Дом. Книга 3. "Идиосинкразия"

не помню. Льет, как из ведра, сутки напролет. Странный дождь такой... Понимаю, когда гроза: ввалил ливень часик-другой, и опять сквозь тучи засветили Фьючерс с Опционом. Понимаю, когда несколько дней без умолку моросит с разной интенсивностью мелкий дождь. Но это вообще: три дня без перерыва идет конкретный ливень без грозы, но мощный».
Хомо взглянул на небо и констатировал: «Такое ощущение, что несколько слоев разных облаков закрыло наши солнца. Снизу тучи прозрачные и легкие, как вата. Их ветер разгонит, тогда за ним второй слой, более плотный, виден. А вот если еще выше заглянуть, то там сплошная синяя свинцовая темень. Синоптики сообщают по телевизору, что за это время уже выпала почти месячная норма осадков. Еще так пару дней польет - и реки вспучатся от паводка. Горные реки уже переполнены».
Рассуждая о погоде, мужчина зашел в здание железнодорожного вокзала. Он подошел к стенду с расписанием движения поездов, откинул капюшон, снял со спины рюкзак и поставил его на пол. Затем повернул голову в сторону больших настенных часов, сверил время на циферблате со временем прибытия и убытия транспорта в пригородном сообщении. Далее для убедительности несколько раз посмотрел на стрелки наручных часов, перевел взгляд на рюкзак, стоявший у его ног, присел на корточки, расстегнул его, осмотрелся по сторонам, словно боялся, что кто-то заглянет в него и увидит содержимое.
Но рассмотреть, что находилось внутри, не представлялось возможным, поскольку это нечто было обернуто либо в полиэтиленовую пленку, либо помещено в целлофановый пакет. Мужчина еще раз подозрительно покосился по сторонам и, не разворачивая полиэтилен, запустил в пакет ладонь, словно пытался убедиться, что поклажа не промокла. Довольное выражение лица свидетельствовало о том, что предмет, находящийся в пакете, не был поврежден дождевой водой.
Он застегнул рюкзак и взвалил себе на спину, перед этим достав из кармана куртки небольшой продолговатый предмет синего цвета. Хомо глянул на него, с недовольным видом покачал головой и полез свободной рукой в карман брюк. Извлек носовой платок. Аккуратно протер им продолговатый синий предмет, уделив особое внимание кнопке, находящейся на конце синей штучки.
Мужчина волновался. Это было заметно по слегка суматошным движениям рук при возвращении платка и синего предмета в пластиковом корпусе по своим карманам. Он еще немного потоптался на месте, словно оттягивал момент начала минуты «икс», кивнул сам себе в знак согласия и направился к выходу из здания железнодорожного вокзала.
Перрон встретил его порывами ветра и потоками воды с небес. Пассажиров, ожидавших свой транспорт перед железнодорожным полотном, почти не было. Лишь две женщины, прикрывшись цветными зонтами, будто грибами вортлуус на длинной ножке с широкой шляпкой, делились друг с дружкой новостями. Возникало ощущение, что эти две дамы случайно встретились на перроне после долгой разлуки, поэтому не хотели ни на минуту прерывать обмен новостями, накопившимися у них за годы разлуки.
Остальные хомо прятались под искусственными укрытиями в виде сводов подземного перехода и козырьков зданий. Те же хомо, на чьи рейсы разрешили посадку, не задерживаясь под открытым небом, спешили занять места в вагонах.
Состав «Деривативы - Трансферт» находился на шестом пути. Чтобы попасть в него, необходимо было пройти подземным переходом. Мужчина двинулся именно к нему. Подойдя к ступеням, он, дабы убедиться, что движется в правильном направлении, взглянул на табло, стоявшее у входа в переход. Но пластинки, из которых обычно складывались слова и цифры, показывали на этом информационном электронном стенде абракадабру. Его залило водой до половины короба, замкнув при этом электрические цепи. Как оказалось, неисправно было не только информационное табло. Рядом мигал всеми цветами и невпопад семафор.
Мужчина хмыкнул, тихо произнеся: «В этой стране все через жопу работает, даже системы безопасности и жизнеобеспечения на транспорте. Весь Хеджер запитан через задницу. Вот так и живем, и функционируем через одно место».
Скривившись, мужчина начал спускаться по ступеням в переход, пробираясь между хомо, прятавшимися от ливня. Он прошел по тоннелю и начал подниматься по ступням к платформе, вдоль которой тянулся железнодорожный путь номер шесть. Электропоезд стоял в ожидании отправки, до которой оставалось семнадцать минут. У этого выхода народу вообще не было. Все желающие совершить посадку на электровоз «Деривативы - Трансферт» ее произвели, а прохлаждаться на перроне, ведя разговоры с провожающими, никто из пассажиров не желал.
Если к категории «народ» можно отнести контролеров (а в отношении их по всем основаниям это можно сделать), то все же трех хомо с красными повязками на рукавах мужчина заметил. Они стояли спиной к стене у самого выхода. Заметив мужчину с рюкзаком за спиной, контролеры дружно повернули голову в его сторону.
«Ну что за шакалья работа у этих хомо? - подумал мужчина, почти поравнявшись с ними. - Нет покоя этим дармоедам даже в ливень. Интересно, а если бы конец света объявили, то эти придурки тоже ловили бы безбилетников? Мало в стране кондукторов и ревизоров, проверяющих и обслуживающих в поездах, электричках и дизелях, так еще придумали и такую заштатную единицу, как "народный контролер", дежурящий на перроне на общественных началах».
- Вы на посадку? - задала вопрос женщина с красной повязкой.
- Нет. Только освободился, - на тюремном сленге ответил мужчина с ранцем.
- Я вас спрашиваю, вы идете на посадку в Трансферт? - задала второй вопрос та же женщина.
- В Трансферте нелетная погода, и посадка запрещена, - на этот раз в духе пилота самолета произнес мужчина.
- Билет, уважаемый, предъявите, - попросил мужчина-контролер.
- А разве для прогулок по территории вокзала необходимо билет покупать? - парировал мужчина с рюкзаком.
- А вы в такой дождь прогуляться пришли? - поинтересовался коллега первых двух контролеров.
- Вам не понять этого ощущения, когда весь мир тонет в воде, а ты можешь свободно созерцать эту трагедию, - витиевато сказал мужчина с рюкзаком.
- Вы провожать кого-то пришли или встречать? - предложила два варианта на выбор женщина.
- Ага. Я собачонку потерял. Не видели?
- Собаку? - скривился один из мужчин с красной повязкой.
- Маленькую. Кило этак на сорок. Не пробегала? - без улыбки спросил мужчина у контролеров.
- Странный тип, - пожала плечами женщина.
- Болен, наверное, - тихо предположил ее коллега.
- А в рюкзаке корм для вашей псины? - пошутил другой мужчина-контролер.
- В рюкзаке у меня тринитротолуол.
- А что это такое? - не поняла женщина.
- Название собачьего корма? - предположил мужчина с повязкой.
- Лекарство от идиотизма, - со знанием дела добавил третий член команды контролеров.
- Да. Этот препарат отлично прочищает не только мозги.
- И помогает? - со знанием дела подмигнул контролер своим товарищам, покрутив пальцем у виска.
- При помощи этого тринитротолуола, - мужчина похлопал по своему рюкзаку, - я взорву весь этот гребаный мир.
- Вы бы горячего чего выпили, а лучше успокоительного, - дала дельный совет женщина. - Может, помогло бы.
- Пойду я, - махнул рукой мужчина с рюкзаком.
- Мир взрывать? - хмыкнул контролер.
- Не мир, так хотя бы поезд, - кивнул на прощание странный хомо и зашагал к началу состава.
- Может, доложить в линейный отдел полиции, что кто-то мир взрывать хочет? - высказал пожелание один из мужчин с красной повязкой.
Но тут из перехода к выходу потянулась группа из четырех хомо, и внимание народных контролеров было переключено на них.
Тем временем мужчина поднялся в тамбур первого вагона, отбросил с головы капюшон, снял со спины рюкзак, достал из кармана синий продолговатый пластиковый предмет с кнопкой, повертел его в ладони. Затем посмотрел сквозь стеклянную дверь в салон вагона. Вагон был открытого типа, без перегородок - салон с креслами, как в поездах местного сообщения, хоть до Трансферта путь не так уж и мал. Его никто их пассажиров не замечал. В основном хомо сидели в ожидании отправления. Вагон был заполнен на треть.
Мужчина глянул на свои часы и подумал: «Время поджимает. Чтобы шагнуть в новую жизнь, пора начинать. Интересно, кто же из присутствующих будет первым?».
* * *
Сегодня открывается после долгой реконструкции Хеджерский драматический театр. Это знаковое событие для всей театральной жизни страны собрало в отреставрированных стенах большое число интеллигенции, политиков, бизнесменов, то есть всех хомо, кто любит искусство от всей души или любит его искусственно, пытаясь лишь засветиться на грандиозном мероприятии.
На этот праздник прибыл и Отци Тунга. Он явился в ХДТ в качестве... наверно, рядового актера этого театра, поскольку поста главного режиссера и генерального администратора он лишился еще до начала реставрационных работ. Продолжая играть различные роли на сцене, пусть и временно арендованной Хеджерским драматическим у иных храмов культуры, Отци постоянно находился в курсе того, как протекало восстановление здания, в котором он отработал не один десяток лет.
И вот Тунга снова имеет возможность пройтись по залам и коридорам ХДТ, в которых слышен шум не отбойных молотков и электродрелей вкупе с матерными выражениями строителей, а гул зрителей, которые медленно прохаживались по ковровым дорожкам, делясь своими впечатлениями перед началом премьеры нового спектакля «Истоки».
Бывший главный режиссер не участвовал в данной постановке. Ему предлагали, и это была не последняя роль, но Отци отказался, как он говорил, не потому, что стал в позу обиженного, а оттого, что совесть нации не может заниматься пропагандой тирана. Поэтому ему на этом мероприятии досталась скромная роль статиста из числа зрителей. Проще говоря. Тунга вручили билетик с местом на балконе. Вот на это он уже обиделся, но новый генеральный администратор сказал, что распределением мест в зрительном зале занималось не руководство театра, а администрация президента. В театр передали сто билетов, а остальное распределили среди иных важных персон. Поэтому, при всем уважении к драматургу Отци Тунга, генеральный администратор, учитывая его заслуги, смог дать ему лишь лучшее место из тех, что досталось сотрудникам ХДТ.
В данный момент должности генерального администратора и главного режиссере в театре исполняли два разных хомо. Первый являлся выходцем их министерства национальной безопасности, полковником в отставке, и занимался хозяйственной деятельностью театра. На должность главного режиссера пригласили хомо из театра Комедии. На что Отци некогда заметил, что всякий комик желает играть роль трагика. «Главное, чтобы драматический не превратился в комический, - такое пожелание Тунга высказал новому главному режиссеру, передавая тому свои полномочия. - Берегите наше детище, - попросил Отци за театр и коллектив, напутствуя того при вступлении в новую должность. - Хватит нам одного клоуна в стране и банды жадных и безграмотных сатиров подле него».
Понятно, что расставаться с властью в ХДТ Отци было больно и непросто. Возможно, оттого он и язвил, давая совет новому главному режиссеру. Как бы там ни было, но два