нам в Печатники... Рухнул целый дом...
-Не обращай внимания, - сказал Виктор, - Кому-то пошутить захотелось среди ночи. Пошли, все готово.
Они вышли на кухню.
-Как успехи? - поинтересовался Виктор, - Ученики не достали?
-Они меня постоянно достают, - улыбнулся Лёня, - Мне повезло. Мой предмет, пожалуй, единственный, который их на самом деле интересует.
-Ну, так это им в новинку. Да и на самом деле интересно, по себе знаю.
-Ну уж тебя-то я научу. Ты у меня хакером станешь.
Поужинали быстро, и Виктор начал мыть посуду.
-Не засиживайся. Я отосплюсь, а тебе завтра на работу, и в ночь потом еще пельмени замораживать, - сказал он в спину выходящему из кухни Лёне.
Но буквально через минуту услышал его взволнованный голос:
-Поди сюда.
-Сейчас, - отозвался Виктор.
-Иди срочно!
Войдя в комнату, он увидел, как Леня с напряжением щелкает мышкой, уставившись в монитор:
-Это правда. Посмотри...
На мониторе мелькали слайды с места происшествия: разорванный пополам девятиэтажный дом, середина которого была превращена в груду строительного мусора.
-Где? - спросил Виктор.
-Улица Гурьянова.
-Печатники. Значит, правда. Когда?
-Час назад. Чудовищно. Там же под обломками люди... В чем они виноваты? Как так можно?
Виктор молчал. Он отдавал себе отчет, что все, что он мог сказать, будет сейчас неуместно. Да и от одной мысли, что так же могло произойти здесь и сейчас, становилось жутко.
-Джихад? - спросил Лёня, придя в себя.
-Скорее всего. Продолжение Волгодонска. Докатилось и до Москвы.
-Что же будет дальше? Почему все молчат? Почему ничего не делает правительство?
Виктор не узнавал всегда спокойного и улыбчивого лица Лёни.
-Не горячись, Малыш. Ты не в Калифорнии. Здесь все иначе.
-Как - иначе?! Как вообще могло случиться такое? Здесь нет спецслужб? Нет полиции? Ведь взрывчатка не сама собой там материализовалась. Ее привезли и заложили. Полтонны, не меньше. И этого никто не видел?
-Могли привезти под видом сахара или картошки. А того, кто призван проверять, можно запросто купить за мешок этой же самой картошки. Сейчас каждый угол в любом подвале сдается за деньги.
-Деньги, деньги! Только и слышишь про деньги! - воскликнул Лёня, - Здесь все решают только одни деньги.
-А что ты хочешь от тех, кто всю жизнь выкарабкивается из нищеты?! - тоже повысил голос Виктор, но тут же переменил тон – Давай, не будем. Подумаем лучше о тех, кто там, под обломками. И что нас может ждать каждую минуту...
Леня щелкнул мышкой, и на мониторе возникла телевизионная студия. Дикторша озвучивала подробности:
-Взрыв прогремел в двадцать три часа пятьдесят девять минут по московскому времени... Полностью уничтожены два подъезда жилого дома... Взрывной волной были деформированы конструкции соседнего... Количество жертв пока определить не представляется возможным... Мощность взрывного устройства по предварительным данным равняется приблизительно тремстам килограммам в тротиловом эквиваленте... На место происшествия выехали...
-Выключи, - сказал Виктор, - Очень интересно, кто там выехал...
В эту ночь они уснули лишь под утро, потрясенные происшедшим.
Наутро Лёня ушел в школу, а Виктор решил еще поспать перед работой.
-Держи себя в руках. Не говори ничего лишнего ученикам, - напутствовал его Виктор.
Весь день он прислушивался к разговорам пассажиров, но о происшедшем услышал только несколько фраз, и то в виде площадной брани в адрес Ельцина. Не было ни скорби, ни даже панических настроений. Народ воспринял новость со свойственным ему хладнокровием.
Лицо Лёни, когда они сошлись за обедом на следующий день, несло на себе печать скорбной задумчивости.
-Я не хочу об этом говорить, Вил, - ответил он, когда Виктор спросил о том, как было воспринято трагическое известие в школе, - Скажу одно, если это так воспринимает молодое поколение, у этой страны нет будущего...
Понедельник у Виктора был выходной, а Леню в школе ожидало только два урока. Они собирались съездить в Останкино, но утро принесло очередную новость. Еще один взрыв. Теперь уже совсем рядом - на развилке Каширского шоссе.
-Следующий - наш? - с легким вызовом задал риторический вопрос Лёня, глядя на Виктора повзрослевшими лет на десять глазами.
-Ни от чего нельзя зарекаться, Малыш, - так же серьезно ответил Виктор, - По сути дела, государство ведет войну, и ее отголоски неминуемы.
-Чечня?
-Правды мы с тобой никогда не узнаем. А если и узнаем, то не скоро и не из газет. Мне начинает казаться, что главная причина всех бед в том, что в нашем обществе все имеет цену, кроме человеческой жизни. Поэтому и твои ученики такие. Они видят и воспринимают все, как есть.
В Останкино они в этот день не поехали, а отправились на развилку.Виктору было знакомо это место, он проезжал его много раз, когда попадал на маршруты, проходящие здесь. И вид горы битого кирпича на месте, где Ра ньше стоял высокий дом, возле которого играли дети, где светились мирным светом окна, поверг его в шок. Близко подойти они не смогли, но и из-за оцепления можно было рассмотреть все достаточно хорошо. Из-под обломков были видны фрагменты стен, оклеенных разными обоями. За каждой из них протекала жизнь - кто-то рождался, а кто-то умирал. В каждой сорились и мирились, плакали и смеялись, к чему-то стремились, строили какие-то планы... И вот один миг - и все. Только увидев воочию, Виктор осмыслил трагедию не одной, а по меньшей мере, сотни человеческих жизней...
"А ведь кто-то не сумел придти домой сегодня ночью, - неожиданно подумалось ему,- Был на работе, засиделся в гостях... У кого-то, возможно, не оказалось денег на такси, и он мерз всю ночь на улице, проклиная судьбу… А в результате остался жив. А кто-то, наоборот, остался ночевать здесь, хотя ему должно было быть совсем в другом месте..."
Они еще долго стояли молча, думая каждый о своем.
-Пошли, Малыш, - сказал, наконец, Виктор, - Слезами делу не поможешь.
Похолодало, и стал сыпать мелкий дождь, как будто сразу пришла осень.
В молчании они вернулись домой и сели ужинать.
-Помянем погибших? - спросил Виктор.
-Давай, - согласился Лёня.
Виктор достал всегда имевшуюся в холодильнике про запас бутылку водки, налил две стопки, и они молча выпили.
-Спаси, Господи, их души, - тихо проговорил Лёня.
-Малыш, после ужина дай мне почитать твоего Макдонала, - попросил Виктор.
-Макдауэла, - так же тихо, без тени улыбки, поправил Леня.
10.
Незаметно подошел новый год.
Выбираться в свет они стали реже. Много времени отнимала работа, да и кроме нее нашлись занятия. Лёня всерьез взялся обучать Виктора компьютеру и попутно английскому.
-Тебе обязательно нужно овладеть, - убеждал он Виктора, - За границей без этого ни шагу.
-В этом я уже убедился в Испании, - согласился тот.
Занимались путем чистой практики буквально на каждом шагу. Лёня неожиданно переходил в разговоре на английский, а потом спрашивал:
-Что я сейчас сказал?
Или перебивал Виктора:
-Скажи это по-английски.
И хотя это были простейшие фразы, практика начала приносить плоды.
-Речь на восемьдесят процентов состоит из таких фраз, - говорил Лёня, - Научишься понимать их и произносить, все пойдет как по маслу. Нас же в раннем детстве никто специально не учил. От восприятия на слух заговорили. Так и у тебя будет, не сомневайся.
На работе Лёня пользовался повышенным вниманием, особенно молодой части женского коллектива, что осложняло ему жизнь.
Наиболее настырной оказалась химичка, которая, как передали Лёне, завила все открытым текстом, что он от нее без ума, а остальное она сделает сама, и самое позднее - летом, они поженятся. Будучи уверена в себе, она открыто делала гадости всем, кого ловила даже на улыбках Лёне. А поскольку он улыбался абсолютно всем, хлопот у нее хватало. Этим, однако, ее притязания не ограничивались. Однажды, заболев, она позвонила в школу и потребовала, чтобы кто-нибудь навестил ее. Каким-то образом, это поручение досталось именно Лёне. Купив после работы пакет фруктов, он явился к ней домой и остолбенел, когда больная открыла ему дверь в пеньюаре. После светской беседы за чашкой чая, на которой она присутствовала все в том же облачении, принимая соблазнительные позы, коллега просто-таки набросилась на Лёню, когда он поднялся из-за стола, начав целовать его взасос.
-И как ты это воспринял? - спросил Виктор, не в силах побороть усмешку, когда Лёня это ему рассказывал.
-Как? Я был в шоке от такой наглости. Стоял, как столб и ждал, когда это кончится.
-Да, опозорил ты мужеский чин, - усмехнувшись, покачал головой Виктор, - В ее глазах, по крайней мере.
Гораздо больше обеспокоило Виктора то, что однажды Лёня сказал:
-Ты знаешь, по-моему, на меня парень один запал.
-Учитель?
-Да нет, ученик. Евстропов из одиннадцатого Б.
-Почему ты так решил? Он тебе объяснился?
-Объясняются мне девчонки в письменном виде. Не успеваю стирать файлы. Как и их мат в отношении друг к другу.
-А здесь что?
-Сам не знаю. Говорит, что ему многое не понятно, просит объяснить, а я чувствую, что только ищет повод остаться со мной наедине. Вчера провожал до автобуса. Все чего-то рассказывал, развлекал и с лица пал, когда я с ним твердо попрощался на остановке. Может, надеялся, что куда-нибудь приглашу?
-Смотри, не проколись, - покачал головой Виктор, - Ты ему повода не давал?
-Ты что? - вскинулся Лёня.
-Как он вообще-то?
-Самый обыкновенный, из неполной семьи, ученик слабый, держится особняком. Над ним не издеваются, но и дружбы особой ни с кем не водит.
-Косвенные признаки налицо, - подытожил Виктор, - Будь осторожен.
Новый год решили встретить вдвоем дома. Виктор купил и украсил елку. Елочные игрушки входили в минимум, взятый им с собой из родительского дома, и сейчас навеяли добрые воспоминания. Ему вспомнилось детство и самый любимый в те годы праздник. Да и у него ли одного он был самым любимым? Конечно, кто-то ходил на парады и демонстрации, но поголовная масса народа воспринимала седьмое ноября как лишний выходной день, когда можно было съездить в гости, а на первое мая отправлялась на загородные участки сажать картошку. Но Новый год любили все. Тут не было политической подоплеки. Это был воистину народный праздник, который праздновали не потому, что так надо, а потому, что действительно хотелось чего-то нового и
