переспал, кто на ком обманом женился, какая из героинь забеременела, он кричал: "Хватит! Уволь, я не могу всё это слушать!" "У тебя нет ни минуты, чтобы со мной поговорить, да?" - терзала она его, стирая с ресниц слёзы. "Мама. Я понимаю, что у тебя нехватка общения. А у меня его переизбыток. Пожалуйста, умоляю: не засоряй мне голову своей ерундой. Потрепись, вон, лучше с Веруньчиком, или со своей сестрой на эту тему. Если больше не с кем. Но не со мной, ладно?" "Я вижу, у тебя всё, что говорит тебе мать, ерунда и трёп!" "Начинается! Ох ты ж бл..." "Как ты меня назвал?.." Такие выпады с её стороны он считал уже перебором. "Всё я ушёл!" - объявлял он тогда, захлопывая дверь в свою комнату ("Ты злой и неблагодарный сын!" - неслось из-за двери).
Иногда он подолгу ругался с ней: упрекал, убедительно (как ему казалось) доказывал - с шутками и уколами - всю бессмысленность и бесцельность подобной зрительно-акустической пищи, и терялся, сознавая, что поделать тут ничего нельзя. В эти минуты он её почти презирал.
Но не мог не любить...
КОНЦОВКА
Когда к человеку приходит осознание себя особым, живым существом, он начинает размышлять, бубнить и почемучить. И главными вопросами, на которые уставшие родители не дают ребёнку прямого ясного ответа, остаются два: откуда он пришёл, взялся, и куда уйдёт. Самый страшный, но неточный ответ звучит приблизительно так - всё имеет своё начало и свой конец. Человек рождается и человек умирает. Рождаются и умирают страны и народы, нации и расы. Когда-то погибнет планета Земля, погаснет Солнце (учёные даже рассчитали время!), исчезнет Млечный путь, Вселенная то ли распадётся на атомы, то ли свернётся в точку. При этом взрослые как-то стыдливо обходят стороной несоответствие заявленного постулата о конечности всего сущего и понятий Бесконечности и Вечности. Вот, говорят, был Большой взрыв, начало всех начал. А что было до Большого взрыва? Ну хорошо, положим, Большой взрыв - начало начал Вселенной. А что, если подобных Вселенных - квадриллионы? И все они рождаются, живут, умирают? На эти простые вопросы нам не дают ответа заменившие волхвов мудрые учёные мужи. При этом они ничего не скрывают от нас. Просто они ничего и не знают. Ровным счётом - ничего!
Рождение и Смерть... Два равновесных, равновеликих понятия, определяющие Время, а значит, Пространство (потому что не получается отделить одно от другого), и саму Жизнь. Однако первому мы радуемся и приветствуем его, другое же стыдливо обходим молчанием - оно нам, безусловным гедонистам, неприятно. Мы не желаем о нём даже рассуждать, погребальному звону предпочитая весёлые песенки.
Мы все обитаем в придуманном мире с самоуспокоительными сказочными константами, запрятанными глубоко в сердце, а не сложенными аккуратными логическими стопками во всезнающей голове. Все иллюзии именно там, в сердце, и помещаются, и оттого-то их и не получается выбить оттуда простым здравым смыслом. Конечно, в этих константах написан полный бред! Типа: "Я буду жить вечно!" Или: "Папа-мама будут всегда рядом, за спиной. Они умные. Они поддержат, если что... Дадут совет."
И вдруг оказывается, что твои родители стареют, но отнюдь не мудреют. И вдруг оказывается, что жизнь их зависит теперь от тебя, а не наоборот. Вдруг оказывается, что они-то тебе как раз и не могут дать никакого совета, несмотря на очевидную большую опытность, набранную годами! А потом, рано ли, поздно, они умирают, а ты остаёшься один цепляться за остатки твоей "вечности", деля её, кургузую, целыми числами после очередного разбитого корыта.
Мир невероятно жесток, а человеческий век чудовищно короток! И разве только человеческий!? Десять лет - собачья жизнь. Как я рискну завести собаку - Друга! - зная наверное, что через каких-то восемь-десять-двенадцать лет из весёлого щенка Друг гарантированно превратится в старого пса, а затем умрёт от дряхлости?! Что такое десять лет? За такой смешной срок человек познает разве что одну-две прописные истины. Не умом - конечно! - сердцем. И за те же десять лет человек может с лёгкостью обрасти брюшком, потерять все зубы, интерес к жизни, а стремление к познанию Мира сузится до желаний лишь вкусно поесть да сладко поспать...
Нет, всего этого не должно быть! Это всё мерзко и неправильно! Всё это надо как-то изменить!
Вполне возможно, что через какое-то время жизнь человека благодаря научным успехам растянется и окажется равна двум или трём, или даже пяти средним нынешним, но всё-равно человек так и останется смертным, и всё-равно никто не скажет и никто не узнает из нас, непонятных субстанций, так удобно расквартированных внутри своих материальных коконов - тел, что произойдёт потом, после того, как Дух наш покинет сей кокон, и даже дальше - куда денется он после того как вылетит из птички, которая не постучит более клювиком в родное окно?
"Ничего не поделаешь - надо дальше жить..." - уговаривал он себя. (А жил он дальше тяжко - с окровавленной душою и маской вместо лица. И жил он так, пока не встретил Её - простую, не плохую и не хорошую - мать его детей...)
В последнее время ночами он подолгу ворочался, мучаясь от бессонницы, зато днём, если бывал свободен, мог запросто прикорнуть у телевизора, забывшись на час-другой. Ему снился один и тот же сон.
И это не был обычный кошмар, преследующий разум повторяющимся сюжетом, абсурдным, как оборот запиленной виниловой пластинки. Как любимый фильм, просмотренный тобою сотню раз, но в котором ты всё ещё мечтаешь обнаружить новые нюансы, упущенные тобой при предыдущих просмотрах, но твои ожидания рассыпаются в прах - все реплики и ужимки главных героев, перемещения массовки на планах, и даже шумы, звуки и музыкальные вставки ты знаешь наперёд. Был у него такой сон про службу (крутился постоянно в течение несколько лет): как он, сегодняшний, приходит на КП и пытается прорваться вовнутрь, но его в родную часть не пускают, потому что у него нет документов пропуска. А ему позарез нужно именно сегодня пойти в наряд, и он знает, что уже опаздывает, и времени на переодевание и получение оружия практически не остаётся! А когда он всё же какими-то обманными путями преодолевает все преграды, ворует форму и уже сидит на разводе, то вдруг осознаёт, что это глупо: его сейчас обязательно раскроют - в списках он не значится, документов нет, да и возраст для срочной совсем не подходящий... Вот прямо сейчас и здесь его арестуют, сдадут на руки полицейским, а те отправят в КПЗ и заведут дело. Заподозрят в шпионаже. Или - того хуже! - в терроризме. Обязательно - в попытке завладения оружием. И назад дороги нет - он не может просто так взять и уйти, не привлекая к себе внимания... Ещё был сон про защиту диплома, которого нет. Потому что он не подготовил его - от слова "совсем". Он даже тему дипломной не знает. А защита завтра. Кто его куратор? Не помнит. Он все эти месяцы где-то прогулял, непонятно чем занимался... Чёрт знает чем, но только не дипломом! Значит, защищать ему, получается, нечего, а пять лет в институте пошли псу под хвост... Экзамены, зачёты, лекции, курсовые - всё зазря! В общем, очень быстро наступала патовая ситуация с предсказуемой концовкой (просыпанием в поту).
И вот к этим привычным уже, милым страшилкам вдруг прибавился сериал, где каждый следующий сон является не копией, а продолжением предыдущего.. В первый раз ему привиделась квартира, полученная взамен их прежней, старой - фантастически огромная, метров, наверное, в двести. Четырёхкомнатная с холлом, двумя туалетными комнатами и широченными коридорами. Современно отделанная. Абсолютно нереальная квартира-мечта! И как почти всегда случается во снах, безумная радость резко сменилась тихим ужасом, когда на третий день в квартиру-мечту прибыли другие жильцы. Вторженцы оккупировали две самые большие комнаты: гостевую и кабинет. А коридоры, ванная, туалеты, кухня-столовая и холл остались общими. Вскоре выяснилось, что им с матерью (которая во сне оставалась живой) предоставили не всю эту чудесную квартиру целиком, а только её часть. Мать билась в истерике, а он успокаивал её, обещая разрешить вопрос. И пошёл по инстанциям.
"Почему, - спросили там, - Вы не подняли шум, когда увидели, что квартира эта новая, мягко говоря, отличается по площади от вашей прежней жалкой убогости? Не потому ли, что хотели обойти закон, который прямо говорит, что собственник при вынужденном переезде получает жилище тех же параметров, что и бывшее, а не кардинально больших? Ведь вы же понимали, что никаких прав на подобные хоромы не имеете, однако же обживались в них в течение дней, и в ус не дули!?"
"Простите, - твердил он. - Ох, простите! - но я не хочу жить в коммуналке, пусть и огромной! Меня никто не предупреждал, я даже представить себе не мог, что сейчас людей переселяют в коммуналки из отдельных квартир! Я уже там жил в детстве, и не хочу возвращаться в ту же реку. Это несовременно! Это просто жестоко! Я претендую всего лишь на квартиру той же площади, что у меня была. Я имею на это полное право! Я собственник! Пусть она будет шестьдесят метров (хорошо бы, хотя, понимаю - нереально... Ладно, пусть будет пятьдесят), но пусть она будет, и именно моя, без посторонних человеческих полипов, безо всяких там соседей и совладельцев!"
Маячил ещё вариант обмена путем купли-продажи - геморроидальный, морочный (требующий к тому же полюбовного согласования с соседями, с которыми он не общался), впрочем, вполне реальный. В таком случае двушка в пятьдесят квадратов в новом доме им с матерью была бы гарантирована. Вот только когда это всё будет, и сколько кровушки и нервов попьёт!? И как договариваться с вторженцами, коли он не может себя пересилить и хотя бы раз выказать к ним радушие (кроме разве что мрачного "здравствуйте" поутру - без улыбки и не подымая глаз)? Он злился за это нелепое своё поведение, где чувства берут вверх над рацио, и кусал кулаки.
Между тем бывшую квартиру-мечту, кроме хмурых соседей, заполонили также насекомые. Среди ночи он просыпался от щёкоти в голове, включал свет и обнаруживал у себя на подушке рой копошащихся жучков. Это оказывались клопы - только что прибывшие на сбор урожая голодные, притворяющиеся мелкими листочками новички, и толстые, раздувшиеся от крови завсегдатаи. Он осторожно брал подушку, поднимал её за края и заглядывал под низ. И там видел присворгнувшуюся живность разного размера и толщины. Содрогаясь, он осторожно выносил подушку в ванную, смахивал кровососов в раковину и тут же смывал их горячим душем, не давая разбежаться. Смотрелся в зеркало, и обнаруживал, что вся голова его была испещрена красными точками покусов. Поднимал майку - и видел искусанный живот. И всё это клоповное безобразие продолжалось из ночи в ночь. Они терзали его плоть и пили его кровь. В этой новой беде он также подозревал соседей, поскольку у него-то клопов отродясь не бывало. Что делать? Из ниоткуда угодливо взялась огромная банка с отравой. Так куда там её полагается лить? Под плинтус, наверное. Отодвинул диван и присел на корточки, всматриваясь в пол. Кажется, он выявил гнездо - в одном месте в паз паркетной доски скрылись несколько
