десять копеек за килограмм, а на рубль три кило. И сколько этих кило в полутора тоннах? Прикинь сам, сколько получится хотя бы с одной машины. Конечно, не все нам с тобой. Надо, как говорят, "отстегнуть" и тем, кто с нами, и тем, кто повыше нас, но даже при этом будем довольны. А если учесть, что это не единичный случай, а отработанная система, такой поток потечет в твой карман, что считать лень станет.
-Интересно, - задумчиво сказал Лёня, - Действительно, так просто, а сам не догадаешься. У меня были богатые друзья в Америке, но они, если не сами, то их родители, получили свое богатство честно. По крайней мере те, которых я знал. Может, есть и другие, я не говорю за всех, но то, что там можно заработать честно, это факт.
-Здесь честно даже водителем трамвая не заработаешь, - ответил Виктор, и рассказал про уловки и обман, к которому был вынужден прибегать, чтобы сохранить свои заработанные деньги.
Все это было не то, о чем ему сейчас хотелось говорить, и Виктор попытался увести разговор от неприятных тем. Скоро они уже предавались воспоминаниям детства.
-Я тебя обязательно с теткой познакомлю, - говорил слегка захмелевший Лёня, - Пусть хоть один человек знает про нас все. Вот увидишь, ты ей понравишься, и она все поймет.
-Посмотрим, - сдержанно ответил Виктор и добавил, - Разве мало того, что мы понимаем друг друга? Давай жить по-американски. Ты же говоришь, что там не принято спрашивать никого о личной жизни? Чем больше тебя слушаю, тем больше проникаюсь уважением к Америке. У нас о ней говорят совсем другое. Давай создадим свою маленькую Америку в этой квартире и никого сюда не пустим? Поднимешь меня до цивильного уровня?
-Я сам еще не поднялся...
-Хотя бы до своего. Отношения бывают крепкими, когда кто-то ведет, кто-то кого-то поднимает...
Оба уже основательно захмелели, и снова потянуло на близость. Они в обнимку вошли в комнату, но Леня вдруг подошел к магнитофону и стал перебирать лежащие на столике кассеты. Кажется, он искал что-то, пока уверенным движением не вытащил одну.
-Поставь вот это, - попросил Леня, - Сейчас увидишь, что я могу. Американские гей клубы не прошли для меня даром...
Виктор поставил кассету Морриконе.
-Садись, - легонько подтолкнул его Лёня к креслу, - Это мой подарок тебе.
Заиграла тема из фильма Профессионал. Виктор не был искушен в искусстве танца. Его водили со школой несколько раз на балет, но действо, происходящее на сцене, как и музыка, существовали где-то в другом пространстве от их шушукающегося и тихо веселящегося зала. Так что, самое большее, что дало ему представление о пластике движений и выразительности человеческого тела, были концертные номера, увиденные по телевизору. Но то, что стало происходить на его глазах, буквально потрясло его.
Виктор с первого взгляда был покорен Лёниным телом, но только сейчас он увидел его подлинную красоту. Это открывалось постепенно. Сначала Лёня просто двигался под музыку так, что казалось, она сама ведет его за собой. При этом он сумел почти незаметно раздеться, оставшись в одних носках и своих неизменных белых трусиках. Но вот музыка стала набирать силу, и Лёнино тело задвигалось, источая невидимую энергию и само при этом растворяясь в ней. Мелодия вела его в этом вихре, а плавные, но энергичные движения создавали удивительный образ, завораживающий до головокружения. Это был уже не он, а какая-то бушующая страсть, заключенная в музыку и тело. Виктор почувствовал, что его глаза наполнились слезами от возникшего сопереживания чему-то, что он сам не мог себе объяснить. В конце третьего проведения Лёня опустился на спину, едва заметным движением избавился от трусиков и предстал перед ним, медленно вырастая в полный рост обнаженным, застыв в заключительной позе, подчеркивающей всю красоту его тела.
Заиграла следующая мелодия, но Виктор остановил магнитофон. Он не мог отойти от увиденного.
Лёня подошел и присел к нему на колени. Он тяжело дышал, а его тело было покрыто потом. Виктор смотрел на него и видел как бы в первый раз. Это был не Леня, это было нечто, вместившее в себя что-то недосягаемое.
-Малыш, у тебя талант, - проговорил, наконец, Виктор.
-Этот танец мы когда-то исполняли с Кевином на конкурсе и заняли первое место, - тихо сказал Лёня, - С тех пор я никогда не танцевал его, потому что он стал для меня олицетворением одиночества. Только сейчас мне вновь захотелось исполнить его для тебя.
-Спасибо, Малыш, - растроганно сказал Виктор, - Таких подарков мне еще никто никогда не делал.
Лёня приблизился, и их губы слились в глубоком поцелуе. Виктор ласкал его стройное тело, и сердце замирало от восторга, как от прикосновений к чему-то фантастическому и непостижимому.
-Малыш, но ведь любой так не станцует. Признайся, ты учился где-то? – спросил Виктор, когда они оторвались друг от друга.
-Пять лет хореографического училища, - тихо ответил Лёня, - Но это все в далеком прошлом.
-Так возвращайся! У тебя же настоящий талант.
-Все это не так просто, Вил, - грустно улыбнулся Лёня, - Ты не знаешь, что такое быть профессиональным танцором. Это не работа, это образ жизни. Я бы даже сказал - служение. Надо постоянно изнурять себя, сидеть на диете и танцевать, танцевать и танцевать. Спроси любого артиста балета, сколько он сил кладет с самого утра, чтобы вечером выйти на сцену. А иначе - он просто не станцует.
Лёня встал, и немного размяв мускулы, улыбнулся, становясь опять самим собой:
-Продолжим наш ужин? Я только ополоснусь...
Виктор вернулся на кухню, и пока в ванной шумела вода, налил и опустошил залпом бокал шампанского. Он все еще не мог придти в себя от увиденного.
-Ты говоришь, что танцевал с Кевином? - спросил Виктор, когда на кухне появился Лёня, - Он тоже умеет так танцевать?
-Ничуть, - улыбнулся Лёня, - Его роль заключалась просто стоять, плавно меняя несколько поз, пока я исполняю танец вокруг него, выражая тем самым свою любовь. Только в самом конце он ее принимает. Эти движения я ему поставил, хотя мне это стоило немалого труда.
-Почему же ты забросил это дело?
-Почему ты забросил дело своего отца? - вопросом на вопрос ответил Лёня, - Вот и я почувствовал, что это не для меня. Я могу так танцевать, только когда иду от себя, а входить в чужой образ у меня не получается. Точнее - получается, но не так. А таких и без меня тысячи. К тому же, я понял, что танцевать то и как хочу, мне не дадут, а стало быть, не стоит этого делать вообще.
-А твой отец тоже танцует?
-Балетмейстер. Он преподает в балетной школе у своего друга. А помог нам перебраться в Америку их третий общий друг, артист, довольно известный, - Лёня назвал фамилию, - Он многим помог оказаться там...
-А мама?
-Мама тоже работала в театре, только драматическом. Редактором, потом завлитом. А тетя закончила биологический, защитила диссертацию. Я тоже поступил на биофак по ее стопам, когда окончательно решил, что покончил с балетом. Отец еще тогда обиделся на меня - он мечтал, что я продолжу его дело, а теперь...
-Давай выпьем, - поднял бокал Виктор, - За тебя, за твой талант. И все-таки мне бы не хотелось, чтобы он пропал...
-Он не пропадет, - с улыбкой ответил Лёня, отхлебнув, - Я буду танцевать для тебя каждый вечер. Я еще тебя научу, вот увидишь.
Они еще долго сидели, пока не опустели две бутылки шампанского, и не было почти все съедено. Чемодан и сумки так и остались не разобранными...
Проснувшись, как и накануне, к вечеру следующего дня, Виктор посмотрел на календарь и определил, что завтра в два часа дня ему идти на работу. Стало быть, пить больше нельзя. Он перевел взгляд на спящего Лёню и стал тихонько гладить его по волосам, стараясь не разбудить. Потом опустил руку под одеяло, но Лёня неожиданно улыбнулся и открыл, прищурив, один глаз.
-Застал на месте преступления, - сказал он, хватая его за руку, - Преступник приговаривается к экзекуции через задний проход...
С дивана они поднялись уже в вечерних сумерках.
-Мне завтра на работу, - сказал Виктор.
-А я съезжу к тетке, обрадую ее своим возвращением, - ответил Лёня, - А потом, обещай мне, что поедем вместе. Я обязательно хочу ее с тобой познакомить.
-Обещаю, если ты считаешь, что так будет лучше.
-Вы понравитесь друг другу. Это же так здорово, когда не надо врать.
-Договорились. А сейчас пойдем, погуляем. Я покажу тебе окрестности.
-Ты мне уже вчера все показал.
-Это была деловая часть, а сегодня сходим в лес. Жаль, что у тебя лыж нет, а то бы покатались.
-У нас самая низкая температура в году пятьдесят градусов. Это где-то плюс десять по Цельсию. Хотя, покататься на лыжах можно. Только надо в горы подниматься. Многие так и делают, у кого ностальгия, но я...- развел руками Лёня, - Я человек теплолюбивый.
Когда они вышли на улицу, уже стемнело. Черная громада леса предстала перед ними сразу, как только перешли дорогу и прошли мимо неврологического санатория. Здесь заканчивалось уличное освещение, и дальше было совсем темно.
-Страшно? - просил Виктор.
-Я, кажется, отвык в Америке от того, что такое страшно, - улыбнулся Лёня.
-И поплатился за это, - завершил Виктор.
Все вокруг как нельзя напоминало ту ночь на окраине парка. Так же темно, так же гудит ветер в стволах деревьев... Виктор взглянул на идущего рядом Лёню. Неужели это его он вытаскивал из-за засыпанной снегом скамейки, тащил на себе к трамваю, отмывал с лица кровь? Мог ли он тогда предположить, что это так для него обернется?
-Тебе не холодно? - заботливо спросил Виктор.
-Я свитер одел, - ответил Лёня, - Сейчас придем, надо вещи разобрать. Если что понравится - носи, мы с тобой одного роста.
-А с документами у тебя что?
-Паспорт российский, Грин карта... Что ты имеешь в виду?
-Паспорт-то менять надо, он у тебя просрочен наверняка.
-Поменяю. Это где?
-Там, где ты был прописан. Надо обратиться в паспортный стол.
-Тогда знаю. Помню, точнее…
-Боюсь, это окажется не так просто, - покачал головой Виктор
-Почему? Российского гражданства меня же никто не лишал. Да и прописку теперь отменили, я читал.
-Ничего у нас не отменили. Просто теперь она регистрацией называется.
-Так это ее проверяют полицейские на улицах?
-Уже заметил? И у тебя проверить могут.
-Видел, но не понял, что это? У нас - раз впустили человека в страну, он имеет право перемещаться куда угодно, только обязан закон соблюдать...
-А у нас, как видишь, иначе. Не грусти и ничему не удивляйся. Я тебя пропишу.
-Да меня тетка пропишет. Она сказала, что свою квартиру мне
