котором твердо стоит вся нация». Поэтому недопустимо, чтобы девушки и женщины чрезмерно увлекались изучением иностранных языков.
Один час урока пролетел, как одна минута. Второй час был посвящен ответам на вопросы прихожан. Вопросов было много. Не все разделяли мнение иеромонаха Серафима в вопросе «просветительской» деятельности в школах. Не мало людей искренне считало, что если предупрежден об опасности, то уже вооружен.
Вопрос задала и Адилия.
- Скажите, пожалуйста, что значит – «печать девства» с девы снял без благословения Божия.
- Ни женщина не должна знать мужчину, - сказал иеромонах Серафим, - ни мужчина женщину до тех пор, пока они оба не будут обручены и повенчаны.
И добавил.
- Это самое эффективное средство безопасного секса.
- Девкой меньше, так бабой больше, - послышался шутливый мужской голос.
- И это верно, - согласился иеромонах, - но все должно быть по Божиим заповедям.
Смиренье – оно, ведь девичье ожерелье, а девичье терпенье – жемчужно ожерелье».
В конце занятия тот же священник – с тонким голосом – прочитал молитву, и люди стали расходиться. Матушка Галина подошла к девочкам, взглянула с улыбкой на Викторию и спросила.
- И как вам понравилось, девочки?
Виктория покраснела, и девочки ответили.
- Матушка, класс! Ни где такого урока мы не слушали. Мы Вам благодарны очень.
- Не меня благодарите. Все по воле Божией и по трудам вашим. Следующее занятие в четверг. А во вторник приходите к трем часам дня. Послушаю ваши голоса и проверю ваш слух.
Девочки тепло расстались с матушкой. Вышли из Церкви. День был ясным и солнечным. С шумом купались в лужах воробьи. Вокруг было слышно их веселое щебетание. Настроение у девочек было приподнятое, но им сильно хотелось есть.
- Девочки, - предложила Виктория, - идемте, с дедушкой попрощаемся и разойдемся по домам.
- А домой - то, как не хочется, - с грустью сказала Альфия.
- Как у Вас дела, дедушка?- девочки подошли к Никодиму.
- Слава Богу, - Никодим перекрестился.- Ну, как занятия? Небось, проголодались?
- Нет слов! – сказали девочки.- Еще как!
Никодим поднялся с мешочка, на котором сидел; стряхнул с него рукой пыль; собрал в карман своей болоньевой куртки деньги из коробочки; подвесил коробочку на ветку дерева и сказал.
- Пошли со мной, пчелки. Восточным обедом угощу вас.
- И куда это мы пойдем? – спросила Виктория.
- На сенной рынок, - ответил Никодим.
- О, нам как раз по пути, - обрадовались девочки.
По дороге к рынку Виолетта спросила у Никодима.
- Дедушка, а Вы, вообще, кто будете?
Никодим посмотрел добрыми глазами на Виолетту и ласково ответил.
- Будто бы аскет, но не пустынник. Скорее по обыкновению – странный человек. Странничество – мой удел. Более тридцати лет странствую. Хожу по монастырям, да по святым местам. Второй круг пошел.
- Да, да, дедушка, я вспомнила. Вы уже про это говорили. Извините.
- Да что ж ты извиняешься? Бог простит, - вежливо сказал Никодим.
- Дедушка, а где Ваша палка?- спросила Виктория.
- На что мне посох? Я не так стар, да и не пастырь я. А знаете, почему пастухи в горах с палкой ходят.
- Ну, баранов, наверное, гонять или от волков отбиваться, - ответили девочки.
Никодим засмеялся по детски.
- Нет, девочки. Ходит пастух целый день по горам. Все на ногах. Присесть некогда. Ноги и устают от постоянной ходьбы. Берет он палку и начинает размахивать ею над головой, перед собой и так далее. Размял мышцы рук, спины и прочих мест этими упражнениями – усталости ног, как и не бывало.
- Дедушка, а Вы в Армии служили? – спросила Виктория.
- Как же! Служил супостатам. За что и исповедался.
- Так Вы же Родине служили! Народу! – вспыхнула Виктория.
- Радость моя! – Никодим указал рукой на небо. – Видишь ли ты в голубом небе Пресвятую Троицу?
Виктория подняла лицо к небу.
- Нет, дедушка, не вижу.
- Вот и я не вижу Родины, народа и власти в России, которые были бы отражением во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь.
Никодим перекрестился.
- Дедушка, почему в Церкви молитвы читают и поют на плохо понятном языке? – спросила Виолетта. – Разве нельзя перевести все на русский язык?
- Хотите чистой воды напиться и не потрудиться, – сказал Никодим. – Иностранные языки учите, стараетесь, а церковно-славянский язык учить не желаете.
- А свечи, зачем возжигают и ставят у икон? – спросила Адилия. – Идет служба, а тут ходят люди со свечами и толкаются. Вопросы задают типа – куда и как надо их ставить. Мешают молитвы слушать.
- Тебя то кто толкал? – удивилась Виктория. – Мы же в притворе стояли. Кто там свечи ставит?
- А я дальше проходила, - ответила Адилия. – Мне просто интересно было посмотреть на иконы.
- Свеча – это бескровная жертва, - сказал Никодим. – И ее желательно ставить перед началом службы. В первую очередь свечи ставятся к Празднику или к чтимой храмовой иконе, затем к мощам святого, если таковые имеются в храме, а уже потом за здравие и за упокой.
- А почему они все разной величины? – спросила Виктория. – Каждый их себе по грехам своим выбирает, что ли?
- Да нет, - засмеялся Никодим. – Все зависит от открытости сердца человека Богу, искренней вере Ему и возможностям по деньгам. Купил человек дорогую свечу, а сердце его не горит любовью к Богу. И не слышит Бог молитву его.
- Как здорово! – обрадовалась Виктория. – Чего проще – любить Бога. И экономия денег.
- Ну а если обеспеченный человек ставит дешевые свечи, то это говорит о его скупости.
- Я бы не сказала, что цены на свечи, как и на все остальное дешевые, - с иронией сказала Виолетта.
- Да, цены высокие, к сожалению, – согласился Никодим. – Люди кругом итак маловеры, а их еще и ценами от Церкви гонят.
- Дедушка, - спросила Адилия, - А зачем иконы целуют?
- Благодать от них Божия исходит, - ответил Никодим. – Лобызая святую икону Спасителя, следует целовать ноги, Божией Матери и святых – руку, а Нерукотворный Образ Спасителя и главу Иоанна Крестителя – в волосы.
- И еще, дедушка. Почему на службе все стоят, а не сидят, как во многих других верованиях?
- Службу надо отстоять от начала до конца. Служба в Православной Церкви – это не повинность, а наша жертва Богу. Если же кому тяжело стоять или не здоровится, то на этот вопрос замечательно ответил святитель Филарет Московский: «Лучше думать о Боге сидя, чем о ногах стоя».
Не заметили, как подошли к сенному рынку. Вошли через широкие восточные ворота. Прошли два длинных торговых ряда, и пришли к месту, где вкусно пахло.
За прилавком стоял большой дымящийся котел. Около него суетились два человека.
- Привет, узбек! – Никодим махнул рукой одному из мужчин, которому на вид было лет пятьдесят.
- Е-э! Урус1. Ок, кулок2! – ответил мужчина. – Не называй меня узбеком. Называй по
имени. Я когда тебя называю урус, тебе же не нравится.
1. Русский (узб. разг.). 2. Белое ухо (узб.).
- Яхши1, Карим, - Никодим показал на девочек, - накорми девочек пловом за мой счет.
- Какой твой счет?! – визгнул Карим. – Твой счет, это мой счет! Ты, хотя бы своему Аллаху за меня свечку ставишь?
- Неведомо нашей Церкви имя твое. Крестись в Православной вере, тогда и свечку ставить
буду, и записки подавать. А молиться за всех вас Господу – молюсь, чтобы ниспослал Он вам всем вразумление и на путь правый вывел.
- Е-э! Кофир2! Что ты говоришь? Сам будешь плов кушать? – спросил Карим и засмеялся.
- А то ты не знаешь, что я ни мяса, ни рыбы не ем. К тому же у нас пост сейчас.
- А им, - Карим посмотрел на девочек, - можно, что ли?
- Девочки такие же, как и ты – некрещеные.
- А как Вы узнали, что мы некрещеные, - оживились девочки.
- На крещенных печати дара Духа Святаго стоят. Они миром благоухают. И я их ощущаю. На вас нет ничего. Девочки насторожились и притихли.
Карим разложил в тарелки плов. У девочек от предвкушения вкусной еды потекли слюнки.
- Ты это что в тарелки наложил, Карим? - недовольно спросил Никодим.
- Как, что? – удивился Карим. – Плов!
- И это плов? Это Карим, уже не плов, а шавля. Переварил ты рис.
- Эй! Ты что, не знаешь – шавля плову голова!
- Карим, какой же ты повар, если принимаешь козу за корову.
Девочки рассмеялись. Карим растерялся и уронил в котел с пловом большую деревянную ложку, которой накладывал плов.
- Вай! Хуже нет, иметь русского земляка рядом! Кто знает здесь – плов это или не плов. Сказал плов, значит плов. Соид!
- Ха, ака3? – отозвался, рядом стоящий молоденький паренек.
- Принеси наш плов.
- Хоп, ака4!
Через минуту Соид вынес круглый поднос, на котором был насыпан большой горкой настоящий узбекский плов.
- Дай им ложки, Карим, - сказал Никодим и повернулся к девочкам, спросил. – А вы, красавицы, руки мыть не собираетесь?
- Эй! Что вы за люди! Без ложек кушать не умеете. Зокир, ложки давай!
- Зокир? Ким у5? – спросил Никодим.
- Да, племянник. Прибежал из Андижана. Его преследуют за несогласие с «каримовским» режимом. Сейчас там таких за людей не считают, как урусов или американцев. Прятался в
Оше. Край солнца, белого золота, винограда, дынь, арбузов, а людям жить нормально не дают, вчерашние коммунисты и безбожники.
Карим вытер рукавом слезы и спросил.
- А манты будут девочки кушать?
- Карим, не позорься. В твоих мантах много лука.
- Эй! Где ты видел манты без лука?
- Зато, Карим, я видел у тебя манты без мяса – лук да жир бараний. Дай им лучше самсу.
- Вай! Никодим, совсем забыл тебе спасибо сказать. Такой хороший тандир6 ты мне сделал. Спасибо. Чувствуется – земляк самаркандский. Сам я из Газалкента. Тоже бежал в свое
время. Тогда была попытка восстания. Может быть, слышал - события там в горах? Давно это было. За то, что мы этому радовались, нас бывшие коммунисты притеснять начали.
Карим о чем-то задумался и тут же спохватился.
.- Е-э! Слушай, ты сам-то будешь что кушать?
- Давай лепешку с чаем.
- Никодим, ты, где таких, - Карим лукаво задвигал бровями, - кизлар7 нашел, а?
1. Хорошо (узб.). 2. Неверный (араб.). 3. Да, брат (узб.). 4. Хорошо, брат (узб.). 5. Кто он (узб.). 6. Печь для выпечки хлеба в виде большого глиняного кувшина (узб.). 7. Девушки (узб.).
- Я Айхон попрошу, она тебе подскажет.
- Ты, что шуток не понимаешь, - испугался Карим. – Мой бизнес на деньгах ее отца держится.
- Тем более, не заглядывай на девочек. Дай им лучше чай. Похоже, давятся.
- Слушай, Никодим, - спросил Карим, - где ты был целый месяц?
- Асатилло просил меня печи построить. Я ему к тому же три тандира слепил. Теперь он свои лепешки каждый день по шестнадцать часов печет.
- Вай, что ты говоришь – Асатилло! Скажи лучше – жена его Айгуль тебе нравится. Не женщина, а букет красивых роз.
- Ну и плут же ты, Карим, - сдержанно улыбнулся Никодим. – Айгуль красивая женщина…
- Я и говорю, - Карим ударил себя кулаком в грудь. – А я, Карим Исмаилович Худобердыев, такой видный мужчина и имею только одну жену – красавицу Айхон. Отец ее
не разрешает мне иметь еще жену.
- И правильно.
- Как правильно?! Е-э, урус! Это у вас можно иметь только одну жену. А у нас – правоверных мусульман четыре жены должно быть.
- Русские тоже имели несколько жен, когда были идолопоклонниками, а встали на верный путь Единобожия и одну жену теперь имеют. У Адама была одна жена – Ева; у Евы был один муж – Адам. Так Богом
