впервые в жизни, а русского языка вовсе не знали. То и дело я слышал от них: «Baszom az élet, baszom a világot, az Isten».
Это мадьярская богохульная брань, которую не считаю нужным переводить. Но они научились собирать крыло – вставлять латы, натягивать «взведение» (к слову сказать, последнюю операцию я не мог выполнить в одиночку, как с обычным дельтапланом).
Я, конечно, проверял после них качество сборки крыла, но они выполняли свою задачу безукоризненно. Я не знал, как их зовут (и знать не хотел), но понял, что люди надежные.
Возвращаясь с заправки дворами, чтобы срезать путь, наткнулся на группу цыган.
- Эй, дай-ка закурить!
- Милости прошу. У меня этого добра сколько влезет.
Я раздал им папиросы. Да какая разница, все равно дрянь, вредит здоровью.
- А денежками поделишься?
Это называется: «Ещё и мёд, ещё и ложку».
- А тебе зачем?
- Так выпить хочется.
- Я и сам выпить не дурак, вот бутылка вина есть.
- С такими, как ты мы не пьем. Вот отлупить можем запросто.
- Бейте грушу, ребята. Полезно. А людей не надо.
- Тоже мне, советчик. А ну, выворачивай карманы!
Я расстегнул куртку и достал из кармана револьвер «Велодог», понимая, что его размеров и внешнего вида никто не испугается. Отщёлкнул складной спусковой крючок.
- А что это у тебя за игрушка такая? За кого ты нас держишь?
- Ребята, вы хотите научиться быстро бегать? – отвечаю я.
- Убойная сила этой штуковины равняется тридцати метрам. Дальше только
поцарапает. Так что советую убегать, да побыстрее.
- Слушай, ты напросился.
Стрелять в них мне не хотелось. Но доказать свою позицию было просто необходимо.
Я заметил в руке одного из них бутылку пива, и немедленно выстрелил. Грохот выстрела отразился эхом в стенах близлежащих домов. Располовиненная бутылка грохнулась наземь, неудачливые «джентльмены удачи» рванули наутёк. Я снова выстрелил, разбив плафон неработающего уличного фонаря.
- Вот так вот, обучение спринту по бразильской системе.
Дома я запихнул в барабан два свежих патрона, спустив израсходованные гильзы в унитаз, предварительно завернув их в туалетную бумагу, для придания плавучести.
Открыл бутылку вина, с помощью самореза и плоскогубцев (штопора в доме не было).
Вспомнились слова моего старого летного инструктора, с которым я когда-то впервые поднялся в воздух на самолете:
Бывает в жизни так тоскливо,
Что даже чай не лезет в глотку.
И помогает только пиво,
Которым запиваешь водку.
Ни пиво, ни водку я не признавал. А вино налил в стеклянную банку, служившую мне стаканом, и выпил. Начал рассуждать вслух:
- Завтра вылет. А если я не вернусь? Погода обещана отвратительная, а по моим
расчетам в воздухе мне болтаться не менее трех часов. Нужно будет высоту держать побольше, и плевать, что радар мадьярский заметит. Запас высоты и скорости! Вот где спасение. В ту сторону погода будет «молоко». Сброшу их проклятые ящики, а там – разворот с набором. На взлетном режиме наберу пятьсот, а дальше – посмотрим. Главное, чтобы GPS-ы не отказали. С компасом я так и не разобрался – девиацию даёт сильную, причем все зависит от оборотов двигателя.
Маршрут через горы. Высота их известна, постараюсь не воткнуться в деревья.
На одной из этих гор стоит неподсвеченная вышка-ретранслятор мобильных сетей.
Нужно вспомнить, где она. Ах, вот…
Я достал подробную карту местности, отмечая на ней все опасные места с их высотами.
Набросал таблицу курсов для компаса, с расчетом девиации* при разных оборотах двигателя: взлётный режим, номинальный, 50 процентов… Распаковал батарейки, предназначенные для моего резервного фонаря. Удивился, прочитав название.
На них, в подражание этикетке «Panasonic» было выведено совсем другое: «LONGHUI».
- Да, что-то этот китайский «Longhui» не внушает доверия.
Вспомнил, что нужно обязательно снять с аппарата «спассистему» - аварийный парашют с пиротехническим приводом. А то, раскроется еще, когда не надо.
Так я и заснул, с картой на коленях. И проспал до обеда. Телефон разбудил меня:
- Будь готов, к вечеру за тобой заедут.
Последние приготовления – и я уже ждал звонка в дверь, как самого главного события.
- Здорово, князь. Сегодня летишь. Готов?
- Всегда готов.
- А если разобьешься? Не думал об этом?
- Вот тогда и поговорим.
И тут мне стало страшновато. Я подумал: «А что, если так и случится?»
- Если все-таки я исчезну со связи, не стоит считать меня погибшим до подтверждения последнего. Всякое бывает, я могу и пешком прийти обратно.
- А если все-таки?
- Я написал на бумажке телефоны, куда можно позвонить. Скажи, что я уехал во Францию, в Иностранный Легион служить. Там немудрено затеряться.
- А что это такое?
- Долго объяснять. Только не говори правду никому. Я за свои земные и воздушные «художества» буду отвечать сам. Нельзя говорить родным лишнее.
Если это и случится, они должны знать только то, что я сказал. Не более.
Иногда правда убивает, запомни это…
Подготовка «наземной команды» впечатляла своим размахом. Участвовало более
полсотни человек на мотоциклах, призванные для обеспечения безопасного взлета и посадки одного-единственного человека, то есть, меня. Возле погранзаставы, располагавшейся в соседнем поселке, был выставлен «секрет», то есть наблюдатели.
На крупных дорогах тоже стояли аналогичные скрытые посты. На охотничьи деревянные вышки, что возвышались над ближайшими полями, поднялись «охотники», без ружей, но с тепловизорами и радиостанциями. У всех «придорожных» наблюдателей были в запасе заранее заготовленные пятиметровые цепочки с «чесноком» - сваренными из трех стальных заостренных стержней колючками, являвшими собой противоавтомобильное заграждение, и растягивающимися поперек дороги в случае необходимости.
Особого внимания заслуживает организация фальшивой взлетной полосы,
предназначенной для отвлечения пограничников во время моей посадки. Посреди поля выкосили и разровняли полосу, шириной десять метров и длиной сто пятьдесят. По краям её были пропаханы борозды, в которые уложили пеньковые канаты, пропитанные загущенным бензином – для длительного горения – это обозначение боковых границ полосы. А в середине поля на высоком шесте установили красный фальшфейер длительного горения, с электрическим запалом. Весь этот «пиротехнический театр» находился в пяти километрах от истинной полосы, и должен был отвлечь на себя внимание пограничников на время моей посадки. Имитацию полосы завершил трехметровый конус ветроуказателя, выполненный из фосфоресцирующей ткани и возвышавшийся над поверхностью на пятиметровом стержне.
Настоящая полоса, конечно же, вовсе не имела никакого оформления и освещения. Световые обозначения начала, середины и конца полосы появлялись только перед взлетом и посадкой, и представляли собой людей, держащих над головой люминесцентные лампы с аккумуляторами. Направление ветра выкладывалось на земле в виде стрелки из таких же ламп. Никакого покоса травы и выравнивания поверхности не производилось.
На летном поле я появился около одиннадцати часов вечера. Группа ребят с налобными фонарями вручную сгружала с прицепа мотодельтаплан. Под моим руководством было собрано крыло и присоединено к тележке аппарата. Я совершил осмотр дельталёта, проверив всё, что только можно было проверять.
- Я же просил вас снять контейнер спасательного парашюта!
- Главный сказал, что ты полетишь с парашютом, чтобы в случае чего мог
выпрыгнуть, мы ведь тебя не на убой посылаем.
Слова «выпрыгнуть» я не пережил:
- Как, черт возьми, прыгать? С чем и откуда? Это стационарный парашют, открывающийся пиротехническим зарядом. Потянул за рычаг – взрыв – раскрытие очень большого купола, и весь аппарат болтается под парашютом.
Он давно просрочен, вон штамп перезарядки на корпусе! А если заряд сработает самопроизвольно на взлете или еще когда-нибудь? Это будет неприятно. Снять!
Мигом подскочили с инструментами, демонтировали вышеописанный контейнер.
- Сколько топлива возьмешь?
- До краёв! Семьдесят пять литров.
Поднесли канистры, ручным насосом перекачали весь бензин в бак.
- Сейчас я его прогрею.
- Подожди, - задержал меня Олег, - мы нагрели тосол, сейчас его зальют в систему.
- Не перестаю удивляться вашей изобретательности. Но все равно прогревать буду.
Залез в «кабину», если это можно так назвать – кабина выражалась одним носовым обтекателем! Зафиксировал стояночный тормоз. Открыл пожарный кран. Включил аккумуляторы, бензонасос, другие потребители.
- От винта!
Нажав кнопку запуска, я почти сразу услышал оживший мотор. Автомобильный, оппозитный Subaru EA-71, номер которого заканчивался на три шестерки. Я не суеверный. Прошлый, остановившийся в воздухе авиационный двигатель марки Hirth
не имел никаких шестерок в номере, однако он отказал…
Глава седьмая.
Переодеться в чистое!
Двигатель прогрет. Я остановил его и выбрался из кабины на мокрую траву.
Вплотную к дельталёту подъехал микроавтобус, из которого достали десять ящиков «Мальборо», плотно обтянутых черным скотчем для повышения прочности.
- Мы ж говорили о восьми, а не о десяти ящиках, - возмутился было я.
- «Затусуем» туда и десять. Ты ведь двойную плату получаешь, так что…
- Так что ваш самодеятельный «бомбодержатель» может не выдержать нагрузки,
и раскрыться там, где его не просили. Как раз над чьими-то крышами, как тогда.
Но уже будет не тринадцать килограмм, а сто тридцать! Ковровая бомбардировка
табачной продукцией. Вам это надо?
- Мы проверяли, замок выдерживает тонну груза, а не какие-то сто тридцать кило.
- Тогда получше. Грузить ящики разрешаю прямо перед взлетом.
Достаю из сумки белый костюм, переодеваюсь. Натягиваю кожаный летный шлем, хотя это запрещено правилами – голову-то он защищает лишь условно, да и то лишь от холода.
Присутствующие удивились моему внешнему виду.
- Это еще зачем ты так вырядился?
- Значит, в старом русском флоте была такая команда: «Переодеться в чистое!», она
давалась перед боем. Так вот и я не полечу оборванцем.
- А шлем чего нормальный не оденешь? Эта кожаная шапочка не спасёт.
- Я собрался летать, а не падать. Кстати, что там с фальшивой взлёткой?
- Полная «фаллоимитация».
- Какая такая имитация? – переспросил я, хотя не сдержал смеха.
- Всё готово. Управляется по проводам, «пиротехники» убежать успеют.
- Слушайте инструкцию. На обратном курсе я сделаю круг, заходить буду от
Виноградово, как раз на наш «фейерверочный полигон». Включу радиостанцию, и когда передам открытым текстом: «На курсе, на глиссаде*. Подсветить полосу, приготовить ящики к погрузке. Дайте ветер» - тем, кто сидит на радиостанции, следует ответить: «Ветер северо-восточный, четыре метра. Подсветку полосы даю, посадку разрешаю». Тогда давайте ток на запалы, выключайте радиостанцию и убегайте со всех ног. Я включу БАНО* и прожектор и буду заходить на посадку.
У земли я выключу все огни и уйду на бреющем, уже на настоящую полосу.
Через полторы минуты я буду там, чтобы все с лампами были на местах. И чтобы команда сборки крыла была готова – мы сразу же его разберем. Сомневаюсь, что нам светит сделать второй рейс, я обязательно буду замечен. У мадьяров есть радары ближнего обнаружения, они «видят» в воздухе всё,
