РУСАЛКА (продолжение "ЛЕШЕГО")

умолял спасти от демонов. Проверка на детекторе лжи результата не дала. «Сыворотка правды» ничего нового к предыдущим показаниям подозреваемого также не добавила. Между тем необходима была полная ясность: кто он  - псих он или крепкий орешек, и по чьему наущению всё же убивал. В конце концов со всевозможными оказиями телохранитель оказался у нас, и его тут же спихнули Шпунтику, по вполне понятным, впрочем, причинам: требовалось только личное признание негодяя в случае, если он всё-таки водил следствие за нос, и зря никого из нас Кирилл светить не собирался. Шпунтик же вполне мог спрятаться за записью показаний, переданных тому же Бывалому, и рассчитывать на хорошую прибавку к жалованью – а остальное уже было бы не его заботой.
И Шпунтик не подкачал. У него уже находился в разработке некий хитрый приборчик, позволявший определять воздействие на подкорку мозга посторонних факторов, в том числе и вражеских потусторонних голосов, и он не преминул его испытать. Была запланирована целая серия хитроумных опытов, однако уже после второго испытуемый, проснувшись, разрыдался и сказал, что ему приснилась покойная матушка и велела ему во всём признаться, что он, находясь в здравом уме и твёрдой памяти, тут же и намерен сделать. И вместе с собой сдал всех. По причине такого припадка правдолюбия Шпунтику всё-таки не удалось в полной мере отсидеться за спиной Бывалого, и он изрядно рассекретился, подписав кучу бумаг о не разглашении, но имя себе за пределами нашего заведения  сделал. Правда, от греха подальше, вынужденные общаться с ним  сотрудники спецслужб  готовы были одевать себе на голову хоть противомоскитные сетки, хоть сварочные маски - лишь бы изобретатель случайно каким-то образом не подействовал на их нечистую совесть.
Речь Гордея Анисимовича была короткая и по существу.  Он сказал, что ему после последнего конца света до сих пор черти везде мерещатся, и что теперь в преддверии грядущего он лично создаст в институте обстановку такой секретности в n-хрен знает  какой степени измерениях, что мало никому не покажется. Жить, есть, пить ну и так далее все заинтересованные участники эксперимента будут только здесь, в заведении, и только под присмотром его приборов, иначе…
-Ну-ну, уважаемый Гордей Анисимович, - подал реплику Бывалый, - мы ещё пока не пришли ни к какому решению по этому поводу, и затем, вопросы секретности не совсем, так сказать, относятся к вашей епархии, но… мысль, в общем-то, очень даже здравая. Так действительно всем будет гораздо спокойнее. Кто следующий  хочет высказаться?
С места заговорил Сфинкс. Загадочный и непроницаемый в своих неизменных дымчатых очках, милейший и старейший Игорь Владимирович. Почти все мы тут были или молодыми, или далеко не старыми, или ещё не старыми. Он один был «уже», и, похоже, ему это даже нравилось. Отношения у меня с ним с самого начала складывались сложно, и я до сих пор не знал, как же, собственно говоря, мне к нему относиться. Специалист, конечно, мощный, но… очень уж ревнивый к своей специальности. Я был бы рад иметь  менее предвзятого шефа.
-Уважаемые..гм.. коллеги, - прочистил горло Игорь Владимирович. – Ситуация складывается крайне неоднозначная. Я, конечно, доверяю Андрею, но… Мне кажется, только его опытных данных здесь будет маловато. Объект нуждается во всестороннем и тщательнейшем изучении, иначе мы можем вляпаться в такую историю… А впрочем, уже вляпались. И не в последнюю очередь  благодаря Кириллу Александровичу. Ну, да ладно. Объект попрошу передать под моё наблюдение. Андрей, конечно, будет продолжать с ним работать, но только используя более комплексный подход.
Поднялся Всеволод Григорьевич. У него и у Кирилла единственных из собравшихся здесь  не было вторых обиходных имён, и одно это уже могло многое сказать о человеке. Кстати, хотя они и не были  друзьями, по причине сильной замкнутости, даже нелюдимости Всеволода Григорьевича, но на расстоянии  симпатизировали друг другу довольно сильно. Мне он тоже нравился, хотя дело с ним иметь было трудно. Приязнь или неприязнь к человеку на здравость его суждений никак не влияли – всё было подчинено идеи нейтрализации для общего блага. Что ж, это была его работа, а может быть, даже и призвание. Говорил он глухим голосом, несколько в  себя, тщательно подбирая слова, на худощавом умном лице при этом начинал играть румянец некоего смущения, как бы извиняющийся перед другими за своего хозяина, оказавшегося вдруг в  центре общего внимания.
- Коллеги… Собственно, Андрей уже озвучил моё мнение по решению данной проблемы, хочу лишь заострить ваше внимание ещё вот на чём. Искусственное оплодотворение объекта, конечно, вполне возможно, и, без сомнения, уважаемая Светлана Аркадьевна, как всегда, с блеском решит эту задачу… - сухой кивок в сторону вскинувшей голову Отдушине, - но… тогда мы будем иметь дело со слишком большим количеством неизвестных факторов, ставящих под угрозу жизнь как пациентки, так и её.. э-э.. ребёнка. Да что там говорить, - он нервно потёр лоб, - мы вообще не знаем, кто или что появиться на свет в этом случае. И поскольку от достопочтенного Кирилла Александровича нам всё-таки известно (смешок среди слушателей), что объект имеет склонность к трансформации в … э-э…человекоподобную особь, настоятельно рекомендую  идти именно этим путём. В этом случае, я уверен, последующее решение проблемы будет лежать на поверхности.
После него вниманием присутствующих немедленно завладела Отдушина, начавшая пикировку с Всеволодом Григорьевичем, затем снова Факир, уже другим тоном заговоривший об энтропии и изменении магнитного поля Земли, об озоновом слое и чёрных дырах, но я их уже почти не слушал.  Главное было достигнуто: объект становился приоритетным, и с ним непосредственно буду работать я, хотя и под наблюдением Сфинкса. И, ловя отдельные слова Бывалого, привычно подводившего итог собрания, я думал о том, какой всё-таки молодец Кирилл, как умело он подобрал ключики к каждому как до, так и в ходе совещания, с тем, чтобы к его концу из разрозненных людей уже практически образовалась команда.
Когда все начали расходиться и я задержался, чтобы обсудить с Кириллом несколько текущих вопросов, к нам вдруг подошёл хмурый Юстас:
-Молодые люди, позвольте на минутку завладеть вашим вниманием. Насколько я знаю, секретов у вас друг от друга нет, так вот… На совещании мне...гм-м...удалось выяснить кое-то очень интересное для себя. Да и для вас тоже. Сейчас я ещё не готов поделиться - нужно время, время… А пока просьба: согласовывайте каждый свой последующий шаг со мной.  Не смею больше вас задерживать.
Он откланялся. Повторюсь, я считал Юстаса в некотором роде чудаком, поэтому только снисходительно улыбнулся ему в спину. Кирилл же пробормотал:
-Ну, понеслось… Андрей, пожалуйста, отнесись к его словам серьёзно.
На том мы и расстались.


Глава 5

Шпунтик сдержал своё обещание и  уже на следующий день развил бурную деятельность по техническому обеспечению проекта «Русалка». Аделаиду Ивановну было решено оставить в том же джакузи, что и раньше, и никуда это джакузи  больше не перетаскивать, только оборудовать помещение надлежащим образом и подготовить рабочие места для других участников проекта. Список участников был определён Кириллом после соответствующих консультаций с начальниками отделов, и расширению он более не подлежал. Проекту была присвоена высшая степень секретности, и мне было велено в двухдневный срок (сначала срок был дан однодневный, но я решительно  воспротивился) завязать со всеми своими сомнительными делами во внешнем мире и на неопределённое время перебраться на казённый топчан. С одной стороны, это была привилегия – меня собирались охранять, обеспечивать всем необходимым и вообще исполнять любые мои разумные желания, а с другой, естественно, каторга. Тот же самый Шпунтик уже заставил меня проглотить кристаллы, переводящие мой организм в другое биологическое состояние, которое можно охарактеризовать, говоря по-простому,  как «ушки на макушке». От других его подарков мне пока удалось отмахнуться, но через  каких-то два дня я буду уже полностью подконтролен и ему, и другим  как «мышь лабораторная, белая, кол. 1шт». За Аделаиду- свет-нашу- Ивановну Шпунтик, однако, взялся  сразу же по полной программе  и постоянно мешал нашему с ней общению непрерывным мельтешением вокруг с кучей датчиков в руках, чем взбесил её до такой степени, что лицо прямо-таки заалело от гнева и заметно округлилось, а волосы взвились в воздух и явственно зашевелились сами по себе, рот же при этом начал издавать исключительно шипящие звуки.
-Гордей Анисимович, - по-дружески обратился я нему, хотя своими стараниями он тоже надоел мне до чёртиков. – Исчезните куда-нибудь, будьте  так добры.
-А?... Что? – рассеянно отозвался Шпунтик, лепя по периметру ванны очередной свой хитрый прибор.
-Что-что! – всё-таки не выдержал я и повысил голос. – Не видите  что ли – дама до крайности возмущена вашей бестактностью, сейчас колдовать начнёт!
Шпунтик подозрительно покосился на Аделаиду Ивановну, вместо уютной красавицы увидел Горгону и шустро отскочил подальше, забормотав неуклюжие извинения и ссылаясь на срочность. Аделаида Ивановна несколько успокоилась, мило мне улыбнулась, поправила лямочку купальника и уже членораздельно проговорила:
-Да надо бы… Надоел-то как!
-А вы можете? – с интересом осведомился я. Разговаривал я с ней с самого начала только на «вы», и о другом она меня не просила - очевидно,  видела во мне больше ребёнка, хоть и умного, чем мужчину. Меня это вполне устраивало: её чар, пущенных в ход, я не шуточно побаивался. Гормоны, знаете ли.
-Теперича-то уж и не знаю… Раньше вот рыб могла оживлять, дождь вызвать, ну ещё кое-что по мелочи. Машка, подруга, ещё подсобляла, как могла. Так опять же – не в том моё назначение было-то…
-А в чём же, можно полюбопытствовать?
-Полюбопытствовать-то можно. Только говорить я об этом покуда не намерена, самой ещё кой в чём разобраться бы надо. О  другом лучше поспрашивай, я же вижу, тебя  иное сейчас интересует.
-Вы правы, - я наконец решил заговорить о главном, - мне очень интересно было бы знать… вы сейчас могли бы стать женщиной?
-Без хвоста что-либо рыбьего?
-Ну… да. Вы уж меня самого извините за такие разговоры, - смутился я.
-Да чего уж извиняться-то… Понимаю я всё. Ответить только тебе не знаю вот как.
-Ну, вот если бы нам удалось бы здесь… без лешего… отвар его чудодейственный для вас изготовить, как вы думаете… получилось бы?
- Да как же это вы его изготовить-то сможете? Для этого, окромя лешего нашего, ещё и Лукоморье нужно в придачу… или Залукоморье – уж не знаю, как и сказать-то.
«Пространство нужно другое, вступившее в контакт с нашим, - мысленно сказал за неё я». И потом  уже вслух:
-Ну, образец отвара у нас есть – маловато, конечно, но для воспроизведения может и хватить. Кроме того, мы имеем вас и  память вашего организма.– Аделаида Ивановна посмотрела на меня чуть озадаченно, как всегда, когда я  или Кирилл начинали говорить в её присутствии на своём продвинуто-искусственном языке, но переспрашивать не стала. -  Что же касается Лукоморья…
Одна мысль у нас с Кириллом