КОРН, невнимательный

выносливость; на способность отстоять собственные интересы.
Пассажир, сидевший рядом с ним, уступил место. Старушка поблагодарила так, чтобы остальным было слышно…
– Все-таки нашелся настоящий мужчина…
… и втерлась вплотную к Вадиму. Он ни секунды не сомневался, что если откроет глаза – она сразу же посмотрит таким взглядом, чтобы навсегда отпечаталось в памяти то презрение, которое заслуживают невоспитанные эгоисты.
Соприкасаясь плечом с этой злобной женщиной, Вадим напрягается так, словно должен произойти удар локтем. Он чувствует эмоциональный замах, сжимается, злится все сильней. Хочет на опережение врезать наглой бабке пощечину.

До своей станции он не доехал, а дотянул. Наконец-то вырвался на улицу, мучаясь от ужасного состояния. Плохо везде: в желудке, в голове, на душе. Его тошнит, сильно; и он знает почему – от злости. Гнев настолько отравил нутро, что хочется блевать.
«Скорее домой! Скорее домой! Скорее домой!»
В начале дня он тоже торопился… Ах да, «скорей бы в тепло!». И вот он снова почти бежит на слабых ногах; теперь в обратном направлении, но так же бессознательно. Минует улицу, двор; трясущимся пальцем вводит код домофона. Если бы лифт не оказался на первом этаже – пришлось бы замарать угол в подъезде. Но вот кабина уже подымает несчастного наверх.
«Скорей! Скорей! СКОРЕЙ!», – в бессмысленной злобе он долбит пальцем по кнопке этажа.
Ключ в дрожащей руке промахивается мимо замочной скважины; другой рукой Вадим прикрывает рот. Связка падает на пол; мужчина почти плачет. В итоге открыл дверь, и не разуваясь, не снимая куртки – побежал в туалет. Протошнился; чему невыразимо обрадовался. Потому что вместе со рвотой вышел весь этот безумный гнев. Опустошил, вывернул наизнанку – но наконец-то оставил в покое.
– Гребанный стресс… Я так в больнице пропишусь…
Опираясь на стены, он затащил себя в ванную. Навалился локтями на раковину, посмотрел в зеркало мутным взглядом; зеленое лицо, синяки болотного цвета, ярко красные глаза. Стал умываться и полоскать рот, больше не заглядывая в отражение.
Все еще одетая куртка оказалась кстати; щупая карман, в котором пачка сигарет – Вадим отправился на балкон. Запер дверь, потом повернул ручку окна, открыл фрамугу, взял пачку, открыл пачку, пригубил фильтр, зажег спичку… (затяжка) Очередной прожитый день – впустую прокрутил стрелки на его наручных часах. Вадим со страхом подумал, что не помнит и половины сегодняшних событий.
– Время… Куда же ты уходишь?..

В часах жизни всего одна батарейка. Вадим слышит, как устало тикает его стрелка в груди. Как же несправедливо засчитывать прожитыми такие дни. Они называются потраченными.
Четче остальных помнится момент, когда Дмитрий положил ладонь на плечо. Воспоминание неприятное настолько, насколько прилипшее. Начальник – рогатая скотина; либо тупой козел, либо подлый бес. Ведь не сложно заметить, что на запястье нет браслета, а на пальце – кольца.
Но Дмитрий не виноват в том, что жена ушла к другому из-за денег; того зовут Павел, и он уже два года – папа для сына Вадима. Два тяжких года после развода… Из которых полтора – носил кольцо на безымянном пальце, берёг надежду в сердце… понапрасну захлебываясь в табачном дыме.
Что может скрасить бренную жизнь, похожую на проклятие – конечно же деньги. При деньгах можно получить все желаемое; от браслета до жены. На счастье можно заработать – устав, по которому живет Вадим.
Но денег постоянно не хватает. В распоряжение поступает сумма гораздо меньше заработной платы: алименты, ипотека, коммуналка, продукты, электроэнергия, сигареты. Словно происходит скверный фокус, подлый трюк при котором постоянно остаешься в дураках.
Деньги направляют людей; и кнутом и пряником. Все ведутся на престиж, достаток, успешность. И даже когда ноги еле ходят – все равно шагают на работу, чтобы порадовать себя деньгами; и даже грезами о них, не видя за иллюзией искореженную реальность – одиночество и ненависть. Моральную усталость, убивающую человечность. Упертое ожидание удачи в полосе несчастий; из последних сил. Безостановочное стремление к потребностям; которых становится только больше. И сигаретный дым, в котором растворяется беспросветно убогая жизнь.

*   *   *   *

Матрац-будильник завопил и начал сдуваться; плавно опустил Вадима на холодный пол. Его глаза уже давно открыты – прошло два бесконечных часа с момента, когда стошнило в третий раз за ночь.
Ноги приволокли в ванную, поставили под лейку душа. Руки выполнили свои задачи: зашторили клеенку, настроили воду. Все произошло автоматически – рассудок отказался принимать участие в действиях, которые приближают неизбежный выход на работу.
Горячие струи льются на темечко, стекают по спине; так же как время и здоровье – вода уходит в тубу. Над черной дыркой под ногами крутится воронка; такая же – в груди, вытягивает жизненные соки.
Вадим заарканил свой нервный срыв, когда увидел красные пятна на влажной стене, которую только что отчаянно лупил. Посмотрел на опухшие кулаки; на то, как вода смывает кровь, а кисти трясутся от боли, где кожа содрана до мяса.
В этом страдании Вадим нашел жуткое удовольствие. Словно жизнь в одно мгновение стала понятной.
– Нахрен эту работу! Нахрен эти браслеты! Нахрен этих баб! Нахрен эти деньги!!!
Ненависть зажгла в душе спасительный огонь; но не надолго. Когда закончил мыться и надел халат – осознал, что поедет на работу. Без вариантов. Вадим заледенел от страха; и почувствовал и понял, что уже мертв. В запотевшем зеркале отражается размытое очертание безликого человека; этот мистический знак спровоцировал истерику.
Вадим вбежал на кухню; выдвинул ящик со столовыми приборами, схватил длинный нож. Дрожащими руками распахнули халат: левой пощупал ребра и нашел стучащую мышцу, правой приставила к ней кончик лезвия; он проколол кожу.
Сердце в агонии рвется на сталь, кидается навстречу. Разбитые руки снова кровоточат, крепко сжимая рукоять. Багровый от натуги, Вадим борется за право умереть. Одно резкое движение избавит от кошмара; мешает только нерешительность.
Нутро встрепенулось, и рассудок пробудился. Лицо резко расслабилось и вытянулось от удивления. Недоумевающий взгляд сфокусировался на ноже; который вывалился из онемевших пальцев, стукнулся об пол.
Постфактум осознавая, что сейчас с ним происходило, Вадим медленно опустился на корточки, обхватил ноги. Он спрятал лицо за коленями и сжался изо всех сил; после чего, – по-детски беспомощно, – зарыдал.

В 8:02 Вадим вышел из квартиры, повернул ключ пальцами, одетыми в перчатку; она прячет пластыри на костяшках. Прошло сколько-то времени, и когда рассудок снова включился в происходящее – обнаружил себя на платформе станции метро. Перед лицом пронесся электропоезд, обдал ветром; начал гулко притормаживать. Двери распахнулись близко, и Вадим сразу увидел на скамейке свободное место; устремился к нему. Какая-то молодая девушка оказалась ближе к финишу, но Вадим без раздумий выставил локоть, даже немного оттолкнул, и сел, совершенно невозмутимый. Студентка растерялась, сделала вид, что хотела пройти вперед; отошла как можно дальше.
«И хорошо, – так думает Вадим. – Ведь действительно – хорошо. Лучше чем стоять. И я заслужил. Заслужил это право воспользоваться ОБЩЕСТВЕННЫМИ привилегиями. Я такая же равноправная часть общества, как и остальные!..»
Сознание вновь куда-то провалилось. Если сравнить, то состояние не так похоже на сонливость, как на сильное алкогольное опьянение; оно то включается на полную катушку, то пропадает; оставляя усталость, словно похмелье. Все, что удалось вспомнить о дороге на работу – две выкуренные сигареты перед входом в здание. Или это было вчера?..
Теперь Вадим застал свое тело в таком положении – глаза направлены на большой экран монитора, рука замерла над сенсорной поверхностью малого дисплея. Прошло около часа, перед тем он как осознал, что снова работает с бешенством.
Видеть зверские убийства, слышать душераздирающие крики и предсмертные стоны – стало привычным, как будто Вадим солдат, а не статист. Психика погружается в среду насилия и боли, как в формалин. И вот бешенство в СПб – как вторая часть фильма ужасов. Как продолжение пытки в реальности. Кажется, что эпидемия просачивается прямо из экрана и отравляет воздух в тесном кабинете. Воздух, которым дышал несколько месяцев… или лет…
Стало по-настоящему страшно, когда представил себя зараженным биологическим вирусом, который постепенно и непрерывно убивает организм. Но еще больше Вадим испугался, когда вспомнил сколько раз его стошнило за ночь. Может быть, что мутация уже происходит.
Паника долбит кровью по вискам. И Вадим не может успокоиться никак. Абсолютно бессилен. Тело затряслось от озноба, от жара. Он потрогал лоб – мокрый.
– Господи… Что происходит?.. Что же это за пиздец такой?..
Вадим схватился за подлокотники, вжался в спинку. Глазам не позволил закрываться, боясь навсегда утратить эту связь с миром. Холодный пот стекает по шее, сердце бьется в горле.
– Господи помоги… – шепчут вялые губы: – Ангелы, святые – спасите мою душу… Убейте, отрубите голову – но только уберегите от бешенства!.. Не позвольте ему забрать мое тело, не дайте одурманить рассудок!..
Он стал молиться, как мог; через несколько минут головокружение пошло на убыль. Вадим задышал ртом, часто и глубоко; снимая напряжение после запредельной нагрузки, которую испытал организм. Одежда мокрая от пота.
Это был приступ бешенства. Вадим знал об этом как эксперт. Он взглянул на часы – 19:03; прошел час с конца рабочего дня. Если бы в этот период хоть кто-то заглянул в его кабинет… хотя бы постучал… Если бы Дмитрий зашел с проверкой, то…
– Нет! Это не может быть бешенством! – вскрикнул полушепотом Вадим. – Вакцина! Вакцина дает иммунитет!.. Но надо срочно ехать прямиком домой… – он стал суетливо выключать компьютер – Я должен запереться в доме, выспаться, выздороветь… Все. Харэ работать. В жопу все дела!
В этот момент завибрировал телефон в кармане; Вадим застыл. Сигнал не повторился, а значит пришло СМС. Дружащая рука поднесла дисплей к глазам – письмо из автосервиса. С уведомлением о готовности вернуть отремонтированную машину.

– Все равно пришлось бы выходить на люди и спускаться в метро…
Крепко сжимая руль, Вадим едет по московской улице в направлении домой. Слова, которыми он успокаивает себя, слышит только видеорегистратор, записывающий панораму темного вечера.
– Все же нормально прошло… Стоило ли волноваться?.. За неудобство скидку сделали…
Вадим внушает себе мысль, что он везунчик. Но под ней гудит другая, гигантская; при этом звучащая одним лишь словом – БЕШЕНСТВО.
– Да нормально все!.. Просто стресс… Высплюсь… Отмокну в ванной… Теперь это уже реально!.. Теперь этого никто не запретит!.. Господи… Наконец-то… – но Вадим чувствует, что слова пустые. Душа на них не реагирует. Она реагирует на “БЕШЕНСТВО”, рвущееся из подсознания, как свирепый тигр из клетки; тянет лапы сквозь решетку.
– Еще совсем чуть-чуть осталось проехать и буду…
Он не смог договорить. Его лицо вытянулось от неистовой злости; Вадим заорал в лобовое стекло:
– КУДА ТЫ ПРЕШЬ, МРАЗЬ!
На