неги.
- А может, ухаживает! - кокетливо засмеялась Вера.
- Нет, этого не может быть, - серьезно ответил Олег. - Он до сих пор по своей Таньке покойной сохнет. А спрашивал чего?
Вера подумала и ответила, что ничегошеньки не спрашивал, ничем не интересовался, угостил ее чаем и молчал, как проклятый.
- Ты знаешь, может, мне показалось, но он, когда прощался, так на меня виновато поглядел... Слушай, Олег, почему он молчит все время? Мне страшно!
- Не обращай внимания, характер такой, - рассеянно ответил Олег, он думал уже о другом. Странное поведение брата начинало его тревожить. Может, влюбился Илья? Этого еще не хватало. Но это брату придется уж как-нибудь самому урегулировать.
А Верка вообще не в курсе про содеянное, тут все в порядке.
Еще больше он встревожился, когда узнал, что Илья в его отсутствие заходил в подвал к пацанам. Он как раз отправился в Н-ск, виделся там с Германом, который последнее время предпочитал общаться с Олегом в штабе, уже давненько не приезжал.
В организации было пусто; впрочем, по разу встретил он и длинного, и Полковника, у каждого из них пытался спросить, как там дела насчет бати (хотя порыв изрядно угас, словно уже сделанное оказалось достаточным если не для спасения отца, то хотя бы для мести). Длинный попросту отмахнулся, даже словом не удостоил, Полковник вгляделся, пробормотал: «Не узнаю», и ушел, бормоча что-то про субординацию.
Герман устроил потом разнос и сказал, что про него не забыли.
- Своих не бросаем! Когда будет нужно, с тобой свяжутся, боец.
В городе его встретил Юрка, который явно не знал, куда себя девать.
- Слышь, Олег, что делать будем? - накинулся он сходу.
- Тише, Юрок, лошадей-то придержи. Ты как был торопыгой, так и остался, - сказал Олег. - Ты о чем?
Юра насупился, хлюпнул и стал похож на себя прежнего: сына рабочего, пьющего втихую в подворотне из бутылки вино.
- Братень твой....
- Ну?
- Да шарился у нас! Все вынюхивал чего-то!
- Да брось ты, что он может вынюхивать. Парню любопытно стало, наконец-то, зашел... А может, меня искал?
- Нет, он с пацанами все тер...
Олег задумался и почувствовал, что его начинает пробирать озноб:
- С тобой говорил?
Юрка мотал головой.
- А с кем говорил?
- Да с молодняком... В деле никого из них не было.
Олег понял, что значит выражение: гора с плеч, и обнаружил, что по лицу стекает пот, точь-в-точь как тогда, когда они сидели в кафе в Н-ске с длинным, Полковником и Германом.
- Ну и расслабься, Юрок, - вздохнул он. - Брат дурью мается, даже если чего-то заподозрил, в жизни ничего не узнает. А может, просто к нам в организацию захотел, а как подступиться, не знает. Точно!
Он хохотнул:
- Во фраер, я его звал сколько раз, а он морду воротил. Офицееер! А нужны ли нам такие офицеры, а, Юрок? Майор майору рознь! Есть такие майоры — кремень, а есть тряпки. Илюха — он парень хороший, только жизнью ушибленный, слабак. Помяни мое слово, Юрок, скоро приползет, проситься будет, да я теперь подумаю, стоит ли его брать.
Юра смотрел на него, как всегда, преданно и с восторгом, и Олег очень бы удивился, если бы узнал, что сразу после этого разговора его заместитель позвонил Герману и со всеми подробностями, уже спокойно, без паники, пересказал и визит Ильи, и только что состоявшуюся беседу.

В сентябре Олег и Вера сидели в беседке во дворе у деда Лексея и обсуждали предстоящую свадьбу. Последнее время эта тема превалировала в их разговорах: кого позвать, как все организовать. Олег хотел пригласить чуть ли не полгорода, да еще всю организацию в придачу; Вере приходилось его иногда спускать с небес на землю, хотя она и была, в принципе, не против:
- Глупый, куда мы денем столько народу?
Олег торжествовал и больше думать ни о чем не мог. Свадьба эта для него символизировала победу, она служила доказательством его состоявшейся жизни, его силы. Он, сам того не понимая, хотел сунуть эту свадьбу под нос всем знакомым: и родным, и товарищам — смотрите, мол, вы меня всегда не ценили, не доверяли, ругали и презирали (так ему казалось), вот вам теперь! Я успешен и женат. Я крут, говорил он себе.
Олег и Вера решили, что после свадьбы переедут в Н-ск, их уже не устраивал маленький городок, который со времен основания поселенцами, конечно, разросся, но недостаточно. Старый, еще больше осевший после наводнения дом деда Лексея, двухкомнатная квартира в девятиэтажке, эти пыльные улицы, эта грязная сумасбродная река надоели молодым, им хотелось в центр, в область, в Н-ск, а там, может, и дальше — кто знает?
Вера стремилась не потерять работу. Олег был уверен, что в Н-ске сможет себе найти занятие, а кроме того, там бурлила жизнь, там было его общество, его товарищи, его братья. Олег хотел принимать участие в их делах, он желал активных действий, лелеял честолюбивые карьерные планы — он ведь слышал, что на празднике говорил Колька-хохол; чем черт не шутит, может, действительно, в депутаты