фашистам. Может быть, мы обидели кого-то напрасно, – хирург, когда вырезает обширную опухоль, задевает и здоровые ткани, без этого не обходится ни одна сложная операция, – но глупо говорить, что все эти полтора миллиона человек были несправедливо обиженными. Значит, мы недостаточно проводили репрессии; значит, мы упустили ещё сотни тысяч врагов, которые затаились и ждали удобного момента, чтобы вонзить нож в спину советской власти. Сколько из них служили в царское время в полиции, жандармерии, судах, безжалостно расправляясь с революционным народом; сколько активно действовали против нас в годы Гражданской войны! Затем они замаскировались на мирных профессиях, оставаясь нашими врагами и, когда началась война, выступили против нас.
Нам надо было быть решительнее и жёстче, как этого и требовал от нас народ: люди выходили на многотысячные демонстрации, требуя беспощадно покарать всех этих подлых предателей, убийц, шпионов и диверсантов – перебить их, как бешеных собак!.. Народ всегда прав в таких случаях: вспомним, как народ требовал от Понтия Пилата, чтобы тот распял Христа. Пилат не понял, а народ понял, что Христос, как бы он ни оправдывался, нёс разрушение государству и традициям иудейского народа. С точки зрения народа Христос был его врагом – так что иудеев можно понять, когда они требовали уничтожить Христа.
Тем более был прав наш народ, когда требовал уничтожить Троцкого и троцкистов, которые были намного опаснее Христа и его учеников. А мы всё время либеральничали, мы всё время боялись развернуть репрессии во всю мощь: пленумы специальные собирали, где призывали уменьшить масштаб репрессий! Зато Троцкий не либеральничал: каждое наше отступление он использовал для своей атаки: троцкисты устраивали диверсии на заводах и железных дорогах, выводили из строя электростанции, отравляли воду в водопроводе, добавляли яд и толченое стекло в пищевые консервы, заражали молоко бациллами тифа, а мясо – сибирской язвой, готовили нападение на Кремль и убийство членов советского правительства.
Троцкисты вели обширную вербовку среди наших товарищей, и многие попались на их удочку, став врагами народа. Ах, какой человек, как партиец был Николай Бухарин! Любимец партии, блестящий оратор и теоретик; мы называли его ласково «Бухарчик». Но троцкистам удалось подобрать ключ и к нему: Бухарин примкнул к этим мерзавцам, он готовил заговор против партии и правительства. Я долго не мог поверить, что Бухарчик стал нашим врагом, моё сердце стонало от боли, но факты заставили меня поверить в эту неслыханную измену. Его преступления были такими тяжёлыми, что суд приговорил его к расстрелу, – но разве это мы расстреляли Бухарина? Нет, это Троцкий заставил нас расстрелять нашего Бухарчика: это Троцкий заставил нас расстрелять тысячи и тысячи других людей, в том числе когда-то достойных людей, попавшихся в сети троцкистов и потерявших человеческий облик.
В конце концов, «демон революции» получил по заслугам; жаль только, что этого не произошло раньше.
***
…Священная, святая ненависть – великая сила. Вспомнил о Троцком, вспомнил о справедливом возмездии, которое его постигло, – и голова почти не болит. Надо чаще вспоминать своих врагов, которых я смог победить…
…Очищение страны оказало положительное влияние на общество: жизнь в СССР стала радостнее и светлее. Раньше троцкисты и подобные им недобитки разлагали граждан нашей страны с помощью сомнительных теорий: так, на пьедестал были поднят буржуазный лже-учёный Зигмунд Фрейд с его порочным «учением». Троцкий был яростным защитником фрейдизма, он гордился тем, что в Вене слушал лекции Фрейда и посещал его занятия. И Павлов и Фрейд считают, что дном «души» является физиология, говорил Троцкий. Но Павлов, как водолаз, спускается на дно и кропотливо исследует колодезь снизу вверх. А Фрейд стоит над колодцем и проницательным взглядом старается сквозь толщу вечно колеблющейся замутнённой воды разглядеть или разгадать очертания дна.
Между тем, так называемое «учение» Фрейда это просто грязные слова, связанные с половой развращённостью. Фрейдисты во всём ищут отражение тайных половых желаний и символы мужского полового органа. Ленин дал блестящую характеристику таким, с позволения сказать, «теориям»: «Теория Фрейда сейчас своего рода модная причуда. Я отношусь с недоверием к теориям пола, – к той специфической литературе, которая пышно расцвела на навозной почве буржуазного общества. Я не доверяю тем, кто постоянно и упорно поглощен вопросами пола, как индийский факир – созерцанием своего пупа. Мне кажется, что это изобилие теорий пола, которые большей частью являются гипотезами, причем часто произвольными, вытекает из личных потребностей. Из стремлений оправдать перед буржуазной моралью собственную ненормальную или чрезмерную половую жизнь и выпросить терпимость к себе».
Однако вредное влияние фрейдизма идёт гораздо дальше оправдания собственной ненормальной половой жизни. Чего стоит утверждение фрейдистов, что лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» на самом деле является неосознанным проявлением педерастии! Не случайно, троцкизм как передовой отряд контрреволюционной буржуазии активно использовал фрейдистское «учение». Почти все наши враги использовали фрейдистское «учение» для атаки на нашу идеологию; в плену фрейдистских идей оказывались и те, кто недостаточно твёрдо стоял на наших позициях. Крупская выступила в тридцать втором году против «огульной критики» фрейдизма: с высокой трибуны она утверждала, что неправильно в пылу критики фрейдистов вместе с водой выплеснуть и ребенка, «отказаться от использования ценного материала по вопросу о переводе подсознательных импульсов в сознательные». Она фактически взяла под свою защиту фрейдистов – она, жена Ленина, которая всем тыкала в нос, что как никто понимает вождя!..
Какие результаты имела пропаганда фрейдистских идей в СССР? Троцкистам удалось протащить, например, пагубную для молодёжи теорию «стакана воды». Она заключались в отрицании любви и сведении отношений между мужчиной и женщиной к инстинктивной половой потребности, которая должна находить удовлетворение безо всяких условностей, так же просто, как утоление жажды – как выпить стакан воды. Впервые этот термин, «стакан воды», применительно к любви употребила ещё в прошлом веке буржуазная писательница Аврора Дюдеван, которая печаталась под мужским псевдонимом Жорж Санд. Она отличалась распущенным поведением и ненасытными половыми инстинктами; это она сказала, что любовь, как стакан воды, даётся тому, кто его просит. Ленин отлично возразил на это высказывание: «Конечно, жажда требует удовлетворения. Но разве нормальный человек при нормальных условиях ляжет на улице в грязь и будет пить из лужи? Или даже из стакана, края которого захватаны десятком губ?».
Однако троцкисты распространили теорию «стакана воды» так широко, что наша молодёжь стала считать именно такую любовь нормальной. От этой теории наша молодёжь прямо взбесилась. Она стала злым роком многих юношей и девушек.
Александра Коллонтай, наш старый партийный товарищ, которая хорошо поработала потом в качестве нашего посла в Швеции, стояла тогда на левацких позициях и пропагандировала освобождение женщины от всех обязательств – как она их называла, «условностей». Но даже Александра Коллонтай выступила против теории «стакана воды». Она писала, что пора положить конец таким «бескрылым» отношениям, пора снова переживать «любовные романы», познавая все муки любви, всю окрылённость счастья взаимной влюблённости. Кроме того, надо учитывать, что любовь вовсе не есть явление «приватное», дело только двух любящих сердец, но в любви заключается ценное для коллектива связующее начало. Пролетариат не может не учесть той психосоциальной роли, какую чувство любви как в широком смысле слова, так и в области отношения между полами может и должно сыграть в деле упрочения связи не в области семейно-брачных отношений, а в области развития коллективистической солидарности.
Идеология рабочего класса должна строго и беспощадно преследовать «бескрылый Эрос» – похоть, односторонне удовлетворение плоти при помощи проституции, превращение «полового акта» в самодовлеющую цель из разряда «легких удовольствий». Признание взаимных прав и умение считаться с личностью другого в любви, стойкая взаимная поддержка, чуткое участие и внимательная отзывчивость на запросы друг друга при общности интересов или стремлений – таков идеал любви, который выковывается пролетарской идеологией.
Прекрасно сказала товарищ Коллонтай, однако тогда, в двадцатые годы, её слова не были услышаны. Молодёжь продолжала беспорядочные половые отношения, которые вели к разрушению как отдельных личностей, так и общества в целом. Половая распущённость заразила даже комсомольские организации – многие комсомольские собрания заканчивались беспорядочными половыми контактами. Семьи как таковой не было: женитьба и развод были таким простым делом, что можно было, женившись вечером, развестись утром. Развестись можно было и в одностороннем порядке, не ставя об этом в известность вторую половину.
Возникли странные семейные пары, где был «тройственный союз» – одна женщина и два мужчины. Наш великий пролетарский поэт Владимир Маяковский жил так с евреями Бриками, мужем и женой. Евреи вообще носители разврата, они любят обгадить всё, к чему прикасаются. Маяковского они втянули в ненормальные извращённые отношения и довели его до самоубийства…
Евреи диктовали нам и развратную моду. Женщины стали носить короткие платья, которые едва прикрывали колена, зато обтягивали грудь. Зачем женщине надевать платье, которое открывает её ноги и обтягивает грудь? Чего она добивается, надевая такое платье? Разве может женщина в обтягивающем платье и с открытыми ногами создать здоровую советскую семью, ячейку социалистического общества? Нет, женщина в обтягивающем платье и с открытыми ногами способна быть лишь проводником буржуазной идеологии…
Троцкисты и евреи, что часто было одно и то же, разлагали наше общество, чтобы изнутри подорвать советский строй, но они просчитались. Изгнав Троцкого из СССР и уничтожив троцкистов, мы построили крепкое советское общество с крепкой советской семьёй. Мы доказали гнилую сущность теории «стакана воды» и фрейдизма, мы решительно осудили беспорядочные половые связи; мы строго наказали тех партийных и советских руководителей, которые были замечены в связях на стороне. Брак стал не только личным, но и общественным делом, как это предсказывала товарищ Коллонтай; к заключению брака начали подходить со всей серьёзностью, разводы сделались исключительным делом.
Для того чтобы ещё больше повысить ответственность по отношению к семье мы запретили аборты. Слушай, у нас было два миллиона абортов каждый год, куда это годится! Многие женщины совсем не хотели заводить детей, не хотели давать стране будущих граждан. Моя жена тому пример: десять наших детей она погубила, десять!..
***
…Опять голова заболела, опять кружится. В прошлом году
