космодром и космодром…. И, что же нам делать?
- Надо договориться, что говорить и как действовать. Если вдруг…
- Матео, да перестань ты играть в пугалки…. Если, да, вдруг…. Тоже мне! - возмутился Хосе. Да, и о чём договариваться, если мы не знаем…
- Хосе, успокойся. Матео, как никогда, прав. Нам, действительно, нужно договориться о наших ответах, на могущие возникнуть у местной власти, вопросы. – Поговори с Висентой. Матео поговорит с Хуанитой. Короче, в нашем поведении и ответах не должно быть разнотолков, особенно это касается участия в освободительном движении на Горголе и знакомстве с королём Сидхи-Дру XII.
Нам надо отвечать одинаково: мы не участвовали; мы ничего не знаем; мы прилетели, сели в джунглях; вырастили, затем, собрали урожай и улетели. – Были там какие-то одичавшие, то ли люди, то ли обезьяны с дубинками, но мы, дав залп из орудий, прогнали их, и они больше не приходили.
Надеюсь, такая версия подойдёт? Согласны.
- Ааа, как быть с подаренным нам жемчугом и моим крейсером?
- Давайте придумаем легенду. – Начнём с того, что, летели мы, летели…
Обговорив все детали, они перекусили хлебом и холодным мясом, а затем всё запили ключевой водой. Она была настолько холодной, что – «Аж зубы заломило», - поморщился Хо-се, схватившись за щеку.
Холодная, но очень вкусная! Не то, что из-под водопроводного крана, - и своё мнение высказал Матео.
Вернулись домой в ранние сумерки. Женщин с детьми ещё не было.
Почитать, что ли? – решил Мигель. Поводив взглядом по книжным полкам, вытащил од-ну, но, открыв, задумался, и так, не прочитав ни одной строчки, просидел с открытой книгой в руках до приезда женщин.
Мысли заполонили голову, тревожные мысли: Вот и приехали на Родину предков! - раз-мышлял он с какой-то непонятной горечью. Знали бы, что так получится, осели бы на какой-нибудь незаселённой планете…, завели бы хозяйство…. Даа… крепки мы задним умом…, только вот ничего уже не изменишь. Жаль детишек…. Вдруг со мной что-нибудь случится…, или с Матео, или с Хосе…. А что-то обязательно случится, я это нутром чувствую…. Предчув-ствие меня никогда не подводило.
Интересным свойством обладает человеческое предчувствие – нет бы, предчувствовать что-нибудь хорошее, праздничное… так нет, почти всегда, обязательно какую-нибудь гадость преподнесёт человеку это предчувствие. Чтоб ему ни дна, ни покрышки! – ругнулся Мигель.
Внизу зашумели.
Наши с экскурсии вернулись, решил он. И точно: началась суета, беготня детей, разгово-ры, а затем он услышал, как стали сервировать ужин.
Поудобнее устроившись в мягком, широком кресле, и прикрыв глаза, он решил ещё не-много подремать до ужина, но беспокойные мысли вновь заполонили голову: Господи, за эти годы мы столько нового узнали, наш лексикон настолько расширился, что невозможно вообра-зить. Мы, за восемнадцать лет полёта в космосе, сумели, благодаря счастливому случаю, пере-нестись на сотни, нет, на тысячи лет вперёд. Узнали то, о чём, может быть, никогда бы не узна-ли, живя на своей планете, в своей тольдерии.
Ни мы, ни десятки наших будущих поколений, живя своей обычной жизнью, вероятно, никогда бы столько интересного и нового не увидели. И всё же, думаю, когда-нибудь сбудется мечта человека, и он будет летать в небе, как птица! Но сейчас…, сейчас… меня тянет домой, тянет на свою Голубую Планету…, на свою Землю…. О, Светлоликий Инти, когда же я смогу увидеть свою Родину и увижу ли я её вообще?!
* * *
Мария и Родригес, сидя за общим столом, не столько ели, сколько, перебивая друг друга, делились впечатлениями от поездки:
- Ты бы видел, Мигель, какие в городе высокие здания, а какие широкие проспекты с га-зонами посредине…
И, перебивая мать, захлёбываясь от эмоций, начинал сын:
- Папа, папа, послушай меня. - Ну, мама, дай я скажу, - там столько воздухолётов, прямо туча, а над улицами мосты, а по ним, представляешь, бесшумно проносятся поезда… красивые, Око-Пака!..
- Родригес, ну-ка перестань говорить такие слова! – застрожилась мать на сына.
- Так дядя Хосе говорит же их.
- Не подражай дяде, сынок. Он уже большой, а ты ещё не дорос до его слов…
- Нуда…, нуда…, - надулся Родригес Я уже большой, и папа сказал, что я уже совсем взрослый, помнишь?
- Мигель, ну скажи ты ему, что нельзя так говорить.
- Сынок, слушай, что мама говорит. Действительно, рановато тебе такими словами гово-рить…
Мария, не дождавшись, чем закончиться разговор отца с сыном, уже опять затараторила:
… А, за витринами, огромными, как наш огород в тольдерии, стоят манекены, да такие расфуфыренные, что прямо беда, - и она, вскочив со стула, положив руки на бёдра, приняла такую уморительную позу, что все присутствующие за столом, засмеялись.
Мигель не успевал поворачивать голову в одну сторону, как тут же требовалось повора-чивать в другую.
Словоизвержение закончилось лишь после приглашения к десерту.
Но и за десертом, нет-нет, да возникал разговор о поездке в город и кто, что видел. Здесь уж бразды правления захватила Сэлма. Она, так умело, так уморительно, копировала поведение и жесты людей на улицах и в магазинах, что даже всегда серьёзный Матео, улыбался, смотря на кривляния дочери.
Мигель посмотрел на Матео и Хосе с Висентой. У них был вид измученный, по-видимому, им тоже пришлось выдержать солидную порцию взваленных Хуанитой и Сэлмой на их плечи впечатлений.
Ночью, оставшись наедине с мужем, Мария огорошила его, высказав предположение, что водитель не человек, а биоробот.
- Представляешь, он ни разу не перекусил и ни разу не сходил в туалет, и всё время мол-чал. Помнишь, однажды на вечере у Марсьяла Лаланду зашёл разговор о роботах и их исполь-зовании в повседневной жизни…
??!
- Неужели не помнишь? Ну, какой-то сенатор хвастался, что они решили полностью пере-ложить повседневную работу человека, на биороботов… как их… подожди – на Биороботов серии 1331-Б2…
- Ну?
- Вспомнил, да? Вспомнил? – затормошила его жена.
Она на мгновение замолчала, а потом, как-то испуганно проговорила:
- А, вдруг вся наша прислуга: и горничные, и повара тоже роботы? Брр!
- Успокойся дорогая, у нас люди. Я наблюдал за ними, у них живые глаза.
- Ну, и что! Подумаешь – живые глаза, живой взгляд. Тоже мне, отличие! Сейчас - я под-слушала разговор двух жительниц в shope - такие технологии, что подделать глаза – раз плю-нуть.
Они говорили, представляешь, что биороботы размножаются, как люди…
- Нуу, это уж, неимоверная чушь! Не всё, что говорят досужие кумушки, правда. Не верь, дорогая!
- Не знаю…, не знаю, - с сомнением в голосе, произнесла она. Что-то тут есть…
На следующий день, во вторник, Мигель, вспомнив ночной разговор с женой, стал при-сматриваться к поведению прислуги. Да, нет, решительно отверг он предположение, Марии - какие роботы? Господи, совсем у женщин ум за разум зашёл от обилия впечатлений! Люди, как люди. Выдумывает Мария. Наслушалась разных разговоров, вот ей и мерещатся везде роботы.
На заводах там, или на фабриках – это сколько угодно, но варить похлёбку, это уж изви-ните, должен человек. И, успокоившись, принялся за свои дела.
* * *
Время шло. Король всё был болен. Прошла неделя, за ней другая. Медленно стала отсчи-тывать дни третья неделя и вот, на исходе третьей недели, приехал незнакомый офицер и при-гласил Мигеля, Хосе и Матео проехать с ним в Министерство, но в какое не сказал. Сказал лишь только, что необходимо уточнить некоторые вопросы перед визитом к королю и научить-ся этикету.
Начинается, насторожился Мигель. Хорошо, что мы заранее обговорили наше поведение и ответы. Предчувствие не обмануло меня!
Их привезли в высокое здание, так называемый, небоскрёб, занимаемое Министерством по вопросам урегулирования связей с планетами. Поднялись на тридцать седьмой этаж скоро-стным лифтом и, не объясняя причины, разделили. Они только успели кивнуть друг другу и сказать - «Всё будет хорошо».
Мигеля пригласили зайти в кабинет, на двери которого красовалась позолоченная табличка – Инспектор по делам планет.
Ну почему у всех чиновников такая тяга к огромным кабинетам, подумал Мигель, идя по красной с зелёными полосами ковровой дорожке. Или чем дальше от двери, тем увереннее они себя чувствуют? Посетитель идёт, идёт, и постепенно теряет чувство собственного достоинства, так, что ли? Или не так?
Инспектор по делам планет – крупный мужчина, светловолосый с белыми же бровями и ресницами, походил на альбиноса.
По-видимому, он решает все вопросы, не выходя из кабинета, потому что на его коже от-сутствовал даже маломальский загар – это в середине-то лета, несколько удивлённо подумал Мигель - или он специально бережёт свою кожу от воздействия солнечных лучей? Но эта бе-лизна не украшает его, как мужчину, она выглядит болезненной.
- Проходите поближе, – услышал Мигель вполне мужской голос, мужественный и силь-ный, и прозвучавший в огромном кабинете, как звуки органа. Я хочу с вами немного побеседо-вать…, так, знаете, без протокола, по-свойски.
Что это он так со мной, я ему, что - сват, брат или ближайший родственник? – возмутился в душе Мигель, и решил сразу поставить зарвавшегося чиновника на место.
- Простите, не имею чести знать…, вы кто? – Уборщик помещения, или, устроившись за чужим столом, ремонтируете дверцу шкафа? Аа-а, позвольте спросить, где хозяин кабинета?
Чиновник от неожиданности открыл рот и густо покраснев, даже поперхнулся, прежде, чем ответить.
- Простите… гм…
- Его Светлость, Мигель Пуэмблос, представитель Голубой Планеты, - подсказал Мигель.
- Да, да. Я знаю. - Простите, я разве не представился? – попытался выкрутиться чиновник. Представляете, совсем замотался…, столько дел, столько дел…
- Вот и представьтесь. – Не могу же я разговаривать о серьёзных делах с плотником…
- Да, да. Конечно…, - вновь покраснел инспектор.
И, хозяин кабинета, поднявшись из своего огромного, украшенного затейливой резьбой, кресла, протянул руку. – Я инспектор по делам планет, Мануэль… Эрнандес Ретана. Для вас, Ваша Светлость, просто Мануэль…
Мигель совершенно не собирался переходить на «ты» с грубым, невоспитанным чиновником, поэтому, будто не заметив протянутую для приветствия руку, ответил:
- Благодарю за приглашение господин Инспектор по делам планет.
- Ну, вот вы и обиделись, - состроил скорбную мину чиновник.
Мигель промолчал. Он ещё когда шёл по ковровой дорожке кабинета, обратил внимание на пару мягких кресел и небольшой столик расположенные у окна. Подняв взгляд на инспекто-ра, вежливо проговорил:
- Вы, позволите?
И, не дожидаясь разрешения, с удобством разместился в одном из них. С хамами нельзя церемониться, на шею сядут, решил он.
Инспектору ничего не оставалось, как, покинув свой «окоп» в виде кресла за столом, выйти в «чистое поле». Он устроился в другое кресло, стоявшее с другой стороны чайного сто-лика.
- Я пригласил Вас, Ваша Светлость, - начал инспектор после небольшой паузы, - чтобы уточнить некоторые детали вашего путешествия…, о вас столько слухов ходит в государстве, что и не знаю теперь, где правда, а где вымысел. Вы не согласились бы мне помочь?
И столько в его словах было добродушия и простоты, что Мигель сразу насторожился. Слишком уж мягко стелет, как бы
