очередного общения с прессой на публике Джон Саймон направился как всегда к своему роскошному лимузину. За ним следовали два телохранителя очень атлетического сложения. Перед ним откуда ни возьмись, возник ещё один с микрофоном в руке, такой щупленький в очках.
«Ещё один журналист. Как надоели», – с досадой подумал он и всё же решил уделить внимание:
-Только две минуты. Больше не могу.
- Думаю, мне достаточно и этого, чтобы предъявить кое-что… – от этого щупленького явно исходила наглость, смешанная с угрозой.
«Что это ещё значит? Такого никто не позволял. Да как смеет этот…» - Джон с гневом взглянул на этого щупленького журналиста.
- Что это значит? Ответьте, – только и выдохнул он вне себя от ярости.
- Когда-то убили Стэнли Чарльтона и его жену в их доме. Убийц было шестеро. И среди них был Джон Саймон. Всем вам нужно пойти с повинной. Кровь на вас до самой смерти. Не отмыться… – говорил щупленький твёрдо и смотрел ему в глаза.
Никогда ему, Джону Саймону, не было так неприятно и дискомфортно как сейчас. На миг пролетели перед глазами детали того вечера, который он, казалось, забыл или редко вспоминал. Сейчас же перед ним стоял неизвестно откуда взявшийся свидетель. Но ведь...?
Не зря он платит телохранителям. Они среагировали сразу. Щупленький, замысловатым кульбитом в воздухе, преодолев изрядное расстояние, носом, а затем и всем телом, ткнулся в самую дорожную пыль.
Приземление на обочину в физическом плане оказалось очень больным, но на моральном состоянии это никоим образом не сказалось. Он ожидал этого, предполагал, и это случилось. Очки его лежали рядом. Когда, всё же с усилием, приподнял голову, то близоруким взглядом видел брезгливые, презрительные ухмылки телохранителей, да и Джона Саймона в эти секунды посетили те же эмоции.
«Ты себе и остальным подписал приговор. Никто из вас добровольно не пойдёт с повинной. Вседозволенность всегда лишает разум.» – подумал про себя Майк и стал надевать очки.
Телохранители, моментально сделавшие работу, и Джон Саймон во главе неторопливо направлялись к роскошному лимузину. Самодовольство от сознания собственного уровня сквозило в их лицах. Знали бы они.
12
Довольно таки смешно выглядел этот щупленького вида паренёк в дорожной пыли. Кто он перед ним? Жалкое насекомое. Но непонятная тревога, всё же, поселилась в его душе. И было от чего. Почему он как следует, не разузнал про него? Было многолюдно. Хорошо, что никто не расслышал, о чём говорил этот юноша. Но есть свидетель в этом деле. Кто он?
Сегодня, может впервые, он оставил телохранителей на ночь. Чего он боится? С ними всё-таки будет надёжнее. Вечер сегодня какой-то прохладный. И звёзды холоднее и будто стемнело раньше. Наверное, всё это кажется. Свет фонарей освещает лужайку и аллеи парка лучше, чем бледный свет полной луны. Вот и его телохранители следуют за ним. Но неспокойно на душе. Надо бы позвонить кому-нибудь из тех, участников того действия, завершившегося убийством. Джон достал мобильник и стал набирать номер.
- Куда и кому ты хочешь позвонить, Джон? – раздался неизвестно откуда взявшийся голос, заставивший его содрогнуться.
Тихий вкрадчивый тон голоса прозвучал душераздирающе самого истошного крика. Что это? Не мужской бас, но не женское низкое, густое контральто. Голос, окутанный зловещей слащавостью, и парализующий волю. За владельцем такого голоса стояла, несомненно, уверенная сила.
- Кто здесь? – только и выдохнул Джон.
Усилием воли постарался бросить спасительный взгляд на телохранителей. Но те таковыми являлись до недавних пор, а теперь совершенно бесполезными валялись посреди аллеи, кажется бездыханно.
- Они слегка впали в обморок. Ничего, отойдут, – раздался тот же мистически парализующий голос, преисполненный приторной слащавости.
У Джона от страха онемели ноги, и тело стало неподвижным. Из темноты на свет выступил владелец голоса – огромный чёрный, сливающийся с мраком ночи, величественный зверь бесподобного образа. Что голос этот, несомненно, принадлежит ему, Джон не сомневался. Но не менее ужасными этого неестественного голоса оказались и сверкающие глаза, исторгающие магический взгляд, так и заставляющий цепенеть тело. Ужас – сон ли это?
- Я отнесу тебя к одному человеку, – зловещие звуки исторглись из пасти этого странного зверя, напоминающего кота-великана.
Форвард мягким пружинящим прыжком очутился возле Джона Саймона, пребывающему в полной власти парализованной воли, и передней лапой свалил его наземь. Тот, то ли от силы удара, то ли от страха, но потерял сознание. Он схватил его зубами и прыжками помчался в ему известном направлении.
Штангист, в толчке поднимающий два центнера, сможет ли руками, а если надо на плече, пронести километр этот вес? Вцепившись зубами, львы и тигры на солидное расстояние тащат ношу в два центнера и больше. Что ему этот жалкий человечек, в весе не достигающий и центнера. Галопирущий бег Форварда с высочайшим эффектом рекуперации мышц, в момент приземления и отталкивания достигающий эффективности до восьмидесяти процентов от возможностей всего потенциала, был мощным. В этом компоненте у него нет конкурента на планете. Не только мощь, но и плавность грации, точно и тонко выгнутая линия спины сопровождали этот бег. Впереди препятствие в виде высокого, до двух с половиной метра, забора из кирпича. Форвард вместе с грузом в зубах, мощно оттолкнувшись, в высоком прыжковом, реющем полёте преодолел его.
13
Наконец-таки он очнулся. Неужели это был страшный сон? Но почему он лежит на сырой земле, и место совершенно незнакомо?
- Ну, как самочувствие? – раздался тот же голос, окутанный зловещей слащавостью.
Джон вздрогнул. Значит это никакой не сон. Повернулся на голос. Странный невиданный зверь смотрел куда-то в сторону. Видом всем показывал какое-то безразличие, полное равнодушие к его присутствию.
Это было не всё. Сзади послышались чьи-то шаги. Второе чудовище? Джон Саймон быстро оглянулся. Но вместо чудовища к нему неспешно шёл тот самый щупленький паренёк в очках, ещё днём так беспомощно лежавший в дорожной пыли.
Так вот в чём был его вызов! Вот она, загвоздка! Этот парень обладал силой, перед которой не устоял бы взвод отборных молодцов, отъявленных головорезов. Да что там взвод, целый батальон. Теперь всё становилось на свои места. Джон Саймон снова оглянулся на невиданного, говорящего зверя. Тот продолжал проявлять к нему полное равнодушие. Джон Саймон был человеком не столь сведущим в науке, но он знал, что тогда пришли они в тот дом за каким-то научным открытием, которое может обогатить их. Точную суть открытия знал один. Он говорил про искусственный мозг и употреблял при этом такие научные термины, в которые он не вдавался, да и не понимал. Его толкала, прежде всего, жажда обогащения. Что там наука. Теперь он понимал суть того, что они искали. И теперь он догадывался, кто перед ним.
- Я сделал тебе предупреждение, но ты и не собирался следовать этому, – произнёс этот щуплый паренёк, в глазах которого читалась ярко выраженная ненависть, истомившаяся от ожидания.
- Кто ты? – спросил Джон, боясь при этом подтверждения своих догадок.
- Я сын тех, которых вы убили. Убили, чтобы стать богатыми. Вам нужно было открытие моего отца. А своей головой не могли дойти? Безмозглые ничтожества. Мой отец ночами работал над этим. Вы отняли у меня самых дорогих людей, – голос этого парня, хилого на вид, но преисполненного внутренней силой, звучал, бил в сердце, даже более угрожающе, чем голос невиданного, страшного зверя.
Вот он – час расплаты! Как всё-таки многие думают, что избегут его. Джону Саймону не в чём было оправдываться. Он был накрепко пригвождён к стене. Вина тяжёлым камнем давила на него. Мысли вихрем кружились в поисках какого-нибудь спасительного ключа. Но его не было, не могло быть.
- Я покажу тебе вот эту запись, и ты мне всё расскажешь обо всех остальных. Тогда я не трону тебя вот этими руками, – Майк в гневе стиснул пальцы в кулаки и потряс перед собой.
Мысли вихрем кружившиеся в поисках какого-нибудь спасительного ключа, жадно вцепились, кажется, за эту спасительную соломинку утопающему. Он расскажет всё, что знает, тем более этот страшный зверь мягко опустил свою мощную лапу на его дрожащую спину. Ясно без всяких слов.
Щупленький паренёк поднёс к самому носу мобильник. Запись вновь перенесла его в ту ночь. Знал бы, никогда не пошёл туда. Затем он сунул под нос фотографии каждого из них. Рассказал всё, что знал. После парень привстал и пошёл прочь, а за ним последовал этот страшный зверь, оставив его сидящим на траве посреди огромных деревьев. И только свет луны освещал всё вокруг.
Они уходят. Неужели это так. Как легко он отделался. Какое ему дело до остальных пятерых. Дни их сочтены, а вот его оставили жить. Надо бежать подальше от этого места. Джон стал продираться через какой-то кустарник.
- И ты его оставишь просто так. А ведь он отнял у тебя самое дорогое – родителей, – спросил Форвард, глядя Майку в глаза.
- Я сказал, что не трону его своими руками. Но ведь я не один. Как ты чувствуешь, когда ты видишь мышь, – спросил, Майк, предполагая, как искусственный разум иногда борется с инстинктом хищника.
- Я всегда сдерживаю себя и буду сдерживать себя, хотя желание раздавить бывает очень большое, – невольно морщась при упоминании мыши ответил Форвард.
- Вот этот убийца моих родителей – твоя мышь.
- Всё понял, мой создатель. От меня никто никуда не убежит.
Майк шёл неторопливо. Всё-таки он устал сегодня. Хотя поддаваться усталости не надо. Это только начало. Полная луна светила ярко. Сзади раздался душераздирающий крик.
14
- А ты случаем, его не съел, – шутливо спросил Майк Форварда, когда они на стареньком джипе возвращались домой.
- Я достаточно владею порывами души, инстинктами тоже, – последовал ответ мягкой ровной тональности.
- Что ты сказал? Как? – от неожиданности Майк чуть притормозил.
Он предполагал, что Форвард, возможно, обидится, будет ссылаться на свою образованность, в общем, ожидал какую-то человеческую реакцию. Искусственный разум был склонен к философии, чем к каким-то эмоциональным побуждениям. Да, в схватке с равным врагом искусственный разум мог во всей красе и мощи применить весь эмоциональный фон ярости кошачьих отряда хищных. А на какие эмоции ярости и боевого настроя способен сам искусственный разум? У него на высоком уровне развит мозжечок, отвечающий за двигательные функции организма. А означает это, что ему как бойцу нет равных на планете.
Позже Майк из-за любопытства спросил у Форварда, чем же тогда кончилось. Форвард рассказал. Ему стоило нескольких секунд, как за счёт огромных прыжков оказаться перед дрожащим, вконец перепуганным Джоном Саймоном. От страха тот только лепетал невнятно слова о пощаде.
Когда Майк заносил и ставил посреди комнаты мышь, у него всегда появлялось неистребимое желание одним прыжком захватить в пасть эту мышь. Буланые кошки миллионы лет питались грызунами. За миллионы лет они
