развратник.
Виктор Сергеевич вытащил, торопясь, бумажник, вытряхнул на стол содержимое, спрятал обратно пластиковые карты, подвинул к Алине всю наличность, которой на первый взгляд было не меньше четырёх тысяч.
- Вот, возьми, передай, пожалуйста. Только не говори, что от меня.
- Ладно,- Алина сгребла купюры, свернула в трубочку, не считая, сунула в карман джинсов, - передам.
Виктор Сергеевич наклонился к ней, положив свою холодную ладонь на её тёплую руку.
- Уходить мне надо.
- Надо, - согласилась она. – Я тоже завтра-послезавтра уйду, надоело за компьютером корячиться.
- Куда? – вопрос был праздным, его нисколько не интересовало, куда пристроится дочь большого чинуши, уж он найдёт ей тёплое местечко.
- В секретариат мэра, - в голосе не было радости от нового места, и, вообще, она была сегодня какая-то замороженная или завяленная, не похожая на саму себя. « Наверное, - решил он – не отошла ещё от тоскливых похорон и внезапной трагической смерти Сони, которую, очевидно, не так уж здорово и не любила, ожесточась против её лидерства». - Там одна забрюхатела, подменю на время, а после видно будет, - и, чуть помолчав, глядя в себя: - Ты знаешь, я бы так не смогла.
Виктор Сергеевич убрал руку.
- Дикость! – произнёс негодующе. – Слушай, - переменил неприятную тему, которую старался забыть, - а не заняться ли тебе бизнесом? Пусть отец что-нибудь устроит, у тебя, думаю, получится. Зачем тебе париться в шестёрках, тратя энергетику на пустую болтовню? Может, и безработного куда пристроите.
Алина улыбнулась, оттаивая душой, ей было приятно, что о ней заботятся.
- Ладно, - обнадёжила, - я подумаю… и над первым, и над вторым. А ты куда?
Виктор Сергеевич нахмурился, возвращаясь к собственной неопределённой действительности.
- Наверное, подамся в какую-нибудь фирму, куда возьмут, без выбора. Да не пропаду, хомут найдется, - улыбнулся, себя ободряя. – А ты ведь, помнится, замуж собралась? – опять переменил тему.
- Не к спеху, - она встала. – Поцелуй меня. – Лицо её помягчело и сделалось совсем девчачьим. С того вечера, когда он назвал её симпатичной без грима, она больше ни разу не макияжилась. Виктор Сергеевич тоже встал, обнял за плечи, она прильнула к нему и, закрыв покрасневшие синие глаза, вытянула навстречу пухлые дрожащие губы. Поцелуй оказался скорее дружеским, мягким и осторожным, чем любовным и страстным, но долгим. Наконец, она, не выдержав спёртого дыхания, открыла глаза, полыхнула синим пламенем и резко оттолкнулась от него.
- Зверь-одиночка! – похвалила-поблагодарила, ещё раз напомнив, что не жить ему в паре по характеру. Виктор Сергеевич понял, ничуть не обидевшись оценке, и даже улыбнулся, одобрив женскую интуитивную прозорливость.
- Слушай, - обратился мягко, - если я тебе нужен буду, позови, - имел в виду готовность помочь в бизнесе.
- Никогда! – отказалась резко. – Если я тебе нужна буду, придёшь сам, - почти закричала, имея в виду совсем другое, резко повернулась и пошла на выход, где уже появились отобедавшие.
- О чём задумался? – вернул из недавнего прошлого в настоящее директор стройдепартамента Коротич. – Боишься прогадать? Не боись: у меня и работёнка живее, не то, что в вашем финансовом пыльнике, и заработок с премиями побогаче.
- Нет, нет, что вы! – заторопился оправдаться кандидат, не имеющий понятия о строительстве. – Я о другом. Конечно, согласен. Спасибо, Леонид Аркадьевич за неожиданное доверие. – И был искренен, ему совсем не хотелось выпадать из обоймы власти. Вернуться из бизнеса обратно на лесенку можно только через авторитетное знакомство, а у Виктора Сергеевича такого не было и не предвиделось. – Не знаю, оправдаю ли.
Коротич, довольный, рассмеялся.
- Будем вместе стараться. У меня есть уже два зама, оба по производству, ты, если сойдёмся, будешь моим доверенным лицом, нашим мозговым центром, в твоём ведении будут финансы и договора, а значит, и вся реальная власть. – Леонид Аркадьевич с некоторых пор подыскивал надёжного спутника на скользкой дороге между департаментом и поставщиками стройматериалов, которому можно почти полностью доверять, пустить посерёдке дороги, а самому пристроиться в качестве наблюдателя с краю, даже готов был в целях безопасности уступить такому долю левых доходов. Пусть гребёт скотинка, зато шефу будет обеспечена чистота и безопасность. Если силовики уловят, то подельнику достанется не доля, а вся слава. Этот парень, чуял чувствительный мошенник, должен сломаться. – Нам нужны инициативные молодые кадры, - продолжал вешать стружку на уши, - с широкими и дальними взглядами, мыслящие смело и перспективно. – Коротич улыбнулся. – Пора перестраиваться на новые технологии строительства, - улыбнулся ещё шире, - может, и панельное строительство освоим. Нужны новые идеи и нетривиальные взгляды, - и построжел: - Но при этом не стоит терять чувства меры и трезво оценивать текущую ситуацию. Если потянешь, будем продвигать дальше, - выразительно поднял глаза вверх, показав куда. – Что там у тебя с Прокопчуком?
- Мне не понравилась, - начал придумывать по ходу Виктор Сергеевич, - тамошняя мёртвая атмосфера и отношения, сложившиеся между Рублёвым и Прокопчуком, которые и мне усиленно навязывали, - и ни слова о предупреждении старого финансиста и трагическом случае с Соней.
Коротич понятливо ухмыльнулся.
- Ясно: один пашет, а семеро руками машут. У нас не так: все пашут. Жильё есть? – и так же, как Прокопчук, сходу пообещал двушку по себестоимости. – Машина? – и обнадёжил скорым приобретением более импозантной. – Женат? – и узнав, что потенциально доверенное лицо чист, по-свойски хлопнул по плечу и пообещал познакомить с семьёй. – У меня дочь на выданье. Правда, привереда и воображала, упаси бог, но умница, так что стоит приглядеться, глядишь и породнимся, - подмигнул заговорщически. – Ладно, не будем терять времени, пошли к Малышкину.
По тому, как их встретили, было понятно, что оба приятны мэру. Обоих усадили за отдельный чайный столик у окна, и сам хозяин грузно уселся напротив. Тут же, словно подглядывала, вплыла вышколенная секретарша неопределённого возраста с отличной фигурой в скромной обтягивающей юбке до колен и белоснежной и белоснежной блузке с рюшами. Бережно поставила на столик серебряный подносик с тремя чашками дымящегося чёрного кофе и вазочкой с крекерами. Улыбнулась всем троим и неслышно вышла.
- Чем порадуете, инноваторы? Прошу, - хозяин радушно показал рукой на кофе. Каждый взял по чашке, оставив крекеры без внимания.
- Да вот, привёл нового зама на ваше утверждение, - просительно проговорил Леонид Аркадьевич, держа кофе в крупной мягкой ладони.
Малышкин отхлебнул, перевёл внимательный взгляд с Короткевича на Алексина.
- Он, вроде бы, - словно вспомнил, сильно огорошив тем самым молодого кандидата, - обитает у Прокопчука?
- Не место ему там, молодому, энергичному, в финансовой пыли. Успеет ещё пропылиться, пусть сначала к живому делу приобщится. А нам в строительстве, особенно сейчас, когда наблюдается повышенный спрос на жильё, остро необходимы инновационные идеи, у него они, похоже, есть.
Наступила пауза, отданная смакованию крепчайшего кофе и собственным разнонаправленным мыслям.
- Да-а, - мэр поставил на подносик пустую чашку, - хотелось и мне оставить свой яркий запоминающийся след в истории города, но… - он тяжко вздохнул, словно придавленный непосильными рутинными заботами, - не успел, - и осторожно добавил: - толком, - пытливо вглядываясь в подчинённых, стараясь определить по выражению лиц их отношение к оценке себя. Но оценщики, к явному разочарованию несостоявшегося супер-новатора, повели себя как истинные бюрократы, никак не отреагировав на низкую самооценку шефа, а он, не дождавшись ожидаемого опровержения, зло сузил потемневшие глаза. – Придётся преемнику продолжить начатое, хотелось бы, чтоб у него получилось лучше. Как ты думаешь, - обратился к Коротичу, - кто бы им мог быть? – Искушённый политик не задал бы такого вопроса прямо в лоб и не ответил бы на него прямо. Коротич был искушённым. Он знал, что в спокойной мэрии уже организовалась инициативная группа по выдвижению в мэровские кандидаты его заклятого друга Осиновского. Сити-менеджер с некоторых пор стал усиленно принюхиваться к успешной деятельности авантюрного строителя, даже попытался как-то навязать своих поставщиков стройматериалов и вытребовать несколько квартир на выгодных условиях для своих приспешников. Пока Леониду Аркадьевичу удавалось мягко, без ссор и без перехода на «вы», отбить наглые притязания наёмного хозяйственника города, но долго удержаться в осаде, скорее всего, не удастся, придётся всё-таки делиться, но ой как не хочется! Можно будет, конечно, намекнуть инициативной группе, что и он, Коротич, не против кандидатуры Альберта Яковлевича, и тем самым, возможно, унять ревизионистский пыл сити-менеджера, но вряд ли надолго. Если тот, избави бог, прорвётся-таки в мэры, то смачным левым доходам, уже крайне необходимым, придёт хана, а то и хана самому строителю города. Но пока предвыборная ситуация не прояснилась, следует из осторожности помалкивать.
- Слышал, что наш федеральный депутат хочет попробовать силы, - перевёл стрелку на безопасного, нейтрального претендента на мэровский хомут.
- Шулебожский, что ли? – пренебрежительно хмыкнул Малышкин. – Он ведь из эсеров?
- Да, - подтвердил Коротич, - председатель отделения.
- И кто за ним? – не верил действующий мэр в значимость притязаний чужака.
- Деньги, - весомо обронил Леонид Аркадьевич. – И не малые. – Малышкин в досаде прикусил губу, он-то хорошо знал, что лучшего электората для выборов не сыскать.
- А Осинский?
Вопрос Коротичу не понравился, но отвечать что-то надо было.
- Я, вообще, не сторонник смены власти, - произнёс с наигранным жаром. – Всякая пертурбация, особенно в руководящих кадрах, ведёт к нервозности и нестабильности на рынке, отвлекая внимание и время от практических дел.
Это можно было понять и как поддержку действующего мэра, и как уход от конкретного ответа. Тимур Эдуардович внимательно вгляделся в увёртливого конспиратора, пытаясь уловить убегающий взгляд, и, наконец-то, сообразил, что крупно промахнулся, приняв пару за верных сторонников. Сообразив же, попытался ещё раз пристегнуть инноваторов к своей команде.
- Я тоже не сторонник резких и бездумных перемен, но сити- всё же стоит поменять.
С Осинским у них не заладилось с самого начала, когда того усилиями директории назначили главным хозяйственником города, оставив урезанному мэру, в основном, представительские функции и подчинённые отношения с областной властью. Такой расклад, естественно, мастерового Малышкина не устраивал, тем более, что его указы и распоряжения зачастую не выполнялись или выполнялись кое-как, частично и с оговорками, увязнув в администрации топ-менеджера, и обрастая такими поправками директоров, что от первоначального замысла главы города не оставалось и следа, кроме названия. Он попытался настоять на ликвидации дублирующей власти, несправедливо обладающей большими возможностями, чем он, но директория, поддержанная большинством в городской думе, не уступила. Её свой дублёр из своих, всегда готовый на компромиссы
