одинокого путника, он “жаждал его проглотить целиком, сквозь огромное горло, широкую грудь до желудка”. Но Кухулин ухватил чудовище за лапы “и ударом о камень разорвал в клочья, устлавшие землю” (“Похищение Быка из Куальнге”, ЛП, с. 156, М., 1985). Да ведь это же точное повторение былинных строчек, только другими словами:
“Ударил ево о горюч камень,
Расшиб он в крохи…”
Чтобы скомпенсировать ущерб, нанесённый хозяину, Кухулину самому пришлось стеречь его дом, земли и скот, пока не подрос новый пёс. Тогда-то Кухулин и получил своё имя, которое означало – пёс Кулана, а до этого он звался Сетанта, сын Суалтайма. И позднее его нередко называли прозвищем – “пёс кузнеца” (там же, с. 157-158).
Кстати, и король Конхобар тоже носил собачье имя, оно образовано от слов con-cobair – “пес” и “желающий”, “стремящийся” (там же, прим. 8, с. 448).
Подтверждением этой версии может служить фрагмент из саги о Тидреке Бернском, почти в точности повторяющий соответствующий эпизод из былины – нарядившийся медведем (остаток тотемизма) скоморох Изунг побивает стаю собак. Всё, как в былине, и даже в её раннем варианте:
“Они же выпустили на медведя 60 больших псов, и они набросились на него все вместе. А медведь схватил самую большую собаку за задние ноги своими передними и убил ее, а ею 12 других лучших собак”
(А.Н. Веселовский “Русские и вильтины в саге о Тидреке Бернском (Веронском)” // ИОРЯС, т. XI, кн. 3, с. 163, С.-Петербург, 1906)
И греческому Гераклу как-то довелось схватиться с чудовищным двухголовым псом Ортом, правда в бою Геракл использовал дубину. Облик Орта соответствует каким-то забытым астральным представлениям древности. Мистический пёс уже вселенских масштабов появляется в “Прорицании вёльвы” из скандинавской “Старшей Эдды”:
“Гарм лает громко
у Гнипахеллира,
привязь не выдержит
вырвется Жадный”
(“Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о Нибелунгах”, БВЛ, с. 187, М., 1975)
Вёльва описывает Рагнарёк – вселенскую катастрофу, когда во всеобщем пожаре погибнет весь мир, а вместе с ним и боги. Но кое-кто при этом останется в живых и мир потом возродится. По описанию выходит, что вырвавшийся на свободу Гарм – это огонь, именно к нему подходит определение “Жадный”. Кстати, в “Речах Альвиса” такое определение – одно из названий огня, его называют “Жадным – у турсов” (там же, с.240). Первоначальный Рагнарёк – это лесной пожар.
Ну как могли воспринять лесной пожар первобытные люди? Живёт племя в своей долине и не знает ничего иного, для них в этой долине замыкается весь обитаемый мир. А случись лесной пожар, так этот самый мир целиком и погибнет – и люди, и животные, и леса. Для тех, кто выживет, такое бедствие означало подлинный конец света. Который не раз уже и случался. Тогда люди были слабы перед стихией и предания отражали их извечный страх. С течением времени расширялся человеческий кругозор и соответственно вырастали масштабы мифической всемирной катастрофы.
Так вот почему в былине царём Калином непременно полагалось ударить “о горюч камень”. Огненный камень использовался для высекания огня, а “крохи”, в которые богатырь расшиб Калина, это искры.
Ещё в каменном веке зародился миф о даровании людям огня некими высшими силами. Люди тогда не знали никаких способов добывания огня, но и жить без него не могли. В условиях оледенения только огонь позволял пережить лютую стужу и защитится от нападения хищников. Существование племени зависело от воли случая: загорится дерево от молнии или удастся подобрать горящую ветку на краю пожара – и племя спасено. Костёр требовалось постоянно поддерживать, ведь потеря огня означала гибель всего племени. Со временем необходимость в этом отпала и превратилась в традицию поддерживать неугасимые костры при святилищах, а началась она от культа огня. При переселении люди непременно забирали с собой и огонь в виде горящих углей. К примеру, библейская история о том, как израильтяне уходили из Египта, и бог шествовал перед ними днём в столпе дыма, а ночью в столпе огненном (“Библия” — “Исход”, гл. 13.21, с.77, С.-Петербург, 1900). Это настоящая картина переселения, когда люди несут перед собой огонь – он им и дорогу освещает, и зверей отгоняет.
Огонь, постоянно меняющий свою форму, представлялся людям скопищем живых существ, находящихся в постоянном движении. Отсюда и горящие лисицы у библейского Самсона, и огненные птицы княгини Ольги. Отсюда и сербский Змей Огненный Волк, сходный с нашим Волхом Всеславьевичем, превращавшимся в сокола, волка и тура – три воплощения огня у славян.
Огненный волк – это дикий огонь, внезапно появляющийся и грозящий уничтожить всё живое. Приручённый огонь людям виделся в образе собаки на привязи. Пёс, хоть и приручён, но всё равно страшен. А ну как сорвётся с привязи, нипочём не совладать с ним, его огненные клыки не знают жалости. Люди боялись и приручённого огня, чувствовали себя перед ним слабыми и ничтожными, пытались задобрить непонятное существо, от прихоти которого полностью зависели.
Царь Калин – это царь Огонь (от “калить” – жечь), сказочный Калинов мост, перекинутый через огненную реку Смородину (от “смород”, “смрад”) – это раскалённый мост. Былинный эпизод про убийство Калина одного происхождения с ирландской историей о Кухулине и кузнеце Кулане, а имена Калин и Кулан не просто похожи – это два произношения одного имени. Ударом о горюч камень высекали огонь, превращённый людской фантазией в сверхъестественного пса.
Умение высекать огонь из камня дало людям возможность не зависеть от капризов природы, без такого умения люди просто не пережили бы ледниковый период. Теперь у них всегда горел свой огонь, а потухнет, так не страшно – снова зажгут. Научились люди этой премудрости, наблюдая, как при ударе друг о друга двух кусков кремня от них разлетаются искры. Быть может, даже пытались разжечь ими костёр. Но искры оказывались мелкие, ими трудно что-либо разжечь. Другое дело, если удавалось найти пирит (серный или железный колчедан FeS2), по-гречески слово означает – высекающий огонь. Вот тогда искры получались крупные и костёр легко загорался.
Огненный камень считался величайшей ценностью, владевшее им племя могло не бояться суровой зимы (а тогда все зимы были чрезвычайно суровыми). Священному камню поклонялись и приносили жертвы, дабы он и впредь хранил жизнь и безопасность племени. Не алмаз, не рубин, а простой пирит в древности называли главным из камней – бел-горюч камень Алатырь.
И конечно, люди пытались его похитить друг у друга, так и появился миф о похищении огня. Потом-то миф превратили в возвышенное повествование о проникновении героя в небесные чертоги богов, где хранился священный огонь, недоступный людям на земле. А первобытный Прометей тайком пробирался в чужое становище и выхватывал из костра горящую ветку. Проблема в том, что её надо успеть донести до своих, пока не погасла, да при этом не попасть в руки противников, а то будет очень больно (греческому Прометею действительно было больно). Вроде бы, почему бы не поделиться огнём с соседями? Но ведь это же свой огонь, принадлежащий племени, к тому же его считали живым существом. А кому приятно, когда от него без спроса отрывают куски? Вдруг обидится огонь и откажется служить племени?
Куда надёжнее похитить, не сам огонь, а огненный камень. Он и не погаснет, и унести можно незаметно, и места немного займёт, и служить новому племени станет долго-долго. Вот поэтому в преданиях про обретение людьми огня появляется кузнец. Первобытные кузнецы работали с камнями, и это им принадлежало открытие способа, как из камня добывать огонь. Переход от камня к металлам повысил роль кузнецов в человеческой жизни до первостепенной. И естественно, что именно их люди сочли хозяевами огня. А тогда придумали и богов-кузнецов: это греческий Гефест, ирландский Кулан и наш Сварог, который в Ипатьевской летописи открыто сопоставлен с Гефестом: “И бысть <…> Феоста, иже и Саварога” (Ипатьевская летопись, РЛ, т. XI, с. 200, Рязань, 2001).
То, что одно предание в очень близких вариантах принадлежало ирландцам и славянам, свидетельствует о его глубокой древности. Ирландцы относятся к кельтской группе индоевропейской языковой семьи. Но и кельты, и праславяне венеты вышли из археологической культуры полей погребальных урн раннего железного века. Стало быть, уже тогда бытовал миф о рождении огненного бога в облике волка или собаки при ударе (чем ударяли, тут возможны разные версии) о священный камень. И в кельтских преданиях рассказывается про священный Камень судьбы (Лиа Фаил, то есть “светлый”, “сверкающий камень”, совсем, как наш Алатырь). Этот камень принесли в Ирландию Племена Богини Дану, и он вскрикивал под каждым королём, которому суждено было править Ирландией, пока его не расколол Кухулин (“Битва при Маг Туиред” // “Похищение Быка из Куальнге”, ЛП, с. 351, прим. 8, с. 485-486, М., 1985).
Летописец утверждал, что бог-кузнец Сварог поначалу занимался камнями: “… палицами и камениемь бьяхуся” (Ипатьевская летопись, РЛ, т. XI, с. 200, Рязань, 2001) и лишь позднее перешёл к металлам, с его именем связано распространение кузнечного дела среди людей: “… въ время царства его, спадоша клЪщЪ съ небесЪ, нача ковати оружье” (там же). И в то же время Сварог – царь, хозяин огня и отец Солнца: “Солнце царь, сынъ Сварогов” (там же). Логика приводит к мысли о том, что ко времени сложения государственности у славян сформировался образ Сварога как бога – творца Вселенной. Всё сущее он создал в своей небесной кузнице. Однако же в летописи и намёка нет на то, что именно Сварог одарил людей огнём и научил кузнечному ремеслу. Клещи упали с небес “въ время царства его”, а не по воле Сварога.
Летописному рассказу соответствует скифская легенда, записанная Геродотом, о падении с неба трёх золотых предметов – символов царской власти (Геродот “История”, кн. IV.5,7, с. 258, М., 2006). То есть в летопись попал не поздний фрагмент народного фольклора, а подлинный языческий миф, существовавший ещё в античное время.
Тогда кто осчастливил людей, согласно славянской версии мифа? Сварог свою “пещь огнену” использовал для расправы над неугодными (Ипатьевская летопись, РЛ, т. XI, с. 200, Рязань, 2001). В славянской космогонии мир делился на три царства, из них небесное царство Дажьбога и серединное царство Стрибога с человеческим миром не соприкасались. Один Велес, получивший в управление землю, был заинтересован в том, чтобы вывести своих подданных из дикости. Он презрел установления Сварога и проник в небесную кузницу, где хранился огненный камень. Ударом (возможно, палицы) о камень Велес пробудил к жизни огонь и сбросил на землю кузнечные клещи.
Похититель огня неизменно бывает наказан. Прометея боги приковали к скале, Кухулина заставили работать собакой. И поступок Велеса не мог остаться без последствий, ведь даже богам положены пределы их власти. В греческой мифологии все боги подчинены безликому и равнодушному Року, отражавшему неотвратимость и предопределённость судьбы (“Рок или судьба” // “Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона”, т. XXVII, с. 30-36, С.-Петербург, 1899). У
