и водитель не торопился, осторожничал. К тому же мост через речушку особой надёжностью не отличался: и ремонтировался в последний раз лет тридцать назад, и ограждение из железных труб любители быстрой езды давно выгнули наружу бамперами автомобилей и передними колёсами мотоциклов, отчего мост сильно напоминал место боевых действий.
Иван глянул в окно и улыбнулся: герой местных анекдотов Коля Харитонов, выпивоха, в тридцать с лишним лет ни разу не женившийся, баламутил мёртвую воду неподвижной речки, пытаясь подтянуть к берегу бревно, что упало с лесовозов, которые часто шли через деревню и вывозили древесину. «На неделю дров», - оценил Иван чужие труды.
Пошли поля, ограниченные с одной стороны лесом, а с другой – рекой Осиновкой, которая от моста делала несколько замысловатых изгибов и пропадала среди дальних холмов, частью распаханных. Река эта, хоть и вытекала из Озера, воды от него получала немного и потому ни для купания, ни для рыбалки не подходила. К тому же она промыла себе путь по самым густым и колючим кустарникам и не представляла интереса даже для уток и гусей, несмотря на то, что от деревни до неё было рукой подать.
Иван вспомнил, как жена отнеслась к его решению съездить в прокуратуру. Не отговаривая, ничего не выражая словами, она всё сказала лицом, которое заметно потемнело и сосредоточилось, и особенно взглядом – тревожным и заботливым. Ивану даже стало неудобно за её переживания. Он всё пытался шутить, но чувствовал, что фальшивит. А когда жена под предлогом того, что он вернётся поздно, а городское есть – только желудку вредить, приготовила оладьи и завернула их в новое посудное полотенце, он засмеялся:
- Как на фронт провожаешь…
- Спасибо скажешь, когда проголодаешься, - ответила она, оставаясь серьёзной.
Даша всегда переживала за него. Озабоченная изо дня в день, из года в год школьными делами, она всегда умела отодвинуть своё в сторону, если мужу
70
было плохо. Иван подчас и болезни или лёгкие травмы свои скрывал, зная, что ей от этого будет больнее. Вот уже пятнадцать лет живут вместе, а словно и не было их. Любит его так же, как полюбила сразу: с тихой беззаветностью русской женщины. Когда сказал, что хватит жить в городе на хлебе и воде, что лучше дорогую квартиру поменять на дешёвенький домик в деревне да завести хозяйство, согласилась сразу: и о детях заботилась, и о муже-строителе, не имевшем шансов найти работу в городе, где жизнь словно остановилась и возводить что-то новое перестали вовсе. Полдома в Озёрках купили временно, не особенно даже беспокоясь, что соседи – пьяницы и воры. Нозакончилось очередное лето, а к возведённому в первый год фундаменту будущего большого, уже постоянного дома на участке напротив не прибавился ни один ряд кирпичей или брёвен. Даша работала бесплатно, а его крестьянские занятия снова только хлебом-водой семью и обеспечивают. Оказалось, что даже самым насущным – производством продуктов, - заниматься невыгодно. Бычка-двухлетка надо продать, свинью тоже, а рынки завалены импортом. Даже по прошлогодней цене мясо не уйдёт. Хотел завести свиноматку, а теперь в сомнениях: все в деревне говорят, что мясо – дело бесперспективное. Ещё молоко да яйца – куда ни шло…
«Да, - невесело размышлял Иван, глядя в автобусное окно, - три силы тянут страну в разные стороны, и каждая других винит в развале: мафиози-рвач, чиновник-казнократ и мужик-ворюга… Первого уничтожить бы без всякой пощады. Работу чиновников измерять степенью процветания области или района, чтоб каждый год становилось меньше безработных, больше малых предприятий и фермерских хозяйств. Сравнить года: нет улучшений – прочь, уступи более толковому свою высокую зарплату. А мужику вообще ничего не надо, не мешайте, и всё. Будете мешать – в пропасть свалимся, не будете – медленно поползём вперёд, а помогать станете каким-нибудь крестьянским банком с недорогими кредитами, техникой в рассрочку, удобрениями, соляркой и семенами под урожай – так за два-три года преобразим страну. И продовольственная безопасность будет, и горожанам работа на всяких мелких сельхоззаводах и даже продукты на экспорт – дешёвые и без всякой генной инженерии…»
Иван увидел вдалеке свой покос и вспомнил главное летнее приключение. Тогда он, удачно скосив сено, договорился сгрести его совхозными тракторными граблями, единственными в деревне. И вдруг сразу
71
две напасти: дряхлая техника сломалась, а по радио передали дожди на три дня. Иван рванул на покос. Грёб дедовским способом – деревянными граблями – и тут же ставил большие копны, накрывая верхушки скошенным по краям бурьяном. С раннего утра и до половины одиннадцатого, когда уже полностью стемнело и комары начали набрасываться целыми тучами. Вручную сгрёб и уложил около тонны сена. Из-за спешки не взял из дому никакой еды, только пятилитровуюканистрочку воды с мёдом. Этим и поддерживал силы. И ещё – по привычке думать за работой – представлял, как отцы, деды, прадеды всю жизнь, надрываясь, таскали это сено и не так, как Иван – на одну корову с телёнком, а поболее. Представлял и испытывал даже какую-то ненависть к тяжелейшему из трудов – крестьянскому. Разве поймёт, думал он, какой-нибудь горожанин, что нужно минут десять дёргать по стерне граблями, чтобы набрать сена корове только на один завтрак или обед, потом отнести эту кучку в копну, потом приехать с телегой, переложить всё в неё, стянуть, дабы не перевернулось на плохой дороге, отвезти и снова сложить – уже дома… Не поймёт. Скажет: лучше импортное сливочное масло куплю, а вы, деревенские, мне не нужны…
Иван всё думал и думал, а автобус, который выбрался с просёлка на трассу, набирая скорость, помчался среди голых лесов и полей, и только ухали в окно встречные легковушки и длинные грузовики…
- И этому голову срубали, - донёсся до Ивана разговор попутчиков, сидевших за спиной.
- Ничего, уже новая выросла, - ответили хрипловатым голосом, не знавшим работы в помещении.
Тот, кто сидел слева, закашлялся, и разговор остановился. «Неужели опять новый премьер? – удивился Иван. – Новостей сегодня не включал. Надо прислушаться…» Однако автобус сбавил скорость, начал раздражённо фыркать, и получилось услышать только одну фразу:
- Выберут в третий раз, вот увидишь. Он же бессмертный…
Автобус остановился, и водитель заговорил с кем-то снаружи. Иван, любопытствуя, как и другие, наклонился к окну. У обочины стояла машина его односельчанина Орлова, явно сломавшаяся: на мешковине были рассыпаны гаечные ключи и прочие предметы для ремонта, капот, раскрытый пастью морского чудовища, дёргался на ветру.
72
Иван прошёл в голову автобуса. Серёга Орлов что-то рассказывал, слышны были только обрывки фраз; водитель ПАЗа сочувственно кивал, но мотор не глушил, ясно показывая, что совет – это предел его помощи, потому как главное – интересы пассажиров.
- О, Иван! – заметил Орлов знакомого. – В город едешь? Помоги, а? А то одному никак. А я тебя доставлю, куда надо…
- Добро, - кивнул Иван и попросил открыть дверь.
Вечером того же дня вся семья ужинала вместе.
- Всё, моя летняя командировка на огороды и покосы закончилась, - пошутил Иван. – Я вернулся в семью. До весны.
В городе он купил морской рыбы, и Паша объявил, что сегодня праздничный ужин. С газом в районе были перебои, поэтому, несмотря на тёплую осень, уже приходилось топить печь, и смешанный запах дубовых дров, вареной картошки и жареной рыбы способствовал аппетиту и хорошему настроению.
- Сегодня весь день в учительской на переменах обсуждали вчерашнюю телеигру, - оживлённо рассказывала Дарья, - когда один мужчина выиграл миллион. Хотя мало кто верит, что он случайный человек. Особой зависти, конечно, нет, но многим хотелось бы сразу много получить и - не работать… Эх, да хоть бы и немного, - вздохнула она, сделав паузу. – Сегодня мой Алексеев пришёл в короткой курточке, в которой проходил всю прошлую зиму. И опять проходит…
- И его младший брат в дырявых китайских кроссовках, - прибавил Юра.
- Вот-вот. А родители непьющие… Паша, не торопись: гулять всё равно уже не пойдёшь.
- У нас тоже чуть неприятность не случилась, - продолжил разговор глава семьи. – Утром захожу в сарай, а корова загнала телёнка в кормушку, он там застрял на боку, не мог даже встать. Как не сдох… Вроде бы мелочь: забыл завязать верёвочку на калитке, а едва не лишились телка…
- Так а что он вышел к корове из своего загончика?
73
- Выгнала, а не вышел. Я им даю на ночь тыкву. Она свою сожрала и полезла к нему… Из-за какой-то тыквы едва не убила своего же сына. Озверела животина.
- Сегодня на уроке историк говорил, - вмешался Юра, - что в политике мелкие ошибки, даже одно слово, приводят к страшным последствиям. Как он называет правительство, «тимуровская команда» проводит политику, которая заставляет людей проявлять всё самое плохое в характерах. Пётр Iвыдвинул предприимчивых, Столыпин – трудолюбивых, а Ельцин с Гайдаром – авантюристов и воров…
- А с телёнком-то что? – перебил Паша брата.
- Ну, если б сдох, я в город не поехал бы. Ожил, когда вытянул его из кормушки. Ноги, правда, всё дрожали…
- Мы тоже долго будем дрожать после таких времён… - грустно вздохнула Дарья, подымаясь, чтоб убрать со стола к чаю.
- …Что ещё интересного говорили на истории? – спросил Иван через пару минут, уже покраснев от горячего чая и расстегнув на груди рубашку.
- Я сегодня сразу две «пятёрки» на одном уроке получил.
- Это за что же? – поддержала разговор Дарья.
- Историк на прошлом уроке дал нам задание найти деньги для настоящих реформ в России, чтоб поднять промышленность, сельское хозяйство, сделать армию контрактной. Трое у нас придумали по одной статье доходов, а я у деда Степана покопался в «Аргументах и фактах» и нашёл сразу две. Ещё пойду к дедуле: историк сказал, чтобы продолжали искать, и за каждое такое предложение он будет ставить по «пятёрке». Мы, говорит, с вами составим стране второй годовой бюджет. Найдём доходы, а расходы сами распределим, как посчитаем нужным.
- Министром финансов станешь, - усмехнулся Иван. – Какие твои предложения?
Юра, довольный похвалой отца, редко спрашивавшего об учёбе, сбегал за тетрадкой и начал рассказывать:
- Во-первых, вернуть государству деньги, которые взяли за границей на
74
разработку нового закона о…о потребительской корзине. Чиновники украли миллиард двести миллионов долларов и придумали взамен, что в прожиточный минимум надо добавить стол и холодильник. Такое можно было и без кредита придумать. Учитель сказал: эти деньги - восемьдесят тысяч тракторов «Беларусь». Их бы фермерам да…
- Нафига те трактора! – воскликнул Паша, который до этого слушал старших и цедил сквозь зубы молоко. – Это миллиард двести миллионов килограммов конфет. А если чётких, шоколадных, по два доллара, где-то шестьсот тысяч тонн. На каждую школу по тонне…
Космические расчёты младшего прервал смех остальной семьи.
- Вот сколько конфет съели чиновники, - вытирая слёзы, заключила мама юного математика. И, успокоившись, продолжила. – Наш сосед Колька сегодня у Зайцевых среди бела дня украл два алюминиевых
