представить себе не мог, что бывает такое верное чувство. Как он в эту минуту любил этих людей, клял себя за то, что не ценил их раньше. Сейчас он без них не мог… Вдруг заметил у изголовья на тумбочке бумажник. Алексей забыл его, когда расплачивался с врачами. Прошло уже пару минут с момента, как они ушли. Но вот слышны шаги, дверь открывается. Он вернулся. Вернулся один, осмотрелся, взял бумажник, хотел было удалиться. Потом зачем-то обернулся и посмотрел на, лежащее на кровати, тело. Долго стоял так, а в глазах его мерцали веселые огоньки. Вдруг произнес:
- Лежишь? Ну-ну, лежи…
Он долго молчал, а выражение его лица постепенно менялось. Вдруг снова заговорил:
- А мы с ней спим. С твоей Оленькой! Да, спим!
- Сволочь. Падальщик! Позарился на чужое! – прошептал Илья. Нет, не Илья, его бестелесная копия.
- Молчишь? Вот и молчи! – продолжал Алексей. – А кто сказал, что она твоя? Забыл, кто тебя пять лет назад с ней познакомил? Симпатичная девочка, на десять лет младше, юное красивое тело. Конечно, ты не мог не положить на нее глаз. Не твое, чужое. Не мог пройти мимо, глаза загорелись. У меня с ней все только начиналось, а тут ты со своими деньгами. Вскружил голову, завалил подарками? Может быть, я любил ее тогда, но тебе было наплевать! Мы с тобой были друзьями! Мы вместе столько лет! Вместе учились, потом работали.
- Щенок! – все больше заводился Илья. - После института ты бегал жалким курьером. Это я тебя подобрал на помойке и привел в свою фирму, дал все - должность, деньги!
Он готов был уничтожить его, стереть, заставить замолчать, но тот его даже не слышал.
- А потом я на тебя пахал, зарабатывал для тебя деньги, тащил фирму, пока ты с девками катался по заграницам. Это я работал на тебя, а ты даже не оставил мне право подписи. Даже кабинет свой, уходя, ты закрывал не только на ключ, но и на пломбу! От кого? От меня. Ты просто жлоб. Думаешь, пока ты катался, она тебя ждала? Молодая девчонка, красивое юное тело, столько желаний. Она делала то же, что и ты. А я все видел и знал. Это ты ее испортил. А ведь я любил ее!... Пять лет назад. Больше не люблю. Теперь я ее просто… Знаешь – а она ничего, за эти годы многому научилась, раньше такой не была. Славненькая такая, миленькая. Молчишь? Вот и молчи. Жлоб! За все нужно платить!
Он ушел, а Илья бросился вдогонку. Он мчался по коридорам больницы, пытаясь его сбить с ног, раздавить, уничтожить. Потом улица, парковка, машина… Его любимая машина! Оля за рулем. Этот негодяй садится рядом, целует ее…
- Сегодня к тебе или ко мне? – спрашивает он.
- Мне все равно, милый, - отвечает Оля. Он нагло хватает ее за коленку.
- Перестань, не здесь, сумасшедший! – смеется она.
- Я тебя хочу! – настаивает он.
- Тогда ко мне - так ближе. Ну, перестань, дурачок!... Вот псих!... Маньяк!
И снова громкий хохот из машины. Из его машины, которая через мгновение срывается с места и исчезает!
Он был в бешенстве. Он был ослеплен безумной яростью. Не помнил, как вернулся в палату, потом носился по ней, как сумасшедший. Рычал, плакал, топтался по обездвиженному телу, бился головой о стены, но ничего не получалось - голова проваливалась сквозь них. Потом затих. Долго сидел так, не шелохнувшись, положив голову на руки. Плечи его обмякли. Не было у него плеч! Ни ног, ни рук! Ничего не было. Все досталось проклятому телу, которое предало его. Да предало! Его предали все!
И снова в безумии он метался по палате, пока не наступила темнота…
- Куда исчез? – услышал он знакомый голос. Это была Евдокия.
- Неделю не появлялся, думала, встал уже.
- Это ты? – только и ответил Илья.
- Чего такой смурной?
Он промолчал.
- Понятно.
- Что тебе понятно? – зло спросил он.
- А девушка ничего, ножки, бюстик, лет на десять младше тебя. Да?
- Да.
- Жена?
- Вроде того.
- Не дождалась? Будешь в следующий раз знать, как красивых выбирать.
- В следующий раз, - пробормотал он. Евдокия немного помолчала, с жалостью на него глядя. Потом заговорила вновь:
- Знаешь, у меня тоже когда-то был “вроде того”. Поначалу жили нормально. Мне уже было за тридцать. Родила ему дочку. Потом он начал пить. Когда в первый раз поднял на меня руку, спустила его с лестницы. А второго раза уже не и было. Стоит только позволить… Потом ишачила. Алименты он не платил, да и к дочери не являлся. Забыл он нас, пропил. А она совсем крошечная. За ясли плати, за комнату в коммуналке плати, за одежду, коляску, подгузники. Много всего было нужно. А Москва – она бедных не прощает. Дочь в саду, а я с утра до вечера мажу, крашу, шпатлюю. Иногда по полторы смены. Сил уже не было и никого рядом. Как-то раз притащилась с работы, положила ее в кроватку и упала. А нужно стирать, еду готовить, кормить ее, укладывать спать, сказку на ночь. Чувствую, больше не могу. Сижу на полу и реву. А она, крошка моя, вдруг берется двумя ручками за прутики кровати, потом на коленочки, подтягивается, поднимается и стоит. Я валяюсь, а она стоит! В первый раз на ножки встала. И улыбается! Улыбку эту до сих пор забыть не могу. И откуда тогда силы взялись. Все смогла, все сделала, подняла ее, воспитала, выучила, в институт отправила. Только бы не повторила мою судьбу… А три месяца назад с лесов и грохнулась. Сколько же можно? Вот и лежу. А она каждый день ко мне приходит. Девочка моя… А ты говоришь – “вроде того”. Все будет, все получится, какие твои годы!
Евдокия замолчала, сидела и долго смотрела в окно, откуда слышался шум ночного города. И улыбалась. Он впервые видел, как эта, немного грубая суровая, женщина улыбалась. Наверное, в эту минуту она вспоминала дочь.
- Я тебе помогу. Очнусь и заплачу за твою операцию, - вдруг сказал Илья. Лицо Евдокии исказилось презрительной гримасой, и она захохотала.
- Что? – не понял он.
- Не заплатишь.
- Почему?
- Мало ли, что во сне может присниться. Платить за какую-то маляршу, которую и знать-то не знаешь - ты в своем уме? Вернешься, закрутишься, завертишься, там все будет по-другому. Забыл что ли?
- Забыл. Ты права.
Вдруг она прошептала:
- О! Идет, старая! – и хитро прищурилась. Илья тоже замер, прислушавшись.
- Никого нет, ты ошиблась.
- Идет же, говорю, глухой что ли?
Он снова замер.
- Нет там никого.
- Как нет?
- Вот так! Давай, посмотрю.
- Не надо, - резко ответила она. – Идет, и пусть себе идет - не по наши души.
Теперь и он услышал звуки шагов, которые невозможно было спутать ни с чем. Вот они приблизились и тишина. Жуткая тишина.
- Как лотерея, - подумал он, - русская рулетка.
- И чего тут встала? – прошептала Евдокия, подмигнув, - заблудилась, пьяная, наверное.
Она зачем-то пригнула голову, положив на нее руки, и улыбнулась, прошептав:
- Боишьси?
Сейчас Евдокия хулиганила. Он ничего не ответил, но инстинктивно тоже наклонил голову, почувствовав себя страусом.
- А мы спрячемся. А нас тут нет! – хихикала она, и поневоле Илья поддался ее настроению. Уже тихо смеялся, не в силах сдержать себя. Как можно играть в такую игру и при этом смеяться? – вдруг подумал он. – Привык? Как к такому можно привыкнуть?
- А нас тут нет! – продолжала веселиться Евдокия…
Вдруг из-за стены раздался громкий возглас: - Есть.
Илья похолодел.
- Ты что, милая, ошиблась номером? – воскликнула Евдокия.
- Нет.
И снова тишина. Евдокия, став серьезной, удивленно спросила:
- За Муромцем?... Да он всех нас переживет.
- Нет, - послышалось из-за стены, - не нужен он никому. Давай, Евдокия, пора.
Евдокия подскочила на месте, перекрестилась и выдохнула:
- Отмучилась. Наконец.
Сделала несколько шагов к двери, вдруг побелела и остановилась, ее лицо исказило ужасом. Потом пробормотала:
- А, может….
- Нет, не может, - резко перебили ее.
- Я не хочу, я выберусь, у меня получится.
Теперь она пятилась все дальше, что-то говоря, дошла до стены, чуть не вывалившись сквозь нее на улицу, но устояла.
- Не получится. И никто тебе не поможет.
- Нет, - заорала Евдокия.
- Да! – ответил громкий голос, потом добавил, - дочь не мучай.
- Дочь, - прошептала Евдокия, - да, дочка моя, красавица, хорошая моя, девочка.
С каждым словом она все ближе подходила к стене коридора, пока не уперлась в дверь. Оставалось сделать шаг. Вдруг обернулась и через силу, прищурив глаза, весело сказала:
- Давай, Муромец, держись. Ты выберешься. Только, когда вернешься, не забывай, где побывал - так оно сподручнее. - И добавила еще: - А ведь тебя больше Муромцем никто и не назовет! – хрипло засмеялась и исчезла за стеной. Навеки, навсегда.
Когда тяжелые шаги утихли в конце коридора, он сорвался с места и побежал к кровати Евдокии. В холле уже включили свет и два врача возились с приборами, на которых синусоиды были стерты, и только зеленые линии чертили абсолютно ровные прямые.
- Приборы в порядке, - воскликнул один. – Доставай… Разряд… Еще разряд… Еще…
Но все было тщетно. Илья пошел по коридору в самый его конец, где недавно скрылась Евдокия. В палату возвращаться не хотел, куда идти – не знал. “Не нужен он никому” – звучало в голове. Перешагнув сквозь стену отделения, безвольно поплелся, сам не зная куда. Вышел на улицу, долго двигался в темноте, никого не замечая, а по дороге ехали припозднившиеся машины, сновали какие-то тени. Была ночь. Кромешная, темная ночь.
Спустя какое-то время с удивлением взглянул на дом, у которого находился уже достаточно долго. Здесь он еще недавно жил. Посмотрел на окна своей спальни, которое светилось тусклыми огоньками ночника. Этот удивительный светильник, инкрустированный разноцветными камнями и украшениями, когда-то он подарил на Новый год Оле. Та подарок сразу же распаковала и понесла в спальню, поставив на самом видном месте, зажгла, и причудливые фигурки поплыли по потолку и стене. Она была в восторге. Оля любила диковинные игрушки. Потом они вдвоем улеглись на кровати и долго смотрели в потолок. Так всю Новогоднюю ночь и провалялись… Ночник и сейчас светил, а фигурки плыли в своем грациозном движении, только не для него. Больше идти ему было некуда. “Никому он не нужен”, – снова вспомнил он.
Глава 11
Множество людей сидели, свесив ноги, на самом краю крыши. Они напоминали стаю, которая готовилась совершить полет, только ждала команды, напоминали тайный орден, в который все были посвящены. Делали они одно и то же - в ожидании, пристально всматривались вдаль. Люди молчали. Казалось, они абсолютно понимают друг друга без ненужных слов, и какая-то необъяснимая тайна объединяла их. Илья долго стоял у маленькой беседки-ротонды, и смотрел на них, голова не кружилась, он больше не боялся высоты. Поймал себя на мысли, что немного завидует этим людям-теням. Все они в этот миг были вместе, а он один. Абсолютно один. Среди них легко разыскал Юну. Не узнать ее было трудно. Она была в том же легком платьице небесно-голубого цвета. Была легкая, воздушная, а нежный ветерок обдувал ее стройную фигурку. Он подошел, сел рядом. Юна повернула голову, совсем не удивилась, улыбнулась и волшебные искорки заиграли в ее глазах. Девушка была удивительно красива, и на мгновение он забыл обо всем. Вдруг она вскочила, подошла к Ворчуну и сняла с него пиджак. Тот с неудовольствием бросил взгляд на Илью, но ничего не сказал. Потом Юна вернулась и накинула его на плечи Илье. Он удивился:
- Зачем?
- Чтобы тебе было теплее, - воскликнула девушка, устраиваясь рядом.
- Ты забыла – мы не умеем мерзнуть.
- Нет, - вздохнула она, - я не забыла, - просто хотела сделать тебе
