как, ведь живые люди зазря пропали, без всякой там войны. И к чему ты все это рассказал, Гриша?
А тот и сам недопонимает:
- Как увидел огонь, так как наваждение какое-то. Сами мысли в голову полезли, хотя что мог, я для них сделал. Но всё равно неловко на душе.
- Есть ещё и смешные истории, связанные с огнём. Ни одна пьянка на рыбалке. Ведь и дома можно до ушей напиться, но это неинтересно. А там обязательно без приключений не обходятся. И не выпить рыбакам тоже грех, вот и чудеса не раз случаются. Правда, я сам это не видел. Так всегда рыбаки начинают свой рассказ. Или было такое! Но не с нами! На себя брать чужое! А это уже не шутка, тот же грех. Всю ответственность за произошедшие события. Зато сказку-быль придумали. Разберись тут, где правда, а где неправда – да и зачем это людям?
- Очень весело отдыхали три товарища на рыбалке. Они даже свои спиннинги из чехлов не доставали, только водку из рюкзаков, да закуску. Отдыхать, так отдыхать! Ну, как же на рыбалке без костра, да без чая – непорядок это! Сделали всё, как надо по всем приличным нормам, по-человечески. Затем вволю купались в реке и снова пили водочку. Отдыхали на природе, как говорится, по полной программе. Транзисторный приёмник во всю свою мощь так надрывался, что даже любопытные и продвинутые вороны то страшное место далеко стороной облетали.
Короче, всем обитателям тайги они жутко надоели, пока не попадали спать, где попало. Так почти голышом они и остались лежать недалеко от костра. Как для истории лежат: все в разных рокировках, только «ловкие пузыри» с носа далеко запускают. И не простые они люди, а судьи да прокурор.
Ветер поменялся, и хорошо разгорелся костёр. Да так хорошо постарался огонь, что рюкзаки да одежда – все сгорели. А властелин тайги дошёл до речки, там всего десяток метров было, и сам по себе затух: изволил отдыхать. Ещё хорошо, что рыбаки по другую сторону огня оказались. Как и те три свободных человека, про которых я тебе уже рассказывал. Но у тех хоть рюкзак целым оставался. У этих вообще ничего не осталось, всё огонь по ходу зацепил и сожрал за милую душу.
Проснулись рыбаки как на другой планете. Голова тяжелая, похмелиться нечем. И с одеждой проблема. Как-то надо до дороги выбираться, да домой подаваться. А тут куда ты сунешься, к какой дороге? Если трусы и те все в дырках. Как в шахматах, создалась очень сложная, многоходовая комбинация. Наперёд думать надо!
Прикинули они у кого более-менее целые трусы остались. Значит, тому и к дороге за помощью идти, а там на машину и вперёд домой за одеждой. Очень сильный и разумный ход - это Василий Иванович так придумал.
- Значит, тебе, Вася, и ехать надо. Ты всю нашу программу по уму расставил, великий комбинатор!
Однако великий комбинатор упёрся: «Я лучше здесь подожду. Пусть Петька домой едет, ему дома спокойнее будет! А у меня жена зверь!»
Тот сразу вверх, как змей взвился: «Конечно, я против показухи. Против всякого исхода нищеты на дорогу, или там «явления человечеству современного Модифика», модифицированного продукта питания. Как он придумал? Он очень умный, этот Петя, Пётр Иванович, в этом ему не откажешь:
- Я где-то читал журнал или газету, точно не помню, там всё было сказано о современной моде. Так там замечательно было сказано, Вася, я это точно помню: если на твоём теле есть хоть одна резинка, то ты уже не только одет, а ещё и вооружён чуть ли не современным оружием. Вот видишь, как тут всё логично, у тебя даже больше, чем резинка, осталось. Можно сказать, что на тебе целый гардероб одежды имеется.
- Сволочь ты, Петр Иванович! И ты это считаешь гардеробом!? Да мои трусы, как у Ходжи Насреддина халат, весь в дырках, во все стороны рука пролезет. Вот вам! - и грязный кукиш им показывает. Потом гордо говорит: – Я лучше здесь спокойно умру, чем куда-то поеду в таком позорном виде. Конечно, голожопому помирать легче во всех отношениях: одежда давить не будет!
- А что люди подумают? – вмешался Михаил Сергеевич.
- И то правда!
Сами погорельцы грязные, закопчённые. Где кто лежал, то там и загар от солнца принял. У кого что, всё на спинах отпечаталось среди прочего сора. Но дух в них ещё силён, можно сказать, что не сломлен он.
Тут и вороны собрались. И им так весело, что чуть до земли они с веток не падают. Ведь могут шкодницы разбиться, но кино стоит того.
И всё же Михаил Сергеевич всех рассудил по совести, потому что и по жизни он прокурором был:
- Мне на дороге в таком виде никак показываться нельзя. А в городе тем более. Так что остаются две кандидатуры. Ты, Вася, и ты, Петя! Будете спички тянуть, кто из вас за одеждой домой поедет. Короткая спичка, тот и едет. Остальные на месте ждать гонца будут. Другого выхода у нас нет!
- Я где-то недалеко отсюда видел камеру от машины, её выкинули шофера за ненадобностью. Так вот здесь мы сами на месте курсы кройки и шитья организуем.
Выпало ехать Васе, но тот всё же хочет от обиды высказаться, как перед смертью исповедаться. Всю свою правду-матку этому сейчас незавидному прокуроришке высказать.
- Ты всегда, Михаил, за спины других прятался и сейчас так нехорошо поступаешь. А ведь мы товарищи старые. И сейчас мы тем более равны, что ты голо-голо-пузый, что я голо-голо-попый, – Василий от волнения начал даже заикаться. – Кто нас различит сейчас? Я вас спрашиваю? - И сам же отвечает: – Только дома различие! А здесь мы все равны, так и раньше у нас было.
Знает Василий, что спорить тут бесполезно и даже глупо. Поэтому сам скоро смирился и пошёл искать брошенную камеру для курсов кройки и шитья. Другого выхода у него не было. А пока он ходил, то и ножик обгорелый нашёлся, ручка там сильно пострадала. Это был знатный нож Михаила Сергеевича, сталь там такая, что ей поневоле позавидуешь. Чуть не дамасской стали нож. Такая крепкая сталь, что бриться им можно.
Сидят рыбаки кружочком и прикид Васе готовят. Тот в этом деле не хотел участвовать. Но подумал: и там глаз нужен, ведь покрой ещё хуже может быть. Не для себя клоуны стараются. Это он о них так, себя он не видит со стороны. И он уже поневоле вынужден думать со всеми. Он для себя старается. Хотя куда тут, ещё хуже!
- Трусы новые с прорезиненным задом тут никак не выходят – отпадает! Зато шотландская модернизированная юбочка даже очень получится. Всё в лучшем виде будет. Фасонистая, по последнему крику моды, это Петька так дразнится, иронизирует всю их незавидную ситуацию.
Но никто не думал, что кукушка к ним в гости пожалует в своём никогда не стираном сарафане. Села для безопасности повыше на дубовую ветку и своё им кукует: «Ку-ку! Ку-ку! Ку-ку!» И так без всякой остановки старается бестия. Добросовестно их годы жизни считает. Но сейчас это позорные годы. Скажи, кому так смешно будет, не остановишь его, так будет смеяться.
А у Василия психика так вообще сдала, ему сейчас кажется, чёрт те знает что. Ку-ку, рюкзак! Ку-ку, одежда! И рыба, ку-ку! И Вася, ку-ку! Карьера, ку-ку! И так далее. Обидно очень!
Нервы его не выдержали, и он сорвался на крик: «Да замолчи ты, кукмонда старая, без тебя тошно жить. Хорошо, что у тебя нет ни кола и ни двора! Ни мужа пьяницы, как я, ни детей нет. А мне как на дорогу идти голопупому, и того хуже. Ты хоть это понимаешь, стерва?!»
Видит кукушка, что мужик уже на грани срыва. Снялась с дерева и на очередное свидание с любовником срочно подалась. У неё свои проблемы! Только ей их забот с одеждой не хватает. Пьяницы!
Обрядили рыбаки своего друга в шотландскую юбочку из резины, на лоскуты распущенную. На шею да спину веток дубовых навешали, чтобы от гнуса всякого защитить Василия. Перекрестили его и к трассе отправили.
Идёт горемыка и чуть не плачет от досады. Разве мечтал он о том, что в свои серьёзные годы он в таком прикиде на дороге стоять будет. И кручина его мнёт не на шутку, никуда идти не хочется.
Но тут лешата постарались. Сначала они смеялись над странным человеком-видением: Леший он, или Кикимор какой, или другая сущность - ими не ведомая? Неизвестно! Плетётся по дороге, как лошадь дохлая, да ещё из листьев «нищенской попоной» укрытый. Тоже загадка!
- Да алкоголик он конченый! - это уже бабушка Яга постаралась, подсказала им. – Родненькие вы мои, внучата, да учите его непутёвого уму-разуму, вам его родные ещё спасибо скажут, пока он в наших руках находится.
И давай его лешаки, да кикиморы болотные, где ногой, где щекоткой, его по лесной дороге гнать. Там чуть ли не час до трассы добираться, так Вася всё это расстояние за десять минут одолел.
Вывалился он на дорогу в таком странном наряде, чуть под колёса автобуса не попал. И там тоже никто не понял, что же это за лесное чудо транспорт таким странным методом останавливает. И на зверя оно очень похоже и на человека. Но от страха дрожит не по-человечески, как осиновый листок на ветру трепещет.
Огляделся Василий и видит, что кикимор нет, и никто за ним больше не гонится, то сразу оправился от страха, заговорил:
- Погорельцы мы, рыбаки. Вся одежда у нас по пьянке сгорела. До дома нам не в чем добраться. Трое нас таких бедолаг, как я, оказались! Вот и послали меня друзья на дорогу, вроде как побираться. Извините, но другого слова я не нахожу. Я должен одежду им из дома сюда привезти. Так мы сами решили – они решили! – совсем запутался и расплакался Василий Иванович.
- Ну а что же ты бежал так, как угорелый, или кто-то гнался за тобой? – это удивлённый шофёр спрашивает, таких интересных пассажиров у него никогда не было.
- Гнались ироды, да ещё как гнались, живого места на теле нет. – А тело у Василия, действительно, синее, и глаза от страха готовы из орбит выскочить. – Вся нечисть лесная на меня ополчилась, начиная с бабы Яги, и так далее, по нисходящей линии, даже лешата били. Хлестали ветками, да пинали до самой дороги. Только здесь и поотстали немного.
- Белочка его посетила, белая горячка, беззлобно хихикают пассажиры автобуса. – Не в себе человек!
И давай ему одежду собирать, чтобы тот хоть немного прикрылся. Даже предложили ему опохмелиться. Водочки в стакан налили - нашлись добрые люди!
- Пей, Василий, раз ты чёртиков гоняешь, то хуже тебе уже точно не будет! Зато сразу на душе легче станет.
- Я теперь к ней проклятой уже никогда не прикоснусь, – искренне убеждает всех пассажиров Василий. – Черти мне туда дорогу заказали, – и снова плачет рыбак, грязными кулаками слёзы по лицу размазывает. – Натерпелся я сейчас страха, как за всю жизнь не терпел, сразу за всё принял, – и дальше рыдает горемыка.
Так и поехали они до города. И даже до дома шофёр Васю довёз. Тут у рыбаков всегда полная солидарность. На рыбалке ведь всякое бывает, но такое? Он впервые видел и слышал.
Когда приехали за Петей и Михаилом Сергеевичем, то те на деревьях сидели, как сычи надутые. Ни с кем они разговаривать не хотят и слазить с деревьев отказываются. Тут один бравый малый и говорит весело:
- Может им опохмелиться надо предложить? Тогда они сами оттуда слезут, даже спрыгнут! Ведь они были до выпивки, ещё до пожара, на это дело шустрые ребята. Пейте, ребята, я вас водочкой угощаю! – и бутылку достаёт из сумки, так было спасателями задумано, угостить потерпевших рыбаков. Ведь и они сами тоже выпивают, не без этого, но тут с потерпевшими беда настоящая.
«Сычи» с деревьев слезли, напуганные и, как говорится у военных, полностью деморализованные, но
