-11-
А она, не пожалев, разбудила на самом интересном, когда ему, по-прежнему закутанному в простынную тогу, вешали на шею и Осинский, и Коротич, даже Малышкин, плакавший горючими слезами, крупноячеистую золотую цепь с большой круглой бляхой мэра города, а злобно ощерившаяся острыми клыками Нина больно пристраивала на голове терновый венец так, как будто из неё выдирали по клоку волос. Пришлось просыпаться, и оказалось, что не Нина, а Вера трепала за волосы, не дав досмотреть провидческого сна.
- Ты что? – возмутился грубым обращением.
- Кто-то, мне помнится, обещал сводить в ресторан, - она улыбалась, как будто они были прежними, - не помнишь, кто? – И была уже одета, плотно затянута в джинсу, не вызывая ни малейшего плотского влечения, а только раздражение оттого, что приходилось вставать полусонным и ещё оттого, что лежал перед ней беззащитно обнажённым. Никакого настроения переться в ресторацию и там преть под оглушающую попсу в компании постоянных местных дармоедов, жрать всякую гадость, общипанную и обмятую толстыми облизанными пальцами повара, охотки не было. Хорошо бы полежать одному и поразмышлять на тему, как бы облапошить и Коротича, и Осинского, обойти их на карьерном повороте. – Или мне пойти одной? – пристала, что назойливая осенняя муха. Из него чуть даже не вырвалось зло: «Давай!», но сдержался, не разучился ещё, слава богу, сдерживаться, когда надо. Мужественно пересилив одолевшую лень, встал, молча, накуклившись, оделся, вышел к ней на кухню, так же молча выпил горячего кофе без сахара и кайфа и даже попытался изобразить улыбку.
- Пошлёпали? – но дошлёпали только до лифта, здесь Вера притормозила.
- Слушай, как ты думаешь, не подкарауливает ли она нас внизу, в темноте? Подойдёт незаметно, плеснёт какой-нибудь ядовитой гадостью в лицо, и прощай, телевиденье, не начавшись.
Обрадованный её испугом, Виктор Сергеевич, не стал отрицать такой неприятной процедуры.
- Вот что, ты, наджиуджистированная, валяй-ка вперёд и, как увидишь, бросайся тигрой, лупи, куда ни попало, пока не выронит ту гадость, а я постою на стрёме, чтобы какой Стёпа не застукал ненароком, не помешал экзекуции.
- Какой ещё Стёпа? – Ещё один свидетель в планы драчуньи не входил.
- Маршаковский, забыла что ли? - напомнил знаток детсадовских триллеров литературного недотёпу. - Только там он добрый и справедливый, а здесь будет злой и вредный. В случае чего, свистну, и смываемся на лестницу, а там изображаем влюблённую парочку.
Вера поморщилась одной здоровой щекой.
- Не люблю и не умею притворяться.
- Ну, тогда тебе нечего делать на телевидении.
- Слушай, а давай никуда не пойдём. Сдался тебе этот ресторан, подумаешь, какая неедаль! Обойдёмся!
К Виктору Сергеевичу сразу стало возвращаться хорошее настроение.
- Как хочешь. Только дома ни разносолов, ни пития нет.
- И не надо, - успокоила воодушевлённая отступница, обрадованная тем, что можно сохранить телелицо. – Хлеб есть?
- Горбушка пополам, - ответил хлебосол словами заезженного хита.
- Годится! – К горбушке, однако, добавились шпроты, масло, сыр, майонез, хреновая смазка и задубевший, побелевший полукруг копчёной колбасы. – О-о! - обрадовалась домочадка. – Жить будем! Есть чем порадовать главный гомовский орган. Какой там ресторан! – И было много настоящего, а не разбавленного ресторанного кофе. Ели всё подряд, торопливо и жадно, не разбирая, что надо за чем, каждый раз прихлёбывая горячий кофеёк, испускавший тончайший головокружительный запашок, радуясь друг другу и, конечно, тому, что будет потом. Насытившись, Вера тяжко вздохнула, подперла здоровую щеку ладонью и глубоко задумалась.
- Ты о чём?- поинтересовался Виктор Сергеевич, которому не терпелось поскорее перебраться в постель. – Или перевариваешь?
- Интересно, - раздумчиво произнесла она, - как я буду выглядеть на экране.
- Да нормально, - он поднялся, пошарил вокруг глазами. – Как и в натуре – на ять! – Увидел «АИФ», вытряхнул из него развёрнутый лист. – Давай, проверим. – Ножницами вырезал внутренний прямоугольник, протянул оставшуюся хлипкую рамку телеведущей. – Держи обеими лапами и выставь в квазиэкран свою сомневающуюся телефизию. – Вера, улыбнувшись, подчинилась требованию режиссёра. – Теперь ты – телеведущая, а я – зритель, от которого зависит твой рейтинг. Давай, врубайся: передача пошла.
Телеведущая напряглась и чуть просевшим от волнения голосом начала репетицию:
- Здравствуйте, начинаем нашу передачу…
- Стоп! – остановил зритель. – Ну, чего ты мямлишь? Пойми: телееда надо сразу заинтересовать, заинтриговать и немножко ошарашить, а не то на твою, пусть даже и смазливую, морду, никто и смотреть не станет. Экран должен не разъединять, а объединять нас, чтобы казалось, что ты пришла к нам, зрителям, с добрыми вестями в гости, что ты нас любишь и уважаешь. А ты: «Здрасьте!» и собираешься обрадовать текущей сухомятиной, от которой и так целый день тошнит. Нас надо брать расслабленными, доверчивыми, избавившимися от постылого дня. Попробуй вот так: - Виктор Сергеевич, ёрничая, изобразил растопыренными пальцами обеих рук телераму, вставил в неё лыбящееся лицо с весёлыми глазами. – Добрый вечер, дорогие наши телезрители. Рассаживайтесь поудобнее, зовите домочадцев, всем будет интересно увидеть, услышать и подивиться тому, что случилось у нас и в мире за один короткий день, всем будет чему-то порадоваться. На что-то легко посетовать, не забывайте только, что всё в жизни переменчиво, и если случится что-то плохое, то обязательно сменится хорошим, которое, будем надеяться, останется надолго. Отвлечёмся от утомительных текущих забот и ознакомимся с необременительными дневными новостями. Ну, как, годится? – Телекомментатор убрал с лица рамку, ожидая бурных аплодисментов, но вредная телезрительница только слегка поморщилась.
- По-моему, слишком растянуто – телевремя надо экономить.
Виктор Сергеевич недовольно сморщил нос.
- А я и не навязываю тебе буквальный текст, а предлагаю концепцию, дальше фантазируй сама в меру внутренних ощущений, - снова влез в пальчатую рамку: - А начнём наши новости с приятного сообщения о том, что гнетущее ожидание того, что тарифы ЖКХ вырастут сразу аж на 10%, не оправдались. Как сообщил нам авторитетный источник из регионального министерства, они будут повышены всего лишь на 8%. Отложено и подорожание муниципальных транспортных услуг. Повышение стоимости проезда, хотя и неизбежно при нынешнем росте затрат на ГСМ, запчасти и запланированном увеличении зарплат транспортникам, произойдёт, очевидно, в следующем квартале, а там ещё мэрия надвое гадала – у нас быстро властные намерения меняются. Правда, тарифы и цены только в одну сторону, но чем областная дума не шутит. Да, к сожалению, цены ползут всегда вверх, но не так стремительно и заметно, как в дружественной нам Украине и как хотелось бы товароперекупщикам. А то, что в дружественной нам Белоруссии всё дешевле с нашей помощью, нас только радует. И не эти меркантильные соображения нас тревожат, а тревожные ежедневные сведения о высоко застывшей инфляции и низко упавшем курсе рубля, да и то не очень уж и сильно, поскольку цены у нас растут отдельно и от инфляции, а долларовых накоплений у подавляющего большинства населения «йок». Хотелось бы, конечно, чтобы немного выросли и наши заработки, но, как все мы хорошо знаем, это сразу увеличит инфляционные издержки и ухудшит курс деревянного, а значит, простимулирует и более стремительный скачок цен, так что пусть уж лучше всё остаётся так, как оно есть, к чему мы притерпелись. И не будем злиться на депутатов, которые, напрягшись в очередной раз, нашли, как повысить своё содержание на наши деньги, но им это дано, а нам нет, и нечего толковать попусту. Как и из-за очередной неудачи с запуском нашего космического детища с тремя иностранными спутниками, и, слава богу, что не с нашими. Успокаивает то, что причина неудачи, в общем-то, пустяковая, никак не связанная с нашими успешными космическими технологиями – какой-то задумчивый технарик, завёртывая гайки и гордясь нашими непревзойдёнными достижениями, обсасывая американские выборы, ненароком выронил гаечный ключ, и тот бесследно исчез в перепутанном проводами чреве ракеты, и, забытый, остался там, спровоцировав, очевидно, но не доказательно, последнюю космическую аварию. А может, что тоже не исключено, нам подгадили наши западные партнёры, подсунув какую-нибудь негодную санкционированную детальку, и злополучный ключ вместе с технариком вовсе не при чём. Кто их знает, эти неведомые нам, простым людям, космические болячки. Что бы там ни было, а никто и ничто не переубедит нас в том, что наши ракеты и космолёты – лучшие в мире, хотя и падают. Первым-то в космосе побывал наш человек. Нашу исключительность подтверждает даже сама природа: когда многие страны вокруг трясёт от разрушительных землетрясений и неведомых неизлечимых лихорадок, у нас случаются только привычные пожары и наводнения, к которым все давно привыкли, восстанавливаясь каждый раз на пепелище и смытых приречных землях. Ну, не может русский человек жить без огня и воды, никак не может искоренить в себе многовековое дохристианское влияние Перуна и Рода, никак не может избавиться от наших национальных болезней наряду с плохими дорогами. Хотя надо ещё крепко подумать, чем они плохи, если на них увязли татары в иго, поляки в смуту, французы в нашествие и немцы в блицкриге. Природа знает, как сохранить истинно избранный богом народ. Если в расцивилизованной зажравшейся Европе только каждый четвёртый-пятый мужик в состоянии оплодотворить затосковавших женщин, то нашему русскому бугаю нипочём и коллектив швейной фабрики. Если бы не алиментные угрозы, наша демография выправилась бы в пару-тройку лет, а отсюда вывод: алименты долой, мужиков беречь и…
Счастливая наша женщина, иронично улыбаясь, прервала занимательную телепередачу:
- Что-то мне ни одного стоящего бугая не попадалось.
- Сейчас попадётся, - пообещал телекомментатор, подхватил обиженную секс-судьбой зрительницу на руки и потащил в спальню.
Когда состоятельная национальная секс-концепция была доказана, да не один-два-три раза, удовлетворённые адепты замерли опустошёнными, возвращая нормальное дыхание и ритм сердца, Виктор Сергеевич, подождав немного, притянул одну из швей к себе, а она, не сопротивляясь, прильнула к надёжному крупному телу бугая, удобно уместив разлохмаченную голову на широком эластичном предплечье, закинув ногу на его вытянутые ноги.
- А давай будем жить вместе.
Предложение оказалось до того неожиданным, что Вера рывком подняла голову, внимательно вглядываясь в его глаза.
- Что ты имеешь в виду? – Неприятный вопрос прозвучал во второй раз, хотя оба прекрасно понимали о чём идёт речь, но ей очень хотелось по-женски умерить хотя бы немного мужской гонор и услышать такие простые, но такие ёмкие слова, которых жаждет каждая женщина прежде, чем согласится на прямое предложение.
- Ничего большего, кроме того, что сказал, - пробурчал Виктор Сергеевич недовольно, отведя взгляд в сторону от её требовательных тёмных глаз. Он, конечно, знал эти слова, но никак не мог заставить себя выговорить
