там жить хорошо, те согласились. И естественно, что и о себе Мария подумала.
- Папа, ты знаешь, наш Миша в реанимации лежит в Тель-Авиве. Его на улице подобрали прохожие. Он в коме сейчас.
Конечно, это был колоссальный удар для Распутина. Его сыну Мише тяжело пришлось в жизни. С самого детства он много переболел. Красивый, русоволосый и голубоглазый мальчишка. Весёлый и добрый. Потом он серьёзно занялся боксом и поправил своё здоровье. Сейчас ему уже тридцать лет: рослый, сильный, настоящий русский мужичок. Чуть не на голову выше папы.
Но тут такое услышать. Долго приходит в себя Распутин. Пока не нашёлся, что ответить Татьяне:
- Доченька, спасибо, что ты мне позвонила. Я теперь буду думать и Бога просить, чтобы он помог Мише. Больше мне здесь надеяться не на кого. Мы сейчас всё хуже живём. Не оставляйте Мишу одного, поддержите его. Ему это очень надо.
И всё же Распутин надеялся, что у Миши всё ещё обойдётся. В их роду все сильными людьми были, сама природа о том позаботилась. А гены здесь тоже немаловажную роль играют.
- Подожду! - думает он. - Срываться с места тоже глупо, не надо пороть горячку.
И чтобы ему не метаться в сетях своих мыслей, что уже опутали его, тут всякое передумаешь, уж очень много негатива. А утром Распутин снова уходит своей тропой на болото. Там ему легче будет: это он точно знает. И сыну всё это передаётся, так устроен человек. Надо себя держать в руках, другого выхода нет, и только так, тогда и Мише легче будет.
А тут Распутину такое красивое место попалось, что ягода ковром на мху лежит. Залюбуешься ею. Только ему не до этого сейчас.
- Вот бы с Мишей сюда прийти, посмотрел бы он на это диво, - думает таёжник. – Конечно, удивился бы сын, с детства Мишанька всякую ягодку любил.
Надо брать клюкву и не думать о плохом. Не волновать сына. И он работает дальше, чисто автоматически гребёт ягоду. И уже почти два ведра набрал. Но тут опять звонок, сестра Валя звонит:
- Гриша, звонила Таня. Говорит, что Миша всё в коме находится. И врачи говорят, что шансов мало его спасти. Надо тебе туда лететь, если хочешь его живым увидеть.
Плачет Валя в телефоне, и у Распутина тоже непроизвольно слёзы текут по щекам, он их не замечает.
- Передай Тане, пусть мне вышлют справку по Интернету, что Миша в тяжелом состоянии. Это чтобы мне на работе отпуск дали. Сейчас людей и так не хватает, все в отпусках. Я решил лететь в Израиль. Буду звонить на свою работу.
- Командир! – У меня сын в коме в Израиле уже не один день лежит. Надо лететь туда.
Я знаю Марат Сарвартдинович, что это трудно сделать. Но у меня нет другого выхода. Справку я заказал через Интернет, пришлют.
- Ты что там плачешь, Распутин? У тебя совсем голоса нет, – это Зиганшин, начальник охраны, тоже беспокоится за Гришку. - Стараюсь не плакать, командир, но что-то плохо у меня получается.
Я сейчас на болоте, пока выберусь, уже поздно будет. Вы позвоните в Хабаровск в управление, объясните там всю мою ситуацию. Мне по-любому туда надо лететь. А завтра в восемь утра я буду на работе, напишу заявление.
И уже жене звонит Распутин:
- Лена, Мише лучше не становится, мне надо лететь в Израиль. Подъезжай сюда, на трассе встретимся, заберёшь меня. Я на выход пошёл.
На трассе его ждала Елена. Она ничего не спрашивает Распутина. Ждёт, пока он сам с ней заговорит. Но Гришка молча ставит короб на сиденье салона, потом сам садится. Лицо его потное, глаза завалились. Он не замечает этого, и вообще ничего не замечает.
- Надо лететь в Израиль. Звонил на работу Марату Сарвартдиновичу, он обещал помочь с Хабаровском. Завтра с утра пишу заявление и надо ехать за билетами. А сегодня надо чемодан собирать. Снять все деньги, что дедушке собирал на памятник.
Попрошу у него прощения, по-другому у меня ничего не получится, и всё равно будет мало денег. Надо ещё где-то занимать. Потому что надо хоть что-то внукам купить.
- Мы тебе с Валерией займём двадцать тысяч, у нас больше ничего нет. Потом отдашь, когда сможешь, – это Елена.
Дома сели перебирать ягоду. По японской методике, это занятие хорошо успокаивает нервы. Иначе голова трещит от напряжения: что там и как там в Израиле? Как Миша?
Елена Распутина не трогает, сама понимает, как ему тяжело сейчас. У него свои думы. Но тут позвонила сестра Валя, сказала, что прислали справку из Израиля, надо её копию забрать. Там всё без изменений: Мише плохо.
Утром Распутин уже был на работе. Принёс справку. Ребята хотят с ним поговорить, но увидев состояние товарища, его не трогают. Вместо слов у Гришки вырываются глухие хрипы, видно, что он не о том сейчас думает.
- Езжай, Гриша, может там всё и обойдётся. С работой всё улажено, не переживай. Бери билеты, позвони, когда улетишь, – это командир. – Сколько надо, столько и будь там, у тебя очередной отпуск. Так что думай сам.
- Билет взяли только на завтра, по-другому никак не получалось.
И утром Распутин с чемоданом ехал на вокзал. Затем на электричке до Хабаровска. И дальше в аэропорт.
- Не переживай, Распутин, всё будет хорошо. Я в церковь схожу, помолюсь за вас обоих: Мишу и тебя, – Лена сама шмыгает носом, но она не плачет. Таков у неё характер.
- Не переживай, Лена, в Хабаровске встретит Толик Прокудин. Он настоящий друг. Никогда в беде не оставит. Вчера я с ним разговаривал.
В Хабаровске встречает электричку Анатолий Петрович Прокудин. Мечется вдоль состава. Увидел Распутина и бегом к нему бежит: «Что случилось, дружище? Объясни толком!» Лицо его встревожено. Он как никто другой понимает Распутина, у самого совсем недавно погиб сын. И вся его семейная жизнь сложилась неудачно. И только теперь вроде стала налаживаться.
Но Анатолий Петрович, всеми уважаемый человек, где бы он не жил и не работал, таких людей мало на свете. Весёлый, добрый, таёжник, оптимист, с повышенным чувством юмора. Это, скорее всего, его вынужденная защита, чтобы совсем не упасть духом. Не хочет он людям плакаться: такой он человек. Старается Анатолий в себе всё держать.
- Вот, Гриша, возьми от меня помощь, там тебе пригодится. Больше пока не могу, сам знаешь, как мы живём. Не обессудь, дружище! И протягивает ему пятитысячную купюру.
- Спасибо, Толя! Ты не обижайся, пожалуйста, но денег я не возьму. Я думаю, что мне хватит своих денег. Если совсем будет трудно, то тогда я сам займу у тебя, пока хватит.
Посидели друзья ещё немного на остановке, пока не подошёл автобус до аэропорта. Обнялись на прощание - держись, Григорий, всё хорошо будет! Я в это верю.
А дальше всё как-то серо было. Распутин пришёл в себя только тогда, когда самолёт приземлился в Тель-Авиве. Тут чужое государство, нельзя ему расслабляться.
На паспортном контроле он протянул свой паспорт и справку из больницы. Лишних вопросов ему не задавали. Делали то, что надо было делать, и только. Тут своя отработанная система: его ничем не обидели. Проявили законность, и только.
На выходе его встречали дочь Татьяна с мужем Аси и внучкой Офир. Тут уже за полночь, и внучка спит. Рядом с ними сын Дмитрий. Распутин всех расцеловал, и первый вопрос был: как Миша!
- Всё то же самое, папа, что и было, из комы он не выходит.
Что-то надо было говорить, чтобы всем не расплакаться. Обстановка совсем невесёлая.
- Я там два ведра клюквы вам привёз, что на болоте собрал, и ещё кое-что из подарков. Поделите сами и про Мишу не забудьте. Ему ягода очень будет нужна, когда дело пойдёт на поправку.
Богаче витаминами ягоды нет, ни одна ягода не может соперничать с нашей клюквой. Она входит в рацион космонавтов. А это уже о чём-то говорит. Скоро машина приехала до дома, где Дима живёт.
- Папа, поживи пока у Димы, мы так решили. Потом видно будет. У него больше времени, мы всё время на связи будем, – это Таня успокаивает отца. Тот не спорит, он согласен.
- Папа, иди, мойся, попьёшь чаю и спать ляжешь. Тебе отдохнуть надо. А завтра к Мише в больницу поедем. Ты должен хорошо дорогу запомнить. Я не смогу туда каждый день ездить. А ты дома не усидишь, я тебя знаю.
Дима расплакался.
- Ты знаешь, папа, как я тебя люблю. Я так скучал без тебя всё время, ведь я один здесь живу. Так наработаюсь, что покушать забываю, только спать хочу. Тяжело мне здесь жить и дома в России не сладко. Там всё хуже жизнь и с работой проблемы. Но это дом, и могила там бабушки. Я бабушку никогда не забуду.
- Не знаю, сынок, что тебе посоветовать. Простому человеку везде тяжело жить. И это везде одинаково. Но прежде всего надо самому иметь трезвую голову и сохранить хорошее здоровье. Тогда ты сможешь принять правильное решение. Иначе здесь не выжить. Это чужбина!
Чужие бьют, в русском языке всё переводится. Так можно перевести «чужбина» до полного понятия слова.
Ты уже сам, сынок, понял смысл этого слова на своей шкуре. Тут никто тебя жалеть не будет, ты здесь чужой. И это страшно понимать. Захочешь вернуться домой, всегда буду рад тебя видеть, у тебя есть дом.
Лёг Распутин спать, а ему не спится, хотя он сильно переутомился. И так ведь бывает в нашей жизни. А ему есть о чём подумать: снова закрутила его река жизни и на другой континент забросила. Она и здесь течёт, далеко от своих истоков. И на Дальнем Востоке, и на Ближнем Востоке, чуть ли не весь мир охватила. Кто бы мог подумать, что так всё получится. Уже внуки здесь родились.
А утром они попили чай и спешат на остановку. Им с Димой надо успеть к семи часам в Тель-Авив, в главную больницу Израиля. Там можно находиться строго в определённое время. Потом всех посетителей вежливо выпроваживают. Это реанимация, по-другому там быть не может, и все это понимают.
Сели в автобус, пассажиры все разные: всех цветов и национальностей. И разговаривают на разных языках, но похоже, что все понимают друг друга. И русский язык можно услышать.
- Папа, хорошо запоминай дорогу. Сам будешь ехать, запоминай ориентиры. Тут трудно без этого, это тебе не тайга. Вот краны стоят, дома строят. Это моя работа. А справа уже больницу видать. Видишь, огромное здание с вертолётной площадкой на крыше. Это и есть главная больница. Через остановку надо выходить.
Идут они с сыном по улицам, вымощенным брусчаткой. По обочинам пальмы растут. Благоухают цветы после утреннего полива. Тут всё поливается, каждый кустик, дерево, травинка. Вода по трубкам никого не обходит: всё продумано до мелочей. И природа радуется такому вниманию. Чем они не люди, только в другом облике. И сказать нам не могут.
Распутин всё запоминает, куда идти и как идти. Хоть и утро здесь раннее и жары нет, но вспотел он - надо торопиться. А подошли к самой больнице и совсем растерялся Распутин. Это целый многоэтажный город. Вот там у него точно будут проблемы.
Прошли центральную проходную мимо вооружённой охраны. Там производится досмотр вещей, но у них ничего нет. А ещё дальше стоят различные корпуса больницы.
- Запоминай, папа, куда заходить будешь, - говорит сын.
- Вот здесь пианино стоит. Большой зал. Площадка. Больные могут здесь играть, если он того хочет. Так ученые решили. Это помогает больному выздороветь, даже обречённому на смерть. Есть такие исследования. И другим больным легче становится, когда они слышат музыку самих больных людей, таких же, как они сами.
Дальше идут лифты, их много: и грузовые, и пассажирские. Нажимаешь третий этаж, и тебе на табло высвечивается номер лифта, на котором ты должен ехать, – запоминай,
