ДЕНЬ ЩЕКОТУНА

мол, покаешься, если что не по мне, костоломка!..
 Убедившись, что воля домработницы отчасти подавлена, я навалился со спины на заборовшую Анонима Грыжу и… Запустив в подмышки злоумышленника пятерни, начал интенсивно щекотать!..
 Вскоре Аноним замычал и заподхихикивал, извиваясь под двойным моим с Грыжею гнетом!..
 Еще немного погодя, когда я зашурудил в промежности негодника, он выплюнул изо рта вполне сносно сохранившееся удостоверение собственной личности и-и-и… И тут же, судорожно извиваясь, заржала буйно помешанной кобылой Грыжель Казимировна! И я, к собственному ужасу(!), мгновенно смякитил, что, по всей видимости, моя бесчувственная протезная рука неистовствует вовсе не в паху изможденного супруга, а в недрах аналогичной телесной территории его супруженции!
 Испуганно ойкнув, я молниеносно избавил супругов от контакта с моими верхними конечностями и ретиво вскочил на ноги!
 – Что-о это бы-ыло? – одергивая задравшийся халатный подол, томноголосо справилась поднимающаяся в вертикаль Грыжа, – Почему мне было о-о-оче-ень(!!!) смешно-о?!
 – А ничего особенного, – не промедлила с комментарием Сауна Никаноровна, – Он же своим протезом в твоих трусах шурудил, если ты в них – в трусах-то. Вот ты и заржала будто свихнувшаяся! А чего тут неясного? Я еще, грешным делом, испугалась, как бы у тебя от избытка чувств говно через глотку не поперло!..
 У нас-то в Козловке через этакое ор-ральное дерьмоизвержение сам председатель колхоза «Мечта коммуниста» копыта откинул! Прямо в клубе на общем собрании!
 Наорался Матвей Моисеевич на всех до одурения за провал плана по заготовкам из личного сектора яйцеклеток и семенной жидкости, расхохотался ни с того, ни с сего, побагровел; говном закипел и… им же и захлебнулся! Так и в президиуме скончался зловонно. И скорая помощь бедняге даж не успела пригодиться...
 По мере выслушивания омерзительного рассказа вдруг раздухарившейся Сауны к моему горлу подкатывала и подкатывала напористая тошнота…
 А к развязке трагической истории и вовсе – дюже стремно помыслилось: «А вдруг да и (как и у бедолаги-председателя) говно к глотке подпирает?! А вдруг?!..»
 После сей думки панической затрепетал я аки лист лавра на пути урагана и.., образно выражаясь, оторвался от древа в полет одиночный! И понесся, гонимый паническим ветром, в поисках туалета, даб избавиться от фекальных накоплений, обезопасив тем себя от смертушки дюже поганой!
 Однако, распахнув уж искомую дверь резную из дуба мореного и пинком сбив тужащегося на мраморном унитазе рыжего кота, вдруг к несказанной радости ощутил, что колоссальный подглоточный подпор словно по волшебству резко спал, развернулся и попер вспять по кишечнику к традиционному выходу!..
 
 Неистово справив нужду очистительную, я заблагоухал душевными чувствами, извинился за пинок пред котярой, страдательно мяукающим в неприкрытом решеткой вентиляционном лабиринте, и сказочно легкой походкой направился по широченному евроремонтному коридору в поисках куда-то запропавших хозяев…
 
 Все, включая и домработницу Сауну Никаноровну, отыскались за нагруженным пищевыми изысканностями подобным туалетной двери мореного дуба громадным столом!..
 – С облегчением, Веник! – с порога поздравила ехидно лыбящаяся Сауна.
 – С чего вы взяли? – усаживаясь напротив Анонима в обтянутое пурпурной мешковиной огромное кресло, стушевался я. Стушевался под пытливыми взглядами всей троицы и, окинув всех своим моментально налившимся наглостью однооким взором, откровенно говоря, вполне правдоподобным тоном соврал: – Да я, честно говоря, руки бегал мыть после жирнющей тихоокеанской водолазки! И как только ее ластами не давитесь?! – кивнул я на заваленное сим копченым деликатесом широченное блюдо.
 – Не ластами, а плавниками, – буравя меня приправленным лукавинкой проницательным взглядом, поправила Грыжа, наряженная в шикарное свадебное платье с фатою, – Да и… Диковинно, откуда у тебя руки в водолазном жире(?), если ты только что впервые за этим столом.
 – А сама-то чего? – отхлебнув из огромного бокала едкого коктейля «Каганович», буркнул я.
 – Чего «сама-то»? – жеманно разулыбалась Грыжель.
 – А сама-то чего... в подвенечное вырядилась?! Не житуха, а свадьба пожизненная? – закусывая мясной ленточкой от свежемороженого генномодифицированного мамонта, подковырнул я.
 – Хи.., – с превосходством зыркнуло на меня невестоподобие, – Нынче ж писк моды – подвенечное на повседневку! Не в курсе что ли(?), Веня.
 – Угу.., – застопорив пережевывание мамонтятины, признал я свою некомпетентность, – А руки мои в водолазкином жире потому, что завтракал ею сегодня от пуза, – пришлось повторно солгать, – А там в вентиляции ваш симпатюлистый котик. То ли заплутавший, то ли застрявший мяучет! – спохватился автор сих праведных слов, – Как бы не сгинул бедняга.
 – То не наш – то соседский Аноним, – под согласительные кивки присутствующих с безразличием пояснила Грыжелька, – Гадит в наш унитаз втихаря. Теперь-то ясно, что через вентиляцию проникает. Надо б, Аноним, вентиляционные решетки проверить, – полуобернулась к супругу супруга.
 – Надо б… проверить, – вяло нажевывая язык каспийского ихтиандра, пробормотал погруженный в себя муженек, – А мы принципиально кошек не держим.
 – Постойте-постойте-постойте! – недоуменно затараторил я, – Супруг – Аноним, соседский кот – то же самое!
 – Да мы у них когда-то купили декоративного петушка и безо всякого дурного умысла нарекли его Купидоном.., – начала пояснение Грыжа, – А соседский глава семейства-то, как назло, тоже Купидон. Вот и оскорбился нещадно зэчара хронический: дескать, намекаете, волки позорные, что я петушина опущенный?!..
 Трое суток гонялся за мною с Анонимом с топором и поленом этот самый Купидон Петушатников!.. Когда однажды припер нас в подвале к стене, пришлось пойти на компромисс и побожиться, что петушка переименуем…
 Так-то.., мой Аноним – матерый воздушный десантник – мог этого придурка одним пальцем уделать, но… Я, убоявшись летального исхода, отговорила моего помпомпончика от душегубства, даб не схлопотать срок свободолишительный!..
 – И как, интересно, теперь кличут вашу птицу? – воспользовавшись паузой, полюбопытничал я.
 – А никак, – горемычно всхлипывающую Грыжу сменила Сауна, – Только, значит, перенарекли они петуха в Пахана, а его тут же науськанный уголовником Купидоном Аноним подкараулил на балконе, где и сожрал с потрохами!
 – Да-а-а.., – с изумлением взирая на сосредоточенно обгладывающего куриный окорочок Анонима, протянул я, – Печа-а-альная исто-ория-я…
 – Да куда ты смотришь?! – всплеснула руками спохватившаяся Сауна, – Да не Аноним Генрихович сожрал, а кот этих самых склочных соседей Петушатниковых! Они-то в отместку за петуха переименовали его из Бармалея в Анонима…
 До сей поры шельмец каким-то образом к нам пробирается и настырно гадит в наш унитаз! Замаялись уж за ним смывать! Встретишь – напинай ему немилосердно!
 – Угу, – вспомнив, как намедни лихо сфутболил шкодливого котяру с унитаза, предельно лаконично посулился я…
 – А этот-то Купидон Петушатников сейчас сызнова срок мотает, – поделилась Сауна, – За воровство в особо крупных размерах декоративных петушков с птицефермы «Веселый яичник». А тот-то петушок, из-за которого весь сыр-бор разгорелся, из тех был – из краденых… Поди слыхал, Веньямин, о том громком деле(?!), в котором фигурировала шайка расхитителей из штатных рабочих фермы: около двадцатки яичников, троих бройлерш и, заметь, одного-о(!) декоративного петушатника – нашенского соседа поганого Купидона Петушатникова...
 Кстати, баба-то его недограмотная в последнее время на всяком углу и за всяким углом до исхудания истрещалась: мой-то, мол, теперь и в местах заключения по основной специальности – универсал-петушатник!..
 Ну чего, Вениамин.., слыхал о тех с фермы «Веселый яичник»(?), еще проходивших по делу как группировка «Ночной курощуп»…
 – Нет, – застыв со стопкой водки в протезе, признался я, – Не наслышан.
 – А ты ему вырезки из «Московского пионерца» и из «Комсомольской взаправды» покажи, – подсказала мало-мальски оклемавшаяся от переживаний Грыжа, – Ну те-е-е(!): «Распоясавшиеся яичники» и «Петушатина»…
 – А где их взять-то – эти самые вырезки? – недоуменно пожала плечами Сауна.
 – Как «где»? – изумилась хозяйка, – В шкатулке со старыми пуговками, которая рядышком с сундучком, ну, в котором сухарики из наших хлебных объедков для подачи нищим накапливаются.
 – Чего мне, Грыжель Казимировна, прописные-то истины как дуре круглой городишь?! – возмутилась Сауна, – Сама ж в Первомайские праздники и пуговки, и сухарики, и ворох кумачовых мужниных кальсон с моими еще добротными тоже кумачовыми пимами, и мешок махорки на площадях и в скверах активным коммунистам как революционные реликвии по баснословным ценам растолкала!.. А я крайняя?!
 – Ну и растолкала, – признала коммерческий факт Грыжа, скучающе посасывающая крупнокалиберный «Чупа-чупс», – И что?.. Я ведь не про генеральские кальсоны Анонима базарю, а про газетные вырезки!
 – Так ты-ы(!!) ж их и собственноручно на ленточки и распустила, и поштучно на самокрутки вместе с якобы чапаевской махоркою й втюхала! – разрулила спорную ситуацию домработница, – Еще и организовала для партийных лидеров ночную маевку с привлечением комсомольского актива и самых бесстыжих сочувствующих элементок!
 – Ага! – грохнув кулаком по столу, возмутился отчасти протрезвевший Аноним, – И профукала на этой самой маевке дюжину своих и, вон, Сауны Никаноровны дыроватых трусов!
 – Не профукала, а реализовала по астрономическим ценам как простреленные вражескими пулями трусы легендарной Анки-пулеметчицы! – напряженно поднимаясь на упертых в дубовую столешницу руках, вскипела Грыжель Казимировна, – Ты мне трусами-то в мою рожу не тычь! Я выручку с этих сувенирных трусов, кстати, не на себя потратила, а приобрела тебе – олуху – запасной фальшивый паспорт, который ты сегодня чуть не сожрал!
 – Аферистка! – уже без былого пыла огрызнулся Аноним, – Загнала, видите ли, свои трусы-маломерки и саунины грузовые парашюты как с одно-ой(!) легендарной революционной жопы. Не стыдно?..
 – Это у кого, это, грузова-ая парашютная жо-опа?! – возмутилась Сауна, – У меня не жо-о-опа-а, а пы-ышная фо-орма-а!..
 И еще(!): ему, значит, за выручку от моих трусов покупается фальшивый паспорт; а он, значит, потом на меня же и обзывается! Не зря тебя все Каином кличут!
 – Бо-ольно-то на-адобе-ен был мне этот паспорт, – занудил поникший Аноним, – Зачем покупать на стороне(?), если я сам любой документ нарисую.
 – На-адо же-е! – не на шутку распалившаяся Грыжа склонилась к супругу и обильно заорошала его сопутствующей речи мелкокапельной слюной , – Рисова-а-альщи-ик сы-ска-а-ался-я!!!.. Нарису-ует о-он! Леонардо да Винчи зачуханный! Позо-орище!
 Вон моей лу-у-учше-ей(!!!) подруге детства вместо «паркетчица» накалякал в фальшивом дипломе «миньетчица»… До сей поры банкирскую да олигарховскую сперму расхлебывает!
 – Дура и дура ты, Грыжа, набитая! – активизировался Аноним, – Да я твоей Аньке этой опиской, можно