волосы оставались взлохмаченными ветром, а глядящие на него, всегда колючие, а сейчас ставшие по-детски озорными глаза, смеялись. Виктор смотрел на этого отчаянного сорванца, и заражаясь его восторгом, прощал ему все за эту улыбку и за то, что тот не потерял желания радоваться жизни. Пусть так, как умел, если ему неоткуда было быть другим.
-Витек, скажи, ты мудак? – вдруг беззлобно спросил Дима, ловя его взгляд.
-Что? – опешил Виктор и твердо ответил, - Тебе это прощается в первый и последний раз. И только потому, что ты пьян.
-Да я не хочу тебя обидеть, мне понять охота, - заговорил Дима опять в своей манере, разве что более эмоционально, - Ведь ты же хочешь меня. В воде меня разглядывал, сейчас от меня торчишь. Я к тебе и так, и так весь день. Жду, когда ты приставать начнешь, а ты только любуешься мной, как сосной на картине Шишкина. Тебе открытым текстом сказать надо? Я тебе дам!. Хочешь, прям щас? Е...и меня здесь! Я презик захватил. Хочешь?
Он схватился за ремень на джинсах.
-Сядь, - резко сказал Виктор.
-Тогда зачем ты меня позвал? На дорогу, на пиво тратился? Стремаешься, что Лёня узнает, или, что мне еще два месяца до восемнадцати? Трус ты, папик…
-Тебе плохо было весь день? – пристально глядя ему в глаза, спросил Виктор.
-Да нормально все было...
-Тогда оставь при себе все остальное. Я не собираюсь говорить с тобой о чувствах, которые ты никогда не испытывал. Можешь считать, что трус. А насчет Лёни, я тебя предупредил.
Виктор сел ровно и стал молча смотреть в окно. Дима встал, и подтянув спадающие джинсы, вышел в тамбур. Виктору было все равно, вернется он или нет. Он испытывал горькую обиду на себя за свои чувства.
«Мудак ты и есть, - сказал он сам себе, - Из хама не сделаешь пана. Так и будет болтаться всю жизнь, как забытая в жопе клизма, пока не сопьется, не подхватит СПИД, или не сядет, как еще один такой же, которым ты тоже восторгался в детстве…»
В Голицыне в вагон вошло много народа, и среди них оказался Дима. Он молча сел на свое место и прикрыл глаза, задремав, или притворяясь спящим. Виктор продолжал смотреть в окно. На землю, наконец, спустились сумерки. После Одинцова в вагоне зажегся свет, а к Москве подъехали уже в полной темноте за окнами. Когда электричка стала тормозить в Филях, Виктор встал, и не глядя на Диму, пошел к выходу. Тот поднялся следом, а оказавшись на платформе, как ни в чем не бывало, пошел рядом. Они молча дошли до метро, и войдя, расстались – ехать было в разные стороны.
-До свидания, - протянул руку Виктор и впервые ощутил крепкое рукопожатие со стороны Димы.
-До свидания,- ответил тот и прибавил, - Прости меня. Мудак - я.
Сказано это было все тем же тоном, лишь в последних словах послышались слабые, но искрение нотки.
Добравшись до дома, Виктор, не заходя в ванную, устремился к компьютеру. Зеленая иконка возле ника Лёни в чате была тем, что он хотел видеть больше всего. После обмена новостями и ничего не значащими, но желанными для обоих фразами, Виктор решился все-таки рассказать о Евстропове. Он не хотел, чтобы между ним и Лёней была какая-то недоговоренность. Ему даже захотелось позвонить и рассказать все словами, но охваченный порывом, он, не откладывая, написал, что тот опять приходил, что он выследил их в бинокль с крыши, все знает, и в открытую напрашивается третьим.
Лёня долго молчал. Очевидно, новость подействовала ошеломляюще.
«Что ты ответил ему?» - наконец отозвался Лёня.
«Отпираться было бесполезно. Сказал открытым текстом, что мы любим друг друга, и он будет лишним», - написал Виктор.
«А он?»
«Трудно сказать. Шантажировать не собирается, но не отстает. Вчера опять звонил, спрашивал, когда ты приедешь? Говорил, что полюбил тебя. Какой-то бред».
«Как он узнал телефон? Почему он с тобой так откровенен?» - моментально пришел пост.
«Телефон можно пробить по адресу, ты сам знаешь».
«Почему он с тобой так откровенен?» - опять молниеносно продублировал Лёня.
«Я попытался подружиться с ним», - не нашел ничего лучшего ответить Виктор.
«Каким образом?»
«Позвал с собой на речку, разговорил, дал почувствовать, что верю ему»
Виктор клацал по клавишам и понимал, что строки выходят какие-то не такие, что не так надо это все объяснить, но палец машинально нажал Enter.
«Ты ездил с ним на речку?»
Виктор почувствовал, что допустил непростительную оплошность.
«Ты ездил с ним на речку?»
Виктор сосредоточился и начал писать подробный обстоятельный ответ, но когда ударил Enter, сообщение не ушло – возле Лёниного ника светилась красная иконка.
12.
-Виктор Петрович, будьте повнимательней, пожалуйста, - вывел его из задумчивости голос Натальи, - Вы не знаете разницу между тонером и девелопером? Что это такое?
Она положила перед ним на стол документ и добавила:
-Уж от вас я такого не ожидала.
-Простите, исправлюсь, - машинально ответил Виктор.
-Исправление будет отнесено за ваш счет, - бесстрастно объявила та, - Я повторную поездку курьера оплачивать не собираюсь, как и стоимость расходного материала, если он окажется невостребованным.
Уже третий день Виктор ходил подавленный после того злосчастного вечера. Когда он увидел, что Леня вышел из сети не попрощавшись, схватил телефон, и невзирая на дороговизну международных переговоров, начал звонить, но автоответчик всякий раз приятным женским голосом информировал, что телефон вызываемого абонента выключен.
В ту ночь Виктор долго не мог заснуть, проклиная на чем свет себя за эту фразу, за эту поездку и за все, что можно и нельзя. Каждый вечер и каждое утро он с надеждой смотрел в монитор, но иконка не меняла своего цвета, и у Виктора возникало ощущение, что она дала красный свет всей его жизни.
Так прошла неделя.
В субботу зазвонил телефон, и Виктор услышал голос, который ему хотелось слышать меньше всего:
-Это Димон. Поехали на речку, - без приветствий и предисловий возвестил он в своей невыразительной манере.
-Ты в окно смотришь? Какая сегодня речка? – отозвался Виктор и заметил, что его голос прозвучал почти также.
Похолодало, а за окном сгустились серые тучи, грозившиеся обернуться дождем.
-Все равно. Поедем куда-нибудь. Посидим на природе, пивка попьем.
-А ты спросил, хочется мне этого?
-Не хошь, как хошь, - безучастность голоса была непоколебимой, - Лёня не звонил?
-Нет.
-Ну ладно…
-Постой, - остановил его Виктор.
Он не хотел его видеть, но эта неделя так явно давшего о себе знать одиночества, что называется, доконала Виктора. Больше оставаться один на один с собой он не мог.
-Чё?
-Ты где сейчас?
-В автобусе катаюсь, нехер делать.
-В каком автобусе?
-В шестьсот восемьдесят восьмом.
-Куда он идет?
-А фиг его знает…
Виктор услышал шум улицы и еле различимый вопрос, обращенный явно не к нему: «А вы не скажете, до какой остановки он идет?»
-До Юго-западной, - возвестил Дима спустя какое-то время.
-Жди меня там, как сойдешь, на остановке.
Он вышел из дома, и где-то менее чем через час, оказался на Юго-западной.
Еще подходя, он издалека заметил знакомую фигуру в выцветшей фиолетовой ветровке, под которой проглядывала все та же ярко синяя футболка.
«Интересно, у его есть еще какие-нибудь вещи?» - подумалось Виктору.
Дима тоже заметил его и пошел навстречу.
-Здорово, - на сей раз, первый протянул он руку.
-Привет, - ответил Виктор, отвечая на рукопожатие.
-Куда пойдем?
-Ты хотел на природу.
-Куда? Веди, я не знаю.
-Поехали во Внуково, - предложил Виктор, заметив подъезжающий автобус.
Диме было, судя по всему, все равно, и они побежали к остановке.
Автобус мягко катил по Киевскому шоссе. Они сидели в самом конце салона и молча смотрели в окно.
«Зачем я это делаю? – размышлял Виктор, - Еду с почти что пацаном, с которым не имею ничего общего, опять поить его пивом и выслушивать оскорбления…»
Вот и аэропорт. Они сошли на остановку раньше и направились по центральной улице поселка.
-Ну, и где природа? – спросил Дима.
-Будет, - заверил Виктор.
-Затаримся здесь?
Дима кивнул на магазин, и Виктор молча свернул с дороги. Он попросил сразу восемь бутылок - сегодня ему самому хотелось немного захмелеть.
-Щедро, - оценил Дима, - Чипсов еще возьми и сигарет.
Нагруженные двумя пакетами, они продолжили путь.
-Смотри, - вдруг сказал Дима.
За последним домом поселка прямо над дорогой промелькнул низколетящий самолет.
-Здесь полоса, - пояснил Виктор.
-Так низко летит...
В голосе Димы послышались живые нотки, он даже убыстрил шаги, стремясь поскорее оказаться там. Едва они прошли последний дом, как прямо перед ними оказался идущий на посадку авиалайнер. Глаза Димы загорелись восторгом:
-Класс. Давай постоим прямо под ними. Я так близко ни разу не видел.
Виктор усмехнулся и поставил пакет на землю. В небе сам по себе откуда-то возник силуэт следующего самолета.
-Один за другим идут, - проговорил Дима, глядя во все глаза на увеличивающийся в размерах самолет, пролетевший прямо над их головами, - Кажется, палкой достать можно.
Сейчас его лицо не имело грубого насмешливого выражения, и к Виктору опять вернулись те же мысли, что и на речке:
«А был бы этот олух моим сыном, радовался бы я, или печалился?»
И глядя на ставшее по-детски просветленным лицо Димы, восторженно горящими глазами встречающего очередной лайнер, однозначно решил, что был бы счастлив. И еще более счастлив, если бы сумел сделать так, чтобы это лицо никогда не становилось таким, каким было всегда.
Они стояли там долго, а самолеты все шли и шли. Дима, похоже, забыл про пиво. Он даже не курил сейчас, он был в небе.
-Димон, пошли, - сказал, наконец, Виктор, - Так мы здесь до вечера простоим.
Дима поднял с земли пакет и двинулся за ним, выглядывая очередной самолет.
-Они здесь так каждый день летают? – спросил он.
-Есть другая полоса, вдоль Киевки, этой они не всегда пользуются и не всегда с этой стороны, - ответил Виктор, - От направления ветра зависит или еще от чего. В авиации свои правила.
-Да я знаю, я с детства мечтал быть летчиком, - неожиданно признался Дима.
-Будь, кто тебе мешает? Поступай в летное.
-А где
