шрапнель в стороны, ударила по небу и звёздам. И уже страшным отзвуком опустилась на мёрзлую землю.
Поднял голову рыбак, а над его головой на небе чёрный шарфовый свет начинает двигаться и потихоньку расплываться. Как от невидимой ему кометы остался. А также осталась масса вопросов.
- Почему она не была видима мне, эта комета? Почему я её не видел сразу, ведь она невысоко шла на небосклоне? И шла спереди меня, а свет догонял меня сзади. Получается, что она была мне сразу невидима. А уже потом вверху, чуть сзади меня, шарахнула. Да ещё как шарахнула!
Воздух стал чище, дышать стало легче, начинался тяжёлый зимний рассвет. А на пустынном небе возле горизонта выплясывают две звездочки: пошли вниз, потом в сторону, пометались там. И снова взлетают наверх. Это уже НЛО играются. В ушах рыбака лёгкое потрескивание…
Через два месяца вышла книга его сказок. Бесспорно, это был праздник для Распутина. Только нашлись в городе люди, «из той же шайки», иначе Распутин их не называет за все их бессовестные дела.
Не стало нескольких человек там, как говорится прибрал их Господь. Но общее направление было дано ещё раньше. Поэтому в отношении Распутина мало что изменилось. Всё белое и доброе, основу всех русских сказок, стали преподносить даже самому автору как негативное явление в нашей литературе.
Хочется сказать автору им в ответ: «в вашей литературе», тогда всё это будет чистая правда. А пока нет подобной книги ни в области, ни в крае, наверно, и во всей России мало. Им собран уникальный материал собственных наблюдений: за животными, птицами, грибочками, ягодками и так далее. И всё это вошло в его сказки. Но про это никто не говорит.
И даже стиль изложения этих сказок у него свой, неповторимый: прежде всего это сказание. Уже забытый способ передачи своей и чужой мысли другим людям. Тут можно заслушаться человеку, если он сам честный и добрый. А для злых людей это яд.
- Так и лечили на Руси злых людей – добрым словом! А детишек мудрости учили, смотрите, милые, запоминайте и думайте: и так ведь в жизни бывает.
Так и не была проведена презентация этой уникальной книги сказок «Сорок сороков». Но как говорится, Бог всем судья, его нельзя обмануть. Как в народе говорится», если задумал сделать что-то плохое людям, то не надо рыскать глазами по сторонам. Подними свою голову наверх, Бог оттуда на тебя смотрит. А многие или не знали этого, или забывают об этом. Наверно, забыли и наши чиновники это сделать: поднимите свои головы наверх, господа!
Но бывают казусы и среди простых людей. Оттуда удар похлеще будет. Ведь вряд ли кто из нас ждёт удара в спину. Тем он и страшен: своей неожиданностью!
Так же получилось и у Распутина с Иваненко, его старым другом, с которым они уже более двух десятков лет дружат. Исходили немало по таёжным тропинкам. Испили много водицы из одного котелка. А теперь и работают вместе уже больше десятка лет.
- Ты что, Гришка, всё время побираешься?!
Сама постановка вопроса была настолько наглой и беспричинной, что Распутина, как током прошило. Гришка сколько помнит себя, рос без отца. И даже голодный, никогда не мог попросить у другого человека даже маленький кусочек хлеба. Считал это позором для всей семьи. А тут такие слова услышать, это будет похлеще самой тяжёлой пощёчины.
- Что я у тебя взял и не отдал тебе? – спрашивает Распутин у Иваненко. – Я хочу это знать.
Сейчас очень серьёзен Гришка, на его лице заходили тугие желваки. Все товарищи по работе замерли. Что будет дальше, таким Распутина они ещё никогда не видели. Но он имеет на это право, раз ему предъявляют претензии именно такого рода.
Семья Иваненко приехала с запада по договору строить здесь новую ТЭЦ. По условиям договора там была прописана его зарплата, меньше которой он не мог получать. А так же они должны были получить здесь на Дальнем Востоке в течение трёх лет новую квартиру. Вот эти стимулы и сорвали семью Иваненко с насиженных мест из-под Киева. Но это их личный расчёт, свои семейные проблемы. И никто их за это осуждать не имеет права. И никто этого не делал.
Мама Распутина говорит Гришке: «Сынок, помоги им, ведь они переселенцы. Мы сами приехали давно с запада. Нет у них сейчас ни грибов, ни ягодки, да и мест они не знают. Возьми с собой Петра Кадастровича, тот только рад будет. Всё не покупать им на базаре, лесные дары, накладно это. А ты своё всегда возьмёшь, я ведь знаю тебя. Ты вырос здесь и с ружьём всё исходил, все места знаешь».
Сходили они несколько раз в тайгу, да так и стали напарниками на долгие годы. Гришка ему и короб из дюраля сделал, и совок для сбора ягод. И котелок для чая. Всё сделал, не хуже чем сам имел.
- А ты забыл, Гришка, как ты на свои книги деньги собирал? Ты и у губернатора не раз был, и у мэра был. И у вице-губернатора тоже был. Где ты только не был, можно без счёта те места перечислять. Вот и побирался ты.
Лицо у Петра Кадастровича непроницаемо, он не сомневается в своей правоте. Весь седой и уверенный в своих словах человек. Хотя Петя не бедный, работает на трёх работах, да ещё десять домов они с женой убирают. Удивительная работоспособность у этого человека, особенно в его годы она всех поражает.
- Да, Пётр Кадастрович, я собирал деньги на все свои книги: ходил и просил и чиновников, и предпринимателей. И все свои книги я издал, хотя мне это дорого стоило. Тут я имею моральную сторону дела. Но я ни одной книги не продал.
И у тебя, Петя, все мои изданные книги есть, все за моей дарственной подписью. И у всех, кто рядом с нами стоит, тоже есть книги. И в библиотеках города они есть. Но никто не может мне сказать, что я взял с него деньги.
Скажи при всех, я взял с тебя хоть одну копейку за все свои книги?
- Нет, не брал!
- И ещё я хочу сказать тебе, Пётр Кадастрович, ты мне хоть чем-нибудь помог? Хоть копейку мне дал на издание книг? Чтобы потом этим упрекать меня. Хотя ты у нас денежный мешок. Самый богатый человек среди нас. И всё время у тебя деньги кто-то ворует: то внуки, то дети и так далее. Каждую нашу рабочую смену ты нам об этом с ужасом рассказываешь. И мы все тебе сочувствуем да жалеем тебя. А по-моему, ты просто натуральная сволочь. Как кот поганый, тот всё, что сам закопает, потом ищет и найти не может. А впрочем, я извиняюсь, Петя, когда я на сказки деньги собирал, то кто-то в мою банку-копилку бросил десять и пять копеек. Не ты ли это от всей своей щедрой души мне отвалил, а сейчас тебя жаба задавила? Большая недостача у тебя образовалась, дыра в семейном бюджете. Я тебя больше знать не хочу и своей руки я тебе больше не подам, так и знай! Всё!
Стали и мужики роптать на Петра Кадастровича, не надо было такое говорить Григорию. Но лицо Иваненко непроницаемо: «я правильно всё сказал». И убедить его в обратном уже невозможно. Тут всю его хохлятскую натуру видать: ни було такого. А сейчас-то було! И всё тот же результат.
Но тут не вытерпел Фёдор Иванович, подошёл вплотную к Иваненко, наклонился к нему, потому что он выше был, чуть ли не на голову Пети. И говорит ему: «Ты должен извиниться перед Распутиным. Ни одной копейки он ни с кого не взял. Это правда. А сколько он своих денег в эти книги «вбухал»! Ты что об этом не знаешь? Или ты придуриваешься?»
- Да я, да я! – начал юлить Пётр Кадастрович. – Извиняться не буду.
- Ну тогда, Пётр Кадастрович, если Гришка врежет тебе по мусалу, то правильно сделает. А вообще-то тебе повезло, если бы он хотел это сделать, то ты бы уже лежал здесь, а не нёс ахинею дальше, я Григория знаю. Он не тебя, а твои почтенные годы уважает.
Так и не извинился Иваненко перед Распутиным. И это противостояние продолжалось несколько месяцев. Не здоровался с ним за руку Гришка и только по работе обменивался короткими фразами. Потом его как прорвало:
- Ты на презентации моей книги «Доля казачья» даже песню пел, которую я по этому случаю написал.
Ну а мать-Россия,
Наша мать-земля
Казакам амурским
Свой наказ дала:
Не клонись под пулей,
Встань на стремена,
Своей шашкой острой
Да срази врага!
Тогда в зале был полнейший фурор, тебя казаки обнимали и целовали. Для них ты был настоящий герой. Тебя и в гости они приглашали, и в своём хоре участвовать. И сам окружной атаман тебе руку жал. Это тебе не метёлкой махать по задворкам. Даже по телевизору тебя показывали.
У Иваненко засветились глаза, расправились плечи: «Было такое, помог я тебе, Гриша». Он даже раскраснелся от своих воспоминаний. Всё же совесть у него ещё оставалась, это Гришкино мнение.
- Ты сам себе помог, Петя. Героем себя почувствовал. При твоём природном голосе метельщиком работать - это кощунство. Тебе надо петь во всю свою грудь, во всю силу лёгких, пусть тебя люди слушают. А ты ещё и саботажем занимаешься, всех товарищей на дыбы поставил.
Я раньше людей прощал за их пролетарское происхождение. А тебя, Кадастрович, прощаю за твоё турецкое происхождение. Как говорил Остап Ибрагимович Бендер, мой папа был турецкий подданый. Так же и у тебя - тоже турок. Дальше ничего говорить тебе не буду, сам догадаешься.
Хотел Иваненко опять «лезть в бочку», но потом передумал. Покривил своё лицо и твёрдо решил, что противостояние надо прекращать. Не в его это интересах: ему лучше в тени оставаться. Тем всё и закончилось, но нехороший осадок на душе у Распутина всё же на всю жизнь остался. Не ожидал он такой оценки своей деятельности от своего друга и товарища по работе, ведь Гришка для людей старался.
