чтоб дать отдохнуть спине, и Николай Андреевич, восприняв это как жест, располагающий к беседе, подошёл ближе.
- Не холодно?
- Холодно! Да! – учитель нервно дёрнул головой вбок. – Что ж дома сидеть,
34
это мерзкое телевидение смотреть, рекламу, где лучше купить шубу или автомобиль?.. И так жизнь проходит как-то по-собачьи, хоть на Озере отдохнуть душевно… Вообще-то, в детстве я чуть ли не до самой армии босиком бегал. Я ж местный, этого района…
Николай Андреевич замолчал, но вздохнул так, словно это было продолжением слов. На соседний столб ограды сел воробей, скептическиоглядел босого учителя и упорхнул.
- Я тебе, Иван, выдам свою тайну. Ты мужик хороший, зря трепать языком не станешь. Хочу добиться пенсии, так как это сейчас единственный шанс для неголодной жизни. Зарплат в стране никому не дают, а пенсии, по крайней мере, в нашей области, платят почти в срок.
- Поделись. Может, перейму опыт.
- Это вряд ли. Я решил сделать ставку на сердце. Оно у меня и без того слабое. На последнем месте, в школе только, пятнадцать лет проработал, а сколько до этого всего было… И всё нервные профессии. Так вот. Сейчас я придумываю способ, как посадить сердце, но так, чтобы не сыграть в ящик. Получу группу инвалидности. На хлеб мне этих денег хватит. Остальное – огород, пасека и сад. И буду себе жить-поживать. На рыбалку в обуви ходить.
- Помрёшь раньше времени.
- Дорогой мой! Эта теперешняя жизнь и так нас убивает. У всех одни мысли: как выклянчить зарплату, где занять до получки. Так что я всего лишь быстро сделаю то, что с нами делают медленно, и с сердца главную нагрузку сниму: заботу о деньгах. В нашей стране подвиг – дожить до старости и хоть несколько месяцев получать пенсион. Дожил, не убили – счастлив. Так вот, я сейчас буду получать пенсию, а вы ещё попробуйте дотянуть до неё… Сам знаешь, «живые» деньги теперь видят только пенсионеры. Это ж не старикам пенсии платят, а всей стране: старики с детьми делятся, с внуками… А на наши зарплаты бывшие марксисты виллы себе строят во Флориде, отдыхают за границей, дорогенные машины покупают. Тьфу!
Учитель плюнул, но неумело и, достав платок, вытерся.
- Не стоит, Андреич, - возразил Иван. – Через пять лет, может, улучшится
35
жизнь, а ты – калека…
- Эх, Ваня, ни фига, как говорят мои ученики, ты не понимаешь в обстановке! Ведь конец света уже наступил. Исейчас идёт проверка: кто человек, а кто мразь. Иначе допустила бы высшая сила такую жизнь?.. Потому-то и тяжело так, чтоб каждый проявил себя. Посмотри, как в последнее время опаскудился народ. За рубль убивают. А иным и нищета ничего, только добрее и порядочнее становятся… Тебя вон три раза за лето обворовали, а ты не берёшь в душу зла… Так что через пять лет будет ещё хуже, а я к тому времени хоть поживу, как хочу, здесь, на Земле. Книги, рыбалка, сад – мне больше ничего не надо. Мы и так, как дураки, всё время жили, надеясь на лучшее будущее. А я хочу нормального настоящего. Чтоб денег хватало хотя бы насамое простое, чтоб мёд можно было продавать не дешевле сахара, чтоб пары обуви хватало года на два… Ты, смотрю, тоже не в «Саламандре» ходишь…
- Моим ботинкам, между прочим… - усмехнулся Иван, - да, десять лет.
- Фабрика «Скороход» что ли?
- Не знаю. Года три носил «на выход», и вот семь лет – как рабочие. В городе ещё каблук стирался, а здесь ничего. Вид, конечно, потеряли…
- Ну, уж получше, чем у меня. Видишь, я ноги глиной измазал, чтоб не белели… Ладно, я пошёл, а то скоро уроки закончатся, так пацанва везде будет лазить и за огородами тоже…
Николай Андреевич пошлёпал, раскачивая бидончик с рыбой, а Иван вспомнил про участкового и, прихватив вилы (бросишь на грядке – утянут), пошёл с огорода.
Разговор с учителем напомнил о вчерашнем унижении другого, родного, человека, и Иван стал в подробностях решать, какое жёсткое заявление напишет на тех, кто принёс в жертву своему обжорству его любимую овечку. С тем и дошёл до двора участкового. Тот был дома. Встретил он Ивана любезно, пожал руку, но почему-то провёл его во внутренний дворик, где гараж, столярка и другие постройки вместе с поленницей образовывали закрытую со всех сторон территорию. Там он вежливо посадил гостя на колодку, а сам сходил за сигаретами.
- Иван, вот что… - начал участковый после того, как закурил и два раза
36
затянулся. – Думаю, ты остыл и правильно всё поймёшь. Тебе ещё повезло: взяли только одну лапу, даже побеспокоились, чтоб остальное мясо прибрал…
- Ты что, Володя? Хочешь сказать, что никакого дела и не начинал?
- Сейчас ты всё поймёшь. Там отдыхали два человека, которые контролируют весь наш город. Все главные чиновники – их друзья.
- Кто они?
- Сергей Петрович Голованов, авторитетный человек, и ответственный от блатных, которого все называют Витёк. Против этих дёргаться бесполезно.
- И что, прокуратура, администрация боятся с ними связываться?
- Может, боятся, может…
- Все знают, что они преступные главари? И ничего не делают?
- Они ж сами не воруют…
- Так, Володя, я подаю тебе заявление. Ты отвозишь его, куда надо. Не давать ходу не имеешь права. Плевал я на этих сволочей! Что это такое: нас можно грабить, оскорблять, выбрасывать с работы ни за что, а мы не смей и рта открыть?
- Как хочешь. Естественно, дам ход. Только зря ты к моему совету не прислушиваешься. Учти: ты очень легко отделался.
- А на кой тогда, извини, хрен нужна твоя милиция?! То Колька меня обворовывал, и вы ничего не сделали, теперь эта мафия, и вы опять – ничего. Ну, так закройте свои отделения, а кители повесьте на огородах… Хотя, если так будете работать, вас и сороки перестанут бояться.
- Ты, Вань, не кипятись… - не обиделся участковый. –Упрёки твои принимаю. Только дело-то не в милиции. Мы всё можем. Два месяца дай – всю преступность в стране задавим! Я в своих сёлах всех воров знаю наперечёт: кто где был, что украл. И так по всей стране. Понял?.. – он бросил окурок сигареты под ноги, продолжил спокойнее. – Что для этого нужно? Приказ сверху. У нас в милиции всё от политики зависит. Будет сверху политическая воля – всех пересажаем, ни одного авторитета не будет на свободе. Но воли нету. Видно, наверху не хотят бандитов трогать. То ли
37
повязаны с ними, то ли бардак в стране властям выгоден. Слышал по телевизору, на каких недавно людей ордера выписывали, арестовать собирались? Страну на миллиарды кинули. И что? Всёзатихло… Знакомый гаишник рассказывал: остановили они за превышение скорости навороченную иномарку, а оттуда дуло автомата и мордовороты на них матом. Мол, мы ваших жён-детей вычислим и порешим, так что не дёргайтесь. Во как! Видал?.. Кому такая обстановка выгодна?.. Кто за это ответит?.. Я?.. Раньше я знал, что в городе лишь пять-шесть человек могут себе всё позволить. А сейчас я в своей форме, как мишень разрисованная. И прав никаких не имею. Только такому, как ты, могу надоедать хоть каждый день. Вон я в область ездил по гражданке на своей развалюхе, так восемь раз посты останавливали и заглядывали в багажник. Знали, что на таком пылесосе крутые ездить не будут… Так что не в милиции дело, Иван. Мы любой приказ выполним и под пули пойдём, если стране надо будет. Упрекай, да только тех, кто повыше, а не меня. У одного нашего милицейского начальника на жене бензоколонка числится, у другого – придорожный сервисный комплекс. Они на своей работе сами себе «крыша». А возьми тех, кто над ними начальники. Им страна нужна?.. Твои овцы?.. Не дёргайся, Иван. Я тебя по-дружески прошу. Мне-то что? А у тебя семья… Ну, ладно, пора ехать. Два дня посадки конопли уничтожаем. Да-а, город ещё что-то зарабатывает, а безработное село живёт снабжением города наркотиками. Масштабы дикие… С одной стороны, смертью торгуют, но, с другой, ведь в городе ни мяса, ни овощей – ничего не продашь, всё импортом забито…
- А заявление я тебе всё-таки принесу. У нас не Москва. Не верю, чтоб эта шобла даже прокуратуру и районный суд подмяла под себя. Кто-то ж их садит…
- Садили. Сейчас в зону идут только круглые дураки … да у кого денег нет… Заявление оставишь в сельсовете, я завтра еду в город… - участковый снова закурил. – А может, такие чудаки, как ты, и заставят всех соблюдать закон?..
Участковый, несмотря на то, что сообщил Ивану много нового и неожиданного, не переубедил его. Зачем, думал Иван, возвращаясь домой, прокурору связываться с такими придурками, которые по деревням воруют
38
баранов? Райцентр у них маленький. Иван сам там родился, прожил тридцать с лишним лет и хорошо знал, что и в городе, как здесь, в деревне, все про всех всё знают. Для чего ж прокурору или судьям позориться дружбой или какими-то общими делами с уголовниками?.. Володя – понятно. Он каждый день имеет дело с преступниками, и естественно, что у него такой мрачный взгляд на жизнь… А гаишник тот – просто трус. Полоснул бы очередью из автомата по мордоворотам в целях самообороны, и некому было бы «вычислять жён и детей»… Да, зря он тогда не поехал с Володей на Озеро. Видать, они хорошо его пуганули. На двоих не посмели бы так «наезжать», как говорит Пашка. Можно было ещё пару мужиков взять и устроить этим райцентровским мафиози жаркое… Ничего, повоюем. Хватит прощать воровство. Честно работаешь, никого не трогаешь, так всё равно тебе не дают жить… А заявятся в деревню – можно и ружьишко достать да пса с цепи спустить…
С такими мыслями и в полной решимости не капитулировать перед какими-то овцекрадами Иван почти дошёл до своего двора, как вдруг его окликнул дед Степан.
- Соседушка, заходи сюда, - позвал тот с крыльца. – Есть такое дело. Выпить не предлагаю: нету, и ты не употребляешь без поводу… А, может, и есть какой повод? Егоровна, есть какой праздник намедни, а? Вот хотим с Иваном выпить.
Егоровна, худощавая и высокая, с лицом, словно окаменевшим от времени и забот, легко, впрочем, смягчавшимся, когда приезжали внуки, присела на крыльцо и ответила не обычными проклятиями в адрес мужа, который «грешил пропустить», а вполне спокойно: понимала, что на этот раз дед шутит.
- Работайте, мужички, какой вам праздник?.. А в старину в этот день бабы убирали лён. Так и говорили: баба Василиса. Ты вот, Иван, грибы, малину собирал, а пошто за боярышником не ходите? Посушить – так цельную зиму чай пить хватит, ничего и покупать не надобно. Потом и другие кустарники украсятся. Запасайте всё. И полезней во сто крат, чем покупное.
- Можно. Мы ещё листья собирали – малины, земляники. Сушили.
- И опять ты, Иван, хмурый, как туча, - вмешался старик. – Чего там с ворами-то?
39
- Участковый отговаривает заявлять. Неприкасаемые, мол.
- Да-а, везде бардак. Новости слушал?.. На Сахалине военные лётчики яйца возят на остров, тем и живут. Довольствия им давно не платят.
- Яйца?
- Нет, это в газете было. Бабка! Опять твои куры на помидорах!
- Мои! – Егоровна поспешила спасать урожай. – А не твои, что ли? Кыш! Кыш, бесова сила! Вот горе с ними!
- Да вот. А в Москве корреспонденты, значит, газеты «Труд» проехали по окраинам, и везде солдатики строят генералам дворцы. И что придумали, кабаны пузатые! Спускают рядовых в ямы для рытья канализации и на весь день. Как время подойдёт – спускают туда ж, в яму, еду-питьё на верёвочке. Что
