Северное сияние в тундре радужных надежд

сторону, куда только большей индустриализации, а потому и сопротивляться этому означает попросту как есть весьма безответственно тормозить самое безупречно же лучшее ради сохранения того еще крайне архаичного и старого…
Да вот беда, так беда – все это подобным образом будет разве что лишь до поры до времени.
Ну а затем грянет гром, и как раз тогда полностью откреститься от всего, до тех самых пор нами содеянного, и окажется слишком-то чересчур никак не в меру именно что как есть уж явно так весьма поздновато.
И все тут дело, оно сугубо ведь в том, что в абсолютно любом событии или развитии чего бы то ни было всегда как есть непременно важен не один тот и впрямь сколь незамедлительный эффект, а честно говоря, как раз те самые что ни на есть весьма уж долговечные его последствия.
И чтобы свет тех грядущих столетий никак не погас, превратившись при этом в сплошную черную тьму и нужно думать о том самом, как оно есть крайне пока отдаленном от нас грядущем, а не об одном только самом ведь ближайшем же будущем.

123
А как раз потому и надо бы видеть сами корни проблем, а не только то, что именно ныне вполне уж до чего неизменно мешает всячески наслаждаться пассивным использованием тех так и бьющих фонтаном из недр истинно великих природных богатств.
А они между тем ничто иное, а именно как раз, те еще чертовы окаменелости некоей ранее существовавшей былой жизни и их естественное место где-то и впрямь на редкость так глубоко под землей.
Ну, а коли вполне повседневно чего-либо на деле использовать так это одну лишь ту чистую энергию, из-за которой та самая чертова преисподняя никак вовсе вскоре разом не выползет сколь еще сходу затем прямо наружу.
А то всякая летняя жара со временем может, и станет более чем нелепо же гибельной для всего того доселе живого.
Да и вообще безудержно же смело улучшать свое бренное существование следует никак при этом, не подвергая риску всякую славную или бесславную юдоль поколений грядущих, ибо им тоже надо ведь оставить шанс протоптать тропу в более светлое, чем было у нас некогда лишь только разве что вот последующее грядущее.
А как раз потому и надо бы идти вперед всегда исследуя при этом почву, дабы не оказаться в трясине которую именно мы и создадим собственно сами, а она до чего еще бездушно же засосет в свои пучины даже и подземные жилища наших грядущих внуков и правнуков…
И это как раз для того чтобы не оставить светлое былое где-то там далеко, далеко позади и нужен тот весьма ведь тщательно проработанный план тех самых дальнейших, до самого еще конца полностью продуманных действий.
Да вот, однако, как - это вообще будет возможно сколь уж вполне полноценно его составить, раз на карте познания все еще есть столько вполне достоверных белых пятен, куда до сих самых пор пока не ступала нога ни одного, пожалуй, что и несколько порой чрезмерно любознательного нынешнего ученого?
Ну а его, куда и впрямь значительно поболее осведомленного завтрашнего коллегу ни о чем подобном тому никак пока вовсе-то совсем не расспросишь.
Причем то самое наиболее страшное произойдет именно коли все человечество некогда до чего еще отчаянно сходу же попытается хоть чего-либо весьма безрассудно и наскоро более чем многозначительно выправить и переправить в случае того уж почти еще неминуемо последующего серьезного сбоя.
То есть, сама попытка на редкость старательно продолжить хоть чего-либо переиначивать в тех безумно сложнейших механизмах, управляющих этим-то нашим всеобщим и повседневным существованием будет явно чревата разве что лишь гораздо поболее серьезным дальнейшим запутыванием больших и малых узлов уж доселе так порядком испорченного механизма наследственности. 

124
И дабы некогда затем явно ведь не перейти именно что ко второму этапу, понятное дело, что, и близко вот вовсе не стоило чересчур ныне активно вмешиваться во что-либо из всего того, что было довольно-то загодя выверено не нами, а наивысшими силами живой природы.
Причем ее ум как раз-таки исключительно же прочен и долог, а наш – скоротечен и никак не в меру излишне суетлив и высокомерен.
А, кроме того, мать природа творила все свои замыслы неисчислимо долгими миллионолетиями, и было они ею исключительно так безупречно столь тонко вполне до конца продуманы, да и подогнаны, причем считай вот именно ради самого уж крайне обыденного осуществления буквально-то вездесущего нашего физического жития-бытия…
Ну а коли сколь беспечно так и горя нисколько неуемным любопытством, действительно сунуть свой длинный нос в процессы, в которых мы пока, по большому счету, если чего и понимаем, то понимание это всецело заключено в одном лишь самом явном принципе действия того же, собственно, самого простейшего выключателя…
Причем любой абсолютно невежественный дикарь и впрямь-то будет вполне способен со временем освоиться с целой кучей кнопок и даже научиться получать при этом самый максимум им до чего еще вожделенно желаемого удовольствия.
Ну, нет, конечно, славный ученый люд вовсе не столь уж воинственно примитивен, и он донельзя так верно и безукоризненно ведает, какая это именно кнопка ведет к тому или иному, знамо дело, чего-либо там замыкающему контакту.
Причем и с эффектом, благодаря тому более чем явственно создающимся, он тоже, ведь вполне безупречно со всех тех или иных сторон более чем вполне досконально знаком.
Да только нечто подобное разве что сходу так придает ему значительно большей самоуверенности и апломба.
Ну а само по себе — это и близко никак не говорит о том чисто на редкость полноценном наличии тех, безупречно же настоящих, и хоть сколько-то стоящих того, глубоко вгрызшихся в саму суть вещей, и впрямь до чего еще крайне последовательно выверенных познаний.
Причем любой шаг в самую неведомую даль должен при этом сколь еще тщательно исследовать почву впереди, дабы разом затем уж не провалиться в самую глухую трясину.
Ну а как раз именно для того, чтобы этого попросту так никогда вовсе не произошло всякому новому подходу и следует быть на редкость досконально сколь тщательно же проверенным всею той чисто многовековой и повсеместной людской практикой.
Да только как раз из-за того, что весьма многие нынешние знания до чего еще беспросветно поверхностны и нечетки, чего это именно нас ожидает некогда там впереди хорошее или плохое, навскидку ныне попросту уж явно вот нисколько вовсе не скажешь.
Ну а, кроме того, и довольно-то существенное расширение границ нами доселе познанного может лишь откуда-то издали бесподобно же празднично пообещать несколько иное технически развитое грядущее.
Однако не будет ли оно при этом явственно сопровождаться частичной или полной деградацией той еще до тех самых пор хоть как-то ведь сохранившейся биосферы?
Причем – это как раз именно желание сходу исправить тот донельзя чудовищный вред, что был причинен недальновидным человеком всей той окружающей его природе и может стать той самой отправной точкой к вящей кончине нашей столь пока однобоко развитой цивилизации.
И обо всем этом надо бы думать уже сегодня не дожидаясь крайне гибельного завтрашнего дня. 
Да только, между тем, судя по всему нынешнему ученому люду, будет, куда только всегдашне более чем явственно же поважнее проявить всю свою весомость и значимость, нежели чем разум и честь.
Ну а именно потому и может кто-либо из них, и впрямь-таки вполне конкретно сев в лужу, снова уж сходу полезть на рожон, в который раз весьма самонадеянно пытаясь обыграть природу в покер.
Да вот еще и никак не иначе и именно там, где у нее все карты мечены, буквально-таки затерты до самых дыр.

125
И ведь когда вполне до конца раскроет она свои главные козыри, мы-то точно сходу разом останемся как один полностью разве что совсем в дураках!
Причем ко всякой той фактически любой, внешне с виду на редкость сколь всеобъемлюще безупречно понятной схеме вещей может, и вправду чисто же издали оказаться приложен тот самый довольно-то малюсенький и на редкость малоприметный довесок, но без него, однако вовсе-то и нельзя.
И положим, что его крайне как есть неправильная модификация станет на деле заметна разве что через восемь, а то и двенадцать поколений, но это тоже будут те же люди, а не туманные призраки, и они явно не должны пострадать из-за нынешних невообразимо грандиозных успехов этакой залихватски-заправской генной инженерии.
Но то, впрочем, вполне до конца уж естественно, что данные вещи никак и никому ныне попросту вот совсем принципиально так неважны.
А все это исключительно потому что жизнь – это как раз то, что происходит здесь и сейчас, ну а до далекого грядущего всей нашей цивилизации еще только лишь жить да жить.
А коли вдруг чего-либо и станет кому-либо безнадежно так никак совсем непонятно, а также и безмерно же отвратительно гадко и неприятно…
То уж тогда тем и впрямь еще непомерно всесильным ученым далекого будущего всего-то, что надобно будет это на редкость сходу вновь ведь создать большой и дружный коллектив, дабы истинно, как и всегда, вооружившись микроскопом, всем тем скопом и навалиться на те же совершенно беспомощные и бессловесные клетки…
Ну а как раз, считай именно этим путем вполне еще благополучно и  доведется им более чем незамедлительно так сходу избавить весь этот мир от тех сколь исключительно вредных для него проявлений.
Уж в полной точности как обо всем том весьма эпически пишет Джон Уиндем в книге «День триффидов»:
«– Да у нас же все ресурсы мира, – возразила Джозелла. – Только иди и бери.
– Материальные – да. Но умственных нет. Тут нужна группа, группа экспериментаторов, которые все свое время отдавали бы проблеме, как разделаться с триффидами раз и навсегда. Что-то можно было бы сделать, я уверен. Какой-нибудь избирательный гербицид. Синтезировать необходимые гормоны, которые вызывали бы у триффидов состояние биологической неустойчивости… только у триффидов, не задевая ничего другого. Это было бы возможно, если сосредоточить на таком деле достаточно мозговых мощностей…»

126
Но их, однако, нужно бы чисто так сейчас и теперь более чем тщательно собирать, и никак не затем, дабы всему человечеству в который уж раз до всяких тех или иных «великих свершений» и без того ничем ненасытный аппетит только лишь до чего зверски так без конца и края только лишь еще вот поболее всячески же растравливать.
И почему это, собственно, та вконец изменившаяся природа и вправду должна будет некогда, сколь еще явно затем действительно стать за всех нас той совсем как есть вовсе как есть совсем безвинно же крайней?
Да и как бы — это при том самом необычайно трагическом процессе ярой борьбы именно уж с теми, на этот наш сегодняшний день никак пока еще вовсе неявными последствиями всей той человеческой совсем ведь безответственной умственной деятельности…
И разве не может ли при всем том сходу, затем зародиться чего-либо из числа, куда только поболее наихудшего и совсем отвратительно всем своим ликом совсем безобразного?
И может ведь вполне уж еще предстанет пред взором наших потомков, куда и впрямь на редкость поболее отъявленно жуткое диво… то есть нечто такое, что не увидишь даже и в