Глава 23
ДАЛАЙ-ЛАМА XIV
Лена спешила на встречу с одной из самых необычных личностей современности, духовным лидером Тибета, Его Святейшеством Далай-ламой XIV. Уицрик устроила это интервью, разработав вместе с Леной подробные вопросы, касающиеся буддизма и его роли в будущем. Лена сильно волновалась, тем не менее, сразу же ощутила, что Далай-лама настолько гармоничный человек, что буквально преображает реальность вокруг себя. Она сразу успокоилась и почувствовала гармонию внутри. Ей в голову пришла китайская поговорка, которую раньше воспринимала как поэтический образ: сидит мудрец и медитирует — и море успокаивается. «Он просветленный человек», — подумала она и заметила, что стала рядом с ним меняться. В ходе беседы Лена убедилась в том, что у Далай-ламы замечательное чувство юмора, иронии и самоиронии, и это делает его необычайно привлекательной личностью. Появлялось ощущение, что этого человека ты давно знаешь и он близок тебе. И нет в нем никакой монополии на богоизбранность, какую часто можно наблюдать, например, у наших православных иерархов. Еще бросилось в глаза, что он очень скромен и прост во всем. На его фоне особенно четко чувствуешь все ложное и показное, всю фальшь помпезности, сановности и напыщенности.
Далай-ламу XIV Анахарсис по просьбе Уицрик плансцинировал в уютный будуар ресторана «Прага», где им с Леной никто не помешает, к их услугам был, при необходимости, официант, и в то же время обеспечивалась соответствующая предполагаемой теме интервью обстановка.
Далай-лама улыбнулся, догадываясь о впечатлении, которое произвел на молодую журналистку (так Лена представилась ему), и сказал, что готов к интервью.
— Ваше Святейшество, — начала Лена после учтивых приветствий. — Рядовому христианину, привыкшему к простым до примитива и вполне доступным догмам веры, довольно сложно постичь высокодуховную культуру буддизма, которую определяют не просто как религию, а как философию, этическое учение, традицию и даже целую цивилизацию. Вот где отчетливо понимаешь, что восток — дело тонкое. Настолько тонкое, что без элементарной подготовки осознать все это очень трудно. Поэтому начнем с азов, отправимся к истокам, раскрывающим необыкновенный духовный мир народов Индии, Тибета, Японии, Монголии, Китая и других восточных стран. Сами Вы определяете буддизм как науку о «сознании», как это понимать?
— Термин «буддизм» был создан европейцами в XIX веке. Сами последователи этого учения, как Вы правильно заметили — именно учения, не просто религии, называли его «Дхарма» (Закон, Учение) или «Буддхадхарма» — «Учение Будды».
— Будда — это имя или титул?
— Будда буквально означает — «пробудившийся», «просветленный». В буддизме — это наиболее высокое состояние «духовного совершенства». Слово «Будда», написанное с большой буквы, означает конкретную историческую личность — Сиддхартху Гаутаму, наследника знатного рода Шакьев, принадлежавшего к касте воинов и правителей.
— О странствиях принца Гаутамы, о том, как он впервые познал, что такое нищета, боль и страдание, знают многие. Но как он стал Буддой?
— Сиддхартха Гаутама, после пробуждения называемый Буддой Шакьямуни, живший приблизительно с 623 по 543 год до н. э. и достигнувший бодхи (пробуждение, просветление, осознание) около 588 года до
н. э., не считается ни первым, ни последним буддой. С точки зрения классической буддийской доктрины, буддой является любой, открывший дхарму (истину) и достигший просветления.
В буддийской космологии говорится о неисчислимом количестве подобных существ, так что Гаутама-Будда является наиболее известным представителем в череде будд, продолжающейся с далекого прошлого до далекого будущего. Его первым известным предшественником был будда Дипанкара, а будда, следующий за Гаутамой, именуется Майтрейя. Список из двадцати четырех будд перечислен в «Хронике будд» («Буддхавансе») из «Нидана-катхи», — неканонического сборника историй о жизни Будды Шакьямуни. Гаутама-будда является седьмым в этом списке.
Рассказы о его жизни, его изречения, диалоги с учениками и монастырские заветы были обобщены его последователями после его смерти и легли в основу буддийского канона «Трипитака»— свод буддийских священных текстов, созданных в V–III вв. до н. э., вскоре после просветления Будды Шакьямуни, на Первом Буддийском соборе.
— Я впервые слышу многие термины, не могли бы Вы сразу объяснять их значение и смысл?
— Конечно, по мере возможности буду переводить и объяснять. «Трипитака» в переводе означает «три корзины», что соответствует разделению священных книг на три раздела. Первый раздел: Виная-питака содержит тексты, призванные регулировать жизнь сангхи — буддийской монашеской общины. В него входят более пятиста правил поведения монахов и монахинь, а также правила и процедуры, призванные способствовать сохранению гармонии в монашеской общине в целом. Другой раздел — Сутта-питаке, в нем собрано более десяти тысяч сутр (высказываний, афоризмов), приписываемых лично Будде или, иногда, его ближайшим ученикам. Во многие редакции включаются джатаки (притчи) — повествующие о жизни Будды. Третий раздел, Абхидхамма-питака, представляет собой сборник философских трактатов, содержащих систематизацию учения Будды и предлагающих глубокий, практический научный анализ основных доктринальных положений Дхаммы (религиозных норм и правил).
Долгое время Трипитака передавалась устно, в соответствии с индийской традицией заучивания священных текстов наизусть. Около 80 г. до н. э., в связи с угрозой утраты текстов, Трипитака была впервые записана на пальмовых листьях монахами тхеравады на Шри-Ланке и остается главным источником изучения раннего буддизма.
— Значит, Трипитака — это своего рода Библия, а Будда — Бог?
— Нет, Будда — не бог в том представлении, которое существует в монотеистических культурах, таких, как христианство, ислам, иудаизм,
а именно, могущественное, сверхъестественное, высшее существо, персонифицированный Абсолют, единственный, не имеющий себе подобных, создающий миры и устраивающий бытие и законы.
— Будда не бог, не посредник между людьми и высшими силами, не спаситель, как Христос и не посланник, как Мухаммад, тогда, кто он такой?
— Он — учитель, обладающий способностью вывести разумные существа из сансары. Сансара переводится буквально, как «блуждание», «странствование».
— Не могли бы Вы раскрыть нам суть этого странствования?
— Это круговорот рождения и смерти в мирах, ограниченных кармой, одно из основных понятий в индийской философии: душа, тонущая в «океане сансары», стремится к освобождению (мокше) и избавлению от результатов своих прошлых действий (кармы), которые являются частью «сети сансары».
— Сансара — одно из центральных понятий индийских религий, таких как индуизм, сакхизм, джайнизм, буддизм. Можно ли считать, что все они зиждутся на одних и тех же принципах?
— Каждая из этих религиозных традиций дает свои интерпретации понятия сансары. В большинстве традиций и философских школ сансара рассматривается как неблагоприятное положение, из которого необходимо выйти. В некоторых направлениях буддизма сансара рассматривается как результат невежества в понимании своего истинного «Я», невежества, под влиянием которого индивид, или душа (джива), принимает временный и иллюзорный мир (майи) за реальность. При этом в буддизме не признается существование вечной души и через цикл сансары проходит временная сущность индивида.
— В этом различие с христианством, где душа — бессмертная субстанция, в которой выражена божественная природа личности, дающая начало жизни, а также существует и после смерти, она вне тела.
— В индуизме представление о переселение душ развилось в целое учение. Отождествление себя с бренным телом держит дживу (душу) в оковах чувственных наслаждений, заставляя ее перевоплощаться и принимать все новые и новые тела в круговороте сансары. Стадия конечного освобождения из цикла сансары называется в индуизме по-разному: мокша, мукти, нирвана или махасамадхи.
— Я поняла, индусы верят в то, что проживают двенадцать жизней. Это просто.
— Нет, это далеко не просто. В традициях йоги описываются несколько путей освобождения из цикла сансары и достижения мокши. Мокши можно достичь посредством любви к Ишваре — это Бог, Верховный
Вселенский Дух — путем медитации (раджа-йога), научившись отличать реальность от иллюзии посредством философского анализа (джнана-
йога) или путем правильного выполнения предписанной деятельности без привязанности к ее плодам (карма-йога).
Когда человек медитирует, Верховный Вселенский Дух проецируется на ограниченный человеческий ум и является человеку как ишвара
(божество). Образно говоря, когда отражение Космического Духа падает на зеркало майи (иллюзии), оно ощущается как Верховный Господь.
— Здесь, как и в христианстве, тоже присутствует антропоморфизация бога, то есть наделение его человеческими качествами.
— Это в определенной степени упрощает человеку поиск путей для постижения божественного через мириады форм и имен Бога в буддизме.
— Давайте вернемся к сансаре. В круговороте сансары живые существа, эволюционируя или деволюционируя, проходят через различные формы жизни от микробов, насекомых, растений и даже минералов — до самой возвышенной позиции дэвы — творца Вселенной Брахмы, так?
— Положение, в котором оказывается живое существо в этой жизненной иерархии, зависит от качеств, приобретенных в прошлых воплощениях, и является плодами кармы, которые индивид вынужден пожинать.
Вот как работает сансара: душа (джива) после оставления грубого материального тела переносится тонким телом на небесные или адские планеты или планы бытия (локи) и пребывает там до тех пор, пока не пожнет определенную часть плодов своей хорошей или плохой кармы. После этого джива рождается заново и оказывается в определенном теле и при определенных обстоятельствах, которые являются результатом остатка ее кармы. Теоретически, это делает возможным памятование о прошлой жизни (джатисмара) — способность, которой часто обладают великие святые и которая может быть развита посредством определенных духовных практик. В буддизме примерами джатисмары являются истории Джатаки, в которых Будда рассказывает о своих прошлых воплощениях. Вот одно из его изречений, записанное в Самъютта-никая: «Странствование (сансара) существ имеет свое начало в вечности. Нельзя найти того мгновения, начиная с которого создания, заблудившиеся в невежестве, скованные жаждой бытия, пускаются в свои странствования и блуждания».
— Но это общее определение. А если вникнуть в детали?
— В буддизме выделяют шесть возможных перерождений в сансаре, или шесть миров — от высшего к низшему: мир богов (дэвов) — дэвалока; мир асуров (демонов или полубогов); мир людей; мир животных; мир претов — голодных духов; мир адских существ (нараков) — ады.
Миры представляют шесть возможных путей жизни разного качества, попадание в тот или иной мир зависит от деяний (кармы) и состояния сознания на момент смерти. Буддийская психология рассматривает шесть миров не только
23. Буддизм, повторяю еще раз, в сто раз холоднее, правдивее, объективнее. Он не нуждается в том, чтобы своему страданию, своей болезненности придать вид приличия, толкуя его как грех, — он просто говорит то, что думает: «я страдаю». Для варвара, напротив, страдание само по себе есть нечто неприличное: он нуждается в известном истолковании, чтобы самому себе признаться, что он страдает (его инстинкт, прежде всего, указывает ему на то, чтобы отрицать страдание, скрывая его). Слово «дьявол» явилось здесь благодеянием: в нем имели налицо могущественного и сильного врага: можно было не стыдиться страдания от такого врага. — Христианство имеет в основании несколько тонкостей, принадлежащих Востоку. Прежде всего, оно знает, что само по себе безразлично, истинно ли то или другое, но в высшей степени важно, насколько верят, что оно истинно. Истина и вера, что известная вещь истинна, — это два мира совсем отдельных, почти противоположных интересов: к тому и другому ведут пути, в основе совершенно различные. Знать это — значит на Востоке быть почти мудрецом: так понимают это брамины, так понимает Платон, так же каждый ученик эсотерической мудрости. Если, например, счастье заключается в том, чтобы верить в спасение от греха, то для этого нет необходимости в предположении, чтобы человек был грешен, но только чтобы он чувствовал себя грешным. Но если вообще прежде всего необходима вера, то разум, познание, исследование необходимо дискредитировать: путь к истине делается запрещенным путем. — Сильная надежда есть гораздо больший жизненный стимул, чем какое бы то ни было действительно наступившее счастье. Страдающих можно поддержать надеждой, которая не может быть опровергнута действительностью, которая не устраняется осуществлением, — надеждой на потустороннее. (Именно благодаря этой способности поддерживать несчастных надежда считалась у греков злом, изо всех зол единственно коварным злом: она осталась в ларце зла.) — Чтобы была возможна любовь, Бог должен быть личностью; чтобы могли при этом заговорить самые низшие инстинкты, Бог должен быть молод. Чтобы воспламенить женщин, надо было выдвинуть на передний план прекрасного святого, для мужчин — Марию. Все это при предположении, что христианство будет господствовать там, где понятие культа уже определилось культом Афродиты или Адониса. Требование целомудрия усиливает внутренний пыл религиозного инстинкта — оно делает культ горячее, мечтательнее, душевнее. — Любовь есть такое состояние, когда человек по большей части видит вещи не такими, каковы они есть. Здесь господствует сила иллюзии, одновременно преображающая и услаждающая. При любви можно перенести больше, можно вытерпеть все. Необходимо изобрести религию, которая была бы преисполнена любви, с любовью можно перейти через самое плохое в жизни: его уже и вовсе не замечаешь. Вот что можно сказать о трех христианских добродетелях: вере, надежде, любви; я называю их тремя христианскими хитростями. — Буддизм слишком зрел и к тому же слишком позитивистичен для того, чтобы прибегать к подобным хитростям.
Фридрих Ницше. «Антихристианин. Проклятие христианству»
