на свои поить буду, - разозлился Олег. - А ты не суйся, капитан, я ведь не только Вовку по кустам гонять могу, некоторые армейские там тоже бегали.
- Хочешь попробовать? - холодно осведомился Илья, расстегивая уже рубаху.
Олег глянул на его худое лицо и проворчал, шлепая губами:
- Еще чего.
- Вот и хорошо, - подытожил Илья невозмутимо.
На процессе над Иваном Илья не присутствовал и в общей беготне тогдашней не участвовал, а вот вскоре после суда приехал к родителям, да не один. Привел за руку сильно робеющую девчушку и коротко сказал:
- Жена.
Та то краснела, то бледнела, говорила быстро, с пришептыванием, не поднимая глаз. У нее были русые волосы, курносый носик, веснушки и чуть вздернутая губа. Владислав Алексеевич головой качал, но, зная сына, даже не спросил ничего, сдержался.
Вечером ужинали. Илья сказал, вернее, проинформировал:
- Батя, Татьяна беременна. Я квартиру купил, в поселке рядом с частью. Ребенок должен в своем доме расти, а не по казармам...
- Деньги нужны? - спросил Владислав Алексеевич, стараясь подделаться под тон сына.
Тот покачал головой:
- Обойдусь. Вам нужнее. Деда берегите лучше. Я ипотеку взял.
- Вот как. Военную?
- Нет, там ждать долго. Общую. Часть денег скопил, другую — выплачу потихоньку.
- Ну, добро, - сказал отец, потому что сказать было больше нечего.
С Олегом вышла неприятная история. Пьяная компания увела у известного в городе бизнесмена джип, который его супруга оставила во дворе незапертым, поднявшись в квартиру на секунду по какой-то женской надобности, да задержавшись там на час. Захотелось за город: выпить на природе. Отправились по той дороге, что на райцентр, миновали кладбище, въехали в горы, а в горах прошел дождь. Горы вокруг низенькие, сморщенные, да и не горы вовсе — сопочки, кое-где поросшие леском, да все-таки не равнина. Дорога там узкая, после дождя стало скользко, словом, машину не удержали и кувыркнулись через кусты в реку с десяти метров.
Выжили все, но покалечились, а джип угнанный и вовсе восстановлению не подлежал. Олег, слава богу, находился на заднем сидении, сломал руку и ребро, поэтому к нему претензий ни у кого не возникло, даже по деньгам потеря оказалось не слишком большая: основной ущерб взыскали с парня, который был за рулем. Но после аварии Олег притих, а его компания быстро разошлась: водителя посадили, кто-то пить зарекся, а кто-то и вовсе женился, с испугу, что ли?
Олег стал чаще забегать к деду Лексею, даже взялся в доме убрать, и действительно, чище стало, и дед помягчел. У местной пацанвы Олег был в авторитете, вечером выходил к ним на берег, садился в круг, делал глоток из бутылки, но помалкивал, не трепался, как раньше, языком направо-налево. Бывало, и один к реке ходил, долго сидел, соседи удивлялись: вроде рыбу не удит, чего там делает?
- Ты похудел, - сказал ему Илья одобрительно, когда братья пересеклись у деда.
Олег скосился на Илью, сморщился как-то, шлепнул губами раз-другой, будто ответить хотел, но промолчал. Но глядел внимательно, недобро.
Илье до его взглядов дела не было, жена собиралась рожать, и он коротко, по-военному докладывал деду:
- Татьяну тошнит. В госпитале. У нас все нормально.
- Ты бы привез, - просил дед Лексей. - Один раз видел твою Таньку, не разглядел, нешто можно так промеж своих-то?
- После родов, - обещал Илья.
- Дожить бы, - ныл дед, - на правнука-то глянуть. Вот бабка-то порадовалась бы!Здоровье уже не то, Илюша, с утра до вечера кости тянет, так тянет, прямо в землю ложись.
Олег, слышавший весь этот разговор, не выдержал:
- Да ты, дед, нас всех переживешь, чего ломаешься. Ты ж бодряком, дед! Я хаты твоей не дождусь, чую. Мы сдохнем — ты еще на наши могилы походишь...
Дед Лексей моргал:
- Нешто вы понять можете...
Илья позвал Олега во двор, положил руку на плечо и сквозь зубы сказал:
- Еще раз так деду скажешь, изобью. Понял?
Олег дернулся, освободил плечо, ответил коротко:
- Понял.
- Я тебя предупредил, - кивнул Илья.
- Хоть сто раз, не твоя теперь воля, - шептанул Олег тихо, и Илья не услышал. Или сделал вид, что не услышал.
Олег стал у деда даже и ночевать временами. Дед Лексей было обрадовался, в первый же день, как внук остался, суетиться начал, вынул бутылку, шарил по ящикам старого буфета ужин собрать. Олег глянул строго, сообразил яичницу, стол сам накрыл, выпил рюмку и сказал:
- Будет. Спать хочу.
В доме он не остался, наладил себе постель в бане. Дед разочаровано поворчал в бороду, но быстро стих: уж тому был рад, что внук рядом, а что разговаривать не стали много, так успеется.
Прохладным утром он спозаранку вышел помочиться и до того был шокирован, что забыл, куда направлялся: в беседке, которую братья оборудовали для семейных сборищ, уже сидел Олег и читал газету. Дед Лексей, сколько помнил, не видел внука за чтением, разве что когда тот школьником был и бабка Марья лаской его уламывала уроки сделать.
Он подковылял к беседке и спросил нерешительно:
- Это... Олежек, ты што тут?
Внук скосился, поморщился:
- Утро хорошее, дед, свежее. Жалко спать...
Дед Лексей помычал что-то растерянно, еще спросил:
- А што пишут?
Олег усмехнулся.
- Да разное пишут. Разное, дед. Ты иди, иди, куда шел, а то не донесешь... Не мешай, что ли.
Дед испуганно пошаркал к туалету, и уже вечером судачил о неожиданной страсти Олега к чтению с соседями.
- Может, малый твой за ум взялся наконец? - предположил Колька. - А то ведь бедовый парень-то, ты уж, Лексей, звиняй за прямоту. Все хулиганить норовит.
- Да нешто я не знаю, - отмахивался дед. - Его старая разбаловала. Все кудахтала над ним, кудахтала. Докудахталась! А вот, вишь, раненько сидит, читает. Вчера не пил...
- Да ну?
- Ну! Вынес я к ужину, так нет, покривился.
- Дела... - протянул Колька.
- Дела... - вторил дед Лексей.
Утром же, когда Олег ушел, старик подобрал газету, небрежно оставленную на столике в беседке, и прочитал, шевеля губами и морща лоб, название.
Олег читал издание «Завтра». Дед Лексей хмыкнул про себя, покачал головой, бормоча:
- «Завтра»... Название! Кто ж знает, что завтра будет. Завтра, может, старую уже увижу... Сегодня бы управиться, и ладно.
Он понес ее в стопку бумаги для растопки, потом передумал и аккуратно сложил на буфет: может, внуку еще понадобится.
Там ее увидел приехавший через несколько дней Илья, взял, почитал, высоко поднял брови.
- Это чье? - спросил он.
- Да вот... Олегово. Выхожу по утряне, гляжу, сидит!
- Что, мой брат научился читать? - осведомился Илья хмуро: тихая Таня носила ребенка тяжело, чувствовала себя плохо, и ее муж, вырванный из привычных рамок, все время был раздражен и по привычке прятал свое неудовольствие глубоко в себя. Олег был как раз подходящей кандидатурой, чтобы выплеснуть раздражение наружу.
Впрочем, в этот раз родственники не пересеклись, Олег отсутствовал. Не было его и тогда, когда приехал Владислав Алексеевич. И отец, и сын заходили к Ивану на квартиру, узнали от Натальи, что тот вроде бы не жалуется, в колонии работает на производстве, нареканий не имеет и думает попробовать подать на УДО, но об этом говорить еще рано.
Семья Ивана явно не бедствовала. Илья холодно спросил, не требуется ли чего, и скоро ретировался. Владислав Алексеевич посидел подольше, отметил на кухне новую плиту, полный холодильник. В квартире оказалось чисто, ухожено, правда, он не почувствовал домашнего уюта, который так старательно возводил Иван.
- Хорошо, что Олег стал все-таки к деду ходить, - сказал он Наталье. - А то вы один момент совсем старика забросили. Я понимаю: тяжело, Иван сидит, сын озорует. Да ведь вам-то все-таки удобнее, в одном городе живете. Мне каждый день ездить не с руки, работа...
Наталья, хлопотавшая у плиты, вытерла руки полотенцем, устало присела напротив. Ее лицо, круглое, злое, лоснилось после готовки, волосы растрепались.
- Вам не с руки, Владислав Алексеевич, а мне и подавно, - сказала она решительно. - Дед ваш большую семью имеет, а я одна. Как Ивана забрали, так отрезало. Раньше от друзей-приятелей отбою не было, а сейчас зашел бы кто! Все морду воротят. Уж лучше бы мой на заводе спину гнул, чем этак: побывал в начальниках, теперь долго домой не вернется. А мне что делать?
Она раздраженно отшвырнула полотенце.
- Наташа, беда, конечно, да мы же рядом, - сказал Владислав Алексеевич с тем смущением, которое обычно испытывают люди успешные в разговоре с бедствующими. - Ты же, в конце концов, не одна, мы тебе не чужие. И дед не чужой.
- А вы его к себе заберите, деда своего, тогда бы хата освободилась. Нашли бы применение! Все легче будет. Я бы и сама туда переселилась, лишь бы не видеть, как двор весь на меня зыркает, когда из магазина сумки волоку, - зло и визгливо сказала женщина.
- Успокойся, Наталья, Христа ради. Люди, конечно, волки, так и норовят порвать. Вот Иван вернется, тогда посмотрим, что говорить будут... Олег-то помогает?
Наталья, услышав имя сына, расслабилась, смягчилась, даже хлюпнула носом.
- Помогает. Серьезный стал, все пропадает где-то, приходит, запрется у себя и сидит. Не знаю, что делает, тихо у него стало после той аварии. Да и дружки разбежались. Сынок денег приносит, с голоду не помрем.
- А где зарабатывает?
- Да вроде они какой-то бизнес делают. Машины, что ли, гоняют... Он иногда на несколько дней уезжает, а куда, не говорит. «Мама, не жди сегодня, я приеду к пятнице» — и все... Ох, хоть бы с ним беды не случилось.
«Надо бы узнать, что там за машины», - озабоченно подумал Владислав Алексеевич, - «Только не хватало, чтобы вслед за Иваном Олег влип. Совсем семья Пальцевых тогда рассыпется».
Дело, впрочем, оказалось простым и, вроде бы, не криминальным: Олегова компания подрядилась перегонять автомобили, вот и стали ездить с запада на восток, с востока на запад. И деньги за это платили немалые.
Заодно и на собрания организации, в которую недавно вступил Олег, в областной центр ездили. День да ночь — сутки прочь. Короче, все при деле.
Илья позвонил ночью, и Владислав Алексеевич его голос долго не мог узнать: случились помехи со связью. В трубке что-то все время клокотало, исчезало, появлялось вновь, и ничего нельзя было разобрать, пока Владислав не понял, что сын плачет. Это было настолько ужасно, невозможно, немыслимо — чтобы Илья плакал, что Владислав Алексеевич, еще не понимая, в чем дело, схватился за сердце и знаками показывал ничего не понимающей жене, чтобы та накапала валокордин. Полина моргала спросонок, наконец поняла, метнулась в ванную и прибежала обратно с рюмкой. Слава глотнул и лишь тогда услышал обрывок:
- … не спасли.
- Что, кого не спасли? - заорал он, но контакт прервался окончательно, и остаток ночи прошел без сна, в тревоге и мучительной неизвестности. Супруги рвались что-то делать, Слава даже оделся и сбежал в гараж, завел машину, но опомнился и поднялся в обратно квартиру, обосновался на кухне, положив голову на руки, да так и сидел, временами легко задремывая, тут же вскидываясь и ожидая рассвета.
Таня умерла около полуночи, через два часа после родов: у нее открылось сильное кровотечение. Ребенок тоже появился на свет нежизнеспособным.
От ее неброской красоты ничего не осталось, личико сморщилось и стало совсем крохотным и белым. Когда их хоронили, Илье казалось, что гроб стоит пустой. Домочадцы глядели на него испуганно, дед Лексей топтался
Реклама Праздники 25 Мая 2024День филолога 26 Мая 2024День российского предпринимательства 27 Мая 2024Всероссийский день библиотек Все праздники |