обознался. Тот стоял к нему спиной, а поверх знакомой футболки была накинута на плечи выцветшая фиолетовая ветровка. Но вот сверкнул через плечо острый взгляд черных глаз, и сомнения рассеялись. Евстропов повернулся и быстро пошел в противоположную сторону.
-Евстропов! – громко воскликнул Виктор, - Евстропов, подожди.
Парень остановился. То ли его остановила неожиданно прозвучавшая во весь голос его фамилия, то ли то, что Виктор был все-таки старше, то ли еще что, но он позволил ему подойти к себе.
-Пойдем, - коротко хлопнув его по плечу, сказал Виктор, увлекая от дома на детскую площадку, - Пойдем, поговорить надо…
Они уселись на лавочку. Евстропов молчал, хмуро уставившись в землю перед собой, и Виктор не знал, как начать разговор.
-Ну, давай познакомимся, - сказал он, протягивая руку, - Я Виктор, а как тебя называть прикажешь?
Не поворачивая головы, Евстропов, поколебавшись, протянул Виктору потную тонкую ладонь, не потрудившись ответить на рукопожатие:
-Дима.
-Зря ждешь, - сказал Виктор, - Он не придет. Он уехал надолго. И вообще, он здесь не живет.
Губы Димы скривила злая презрительная усмешка:
-Он живет здесь и с вами.
Тон, каким было это произнесено, не оставлял сомнений, что парню известно если не абсолютно все, то очень многое, и в слово «живете» он вкладывал далеко не однозначный смысл. Виктор понял, что отказываться или оправдываться сейчас - значит только подтвердить очевидное и полностью обезоружить себя.
-Допустим, - сказал он, - И что? Хочешь к нам третьим?
-Хочу, - слегка вызывающе ответил Дима.
-Ничего не выйдет, - отрубил Виктор.
-Почему? Он мне больше не учитель, я почти совершеннолетний, и я никому не расскажу.
«Однако, они стали другими, - подумал Виктор, - Я бы в его возрасте не осмелился так откровенно вести разговор».
-Дело не в этом.
-А в чем? – Дима бросил на него через плечо все такой же короткий колючий взгляд, - Вам очень помешаю? Или боитесь, что отобью?
«Как он, однако, смел, - удивился Виктор, - И нагл, к тому же».
-Не боюсь. Я просто не желаю делить его с тобой, - твердо проговорил Виктор, - Мы с Леонидом Васильевичем не просто живем, мы любим друг друга, если тебе это о чем-нибудь говорит.
Вместо ответа Дима полез в карман, вытащил пачку сигарет и закурил.
-А если я его тоже полюбил? – с вызовом спросил он, выпустив длинную струю дыма, - Если вот так – увидел и понял, что мое?
-А если я увидел на улице в витрине что-то и понял, что мое? Должен разбить ее и забрать? Если у кого-то что-то увидел и тоже понял – мое, убить его и взять это себе? К тому же, Лёня – не вещь. Или для тебя это не играет роли?
Дима молча курил, так же резко выпуская дым. Виктор оглядел его длинноватые немытые вьющиеся волосы, потрепанную ветровку, потертые и кое-где рваные джинсы, растоптанные кроссовки, и неожиданно ощутил жалость к этому парню.
-Так что, бросай свои притязания, - уже мягче, но убедительно сказал он, - Тем более, что до осени ты его точно не увидишь.
Дима бросил окурок, но не уходил. Некоторое время они сидели молча.
-Если бы ты не был таким одержимым, ты бы смог стать нашим другом, - сказал, наконец, Виктор, - Не третьим, а просто другом. Это иногда бывает нужнее секса, но тебе, судя по всему, этого не понять.
Дима встал, и не прощаясь, пошел. Сделав несколько шагов, он обернулся:
-Шторы задергивайте, когда танцуете голые, а то, с той крыши, - он кивнул на трансформаторную подстанцию недалеко от дома, - ночью в бинокль все, как на ладони, видно, если свет в комнате горит.
Дима отвернулся, и уже не оборачиваясь, пошел в сторону Чертановской улицы.
На улице стало совсем темно, а Виктор все сидел, обдумывая происшедшее. Точнее, он не знал, что думать, и чем это может обернуться. Наконец, он встал и направился к дому. Войдя в квартиру, первым делом подошел к окну комнаты и посмотрел на крышу подстанции. Слова Димы находили реальное подтверждение. Виктор даже содрогнулся, представив, как тот в бинокль наблюдал за ними.
Утром, перед уходом на работу, Виктор прочитал первое послание от Лёни с другого континента. Тот сообщал, что благополучно долетел, передавал привет от родителей и особую благодарность от мамы за внимание к ее сестре. Сообщение завершало пожелание счастливого дня, признание в любви и напоминание, что будет ждать его в чате вечером, то есть, по-американски, утром. У Виктора потеплело на душе, а вчерашние неприятности сразу ушли куда-то, и не хотелось о них думать. Вернувшись с работы, он целый вечер просидел за компьютером, общаясь с Лёней, но о визите Евстропова ничего сообщать не стал.
Так было и на следующий день. Это виртуальное общение стало естественной потребностью и помогало переносить разлуку. Однажды Лёня попросил разрешения показать родителям его фото, на что Виктор ответил фразой:
«Показывай и рассказывай все, что считаешь нужным. Я тебе верю, и ты знаешь, как лучше».
Стояло жаркое солнечное лето. В рабочие дни Виктор только спал, работал и общался с Лёней, поскольку ни на что другое сил и времени не хватало. Неожиданно он установил, что на этой работе устает не меньше, чем на прежней, и что «работать языком», оказывается, не так легко. Но в выходные всегда куда-то выбирался. Один раз проводил Татьяну Викентьевну на кладбище к ее маме, дважды навестил свою, и наконец, решил поехать на их с Лёней место под Звенигород, чтобы открыть свой купальный сезон.
Накануне вечером в квартире раздался телефонный звонок. Виктор поднял трубку. Ответом было молчание.
-Ну, молчите, - равнодушно произнес он, кладя ее на аппарат.
Спустя полчаса телефон зазвонил снова.
-Я слушаю вас, - отозвался Виктор.
Трубка опять молчала.
-Ну, что же вы звоните и молчите? Хоть бы мяукнули что ли…
-Скоро Леонид Васильевич вернется? - последовал вопрос хмурым неприветливым тоном.
-Здравствуй, Дима, - спокойно ответил Виктор, - Нет, еще не скоро. Не раньше конца августа. Что-то ему передать, когда позвонит?
В трубке опять воцарилось молчание, а потом прозвучало все тем же голосом:
-Обойдусь.
Виктор вспомнил этого ершистого парня, нервно курящего на скамейке, и опять в нем проснулась жалость.
-Знаешь, я завтра на речку собрался, - вдруг, неожиданно для самого себя, сказал Виктор, - Не хочешь компанию составить?
На этот раз молчание затянулось, слышны были треск и шорохи, но гудков отбоя не возникало.
-Приставать будете?- послышалось наконец.
-Дурак, - непроизвольно вырвалось у Виктора, и он уже занес руку с зажатой в ней трубкой, чтобы положить на аппарат, но в последний момент опять поднес к уху:
-Если надумаешь, завтра, на выходе из метро Фили, в половине десятого утра, - сказал он, даже не убедившись, что его слушают, и дал отбой.
"Зачем я это сделал? – тут же с сожалением подумал Виктор, - Когда у меня язык перестанет работать раньше головы?"
И еще подумал, что давно пора все рассказать Лёне, но вступив в привычный диалог в чате, опять не решился портить ему настроение.
Выходя на следующий день, по дороге на речку, из метро, Виктор бросил взгляд на людей, и был немало удивлен, увидев Диму. Тот стоял, прислонившись к стене, упершись в нее сзади согнутой в коленке ногой, и курил, поглядывая по сторонам. Заметив Виктора, он бросил окурок, подошел и молча протянул ему в ответ, как в прошлый раз, ладонь, позволив ее пожать.
-Привет, - чуть растерянно протянул Виктор, - Не думал, что ты придешь…
-До какой станции едем? – хмуро спросил Дима, направляясь к платформе.
-До Звенигорода, - ответил Виктор.
В электричке Дима независимо уселся напротив него и стал молча смотреть в окно.
-Я почитаю? – спросил Виктор, испытывая некоторую неловкость от молчания.
Дима равнодушно пожал плечами. Он вообще держал себя так, как будто они чисто случайно оказались рядом, и едут каждый по своим делам. Он только спросил, когда за Голицыном вагон почти опустел:
-Далеко еще?
-Три остановки, - отозвался Виктор, не отрываясь от книги.
Когда электричка подошла к перрону конечной станции, Дима, ни слова не говоря, встал и пошел к выходу. Он вышел из вагона, закурил и повел головой по сторонам. Виктор вышел следом за ним.
-Куда теперь? - спросил Дима.
-До места километра три, - ответил Виктор, - Можем на автобусе, можем пешком через лесок. Ты как предпочитаешь?
-Пойдемте пешком, - сказал Дима.
Они спустились с платформы и направились в сторону речки.
-Слушай, говори мне ты, - предложил Виктор, когда они шли по лесной тропинке,- Я тебя на пятнадцать лет старше, факт, но все-таки в отцы тебе еще не гожусь…
-Годишься, - отозвался Дима, глядя перед собой, - Мечтал о таком папике…
По интонациям голоса было невозможно понять, смеется он или говорит серьезно.
-Что за местность? – спросил Дима, когда они вышли на шоссе, ведущее в Поречье.
-Окрестности Звенигорода, - ответил Виктор.
-А сам город где?
-В другой стороне. За Москва рекой.
-Покажешь?
-Не сегодня. Это километров пять.
-Слабо тачку купить? Покатал бы…
-Ну и наглец ты, Дима, - сказал Виктор, - Я еще в прошлый раз заметил.
-Не увиливай. Слабо?
Он продолжал говорить все с той же невыразительной интонацией и ни разу не улыбнулся.
-Пока слабо, - спокойно ответил Виктор, - Но думаю, через год мы с Лёней осилим.
При упоминании о Лёне, в лице Димы что-то неуловимо изменилось, но опять было трудно понять, что.
-Вы с ним тоже сюда приезжали? – спросил он.
-Да. Мы очень любим это место.
-Что он тебе говорил про меня?
Виктор постарался уйти от ответа:
-Почему ты решил, что говорил?
-А фамилию мою, откуда знаешь?
-Он узнал тебя, когда ты под окном стоял, и удивился, что ты здесь делаешь?
-Так уж и удивился?
Губы Димы опять скривила зловеще-презрительная усмешка.
-Извини, Дим, про это я буду говорить только в его присутствии.
-В самом деле такой благородный или вые…шься?
-Прими меня таким, какой я есть, и я тебя приму без целлофана, - твердо ответил Виктор.
-Посмотрим… - все с той же интонацией отозвался Дима.
Так, незаметно, они поднялись в гору и оказались на территории поселка.
-Речка там, - кивнул Виктор влево, - Сначала зайдем в магазин.
-Пива возьми побольше и
