Мустафа, - сказала девушка и поклонилась.
Они как всегда сидят в просторной и светлой из-за больших окон комнате в форме перевернутой миски. На полу лежат ковры, и все сидят на них и на них же стоят бронзовые покрытые чеканным рисунком блюда, подносы и чашки с рисом, лепешками, фруктами, соусами, пряностями и подливками. Дополняют композицию фарфоровые чайник и чашки с зеленым чаем.
Кабинет выполнен в мрачном готическом стиле. Узкие стрельчатые окна-бойницы под потолком, закрытые витражами с изображениями поединков волшебников, горгулий, грифонов, демонов, эльфов, вампиров и тому подобное. Окна идут частоколом, но почти не дают света, а витражи создают ощущение присутствия ещё кого-то. Они перемежаются костями комнаты массивными колоннами, выпирающими из каменной кладки стены как ребра, которые возносятся от пола и, постепенно загибаясь, сходятся в одну точку на потолке. Между этих ребер постоянно клубится тьма лишь слегка разгоняемая светом из окон и свечами, что стоят на массивном дубовом столе, расположенном в дальнем от деревянной обитой черной бронзой двери конце комнаты.
Стол темный старинный ручной работы, покрытый причудливой резьбой изображающей хищные растения, причудливых тварей с большими когтями и зубами все они сплелись в причудливом танце-противоборстве. На нем стопка пергамента и массивная обсидиановая чернильница в виде головы дракона, в рот которому вставлено длинное пронзительно белое перо. Стол стоит на мозаике темного паркета, которую если долго и пристально разглядывать то можно увидеть, как она движется, танцует вокруг тебя. Человек сидит на не менее внушительном деревянном резном кресле с массивными подлокотниками в виде костистых лап покоящихся на человеческих черепах и высокой спинкой, чьи три шпиля возвышаются высоко над головой сидящего.
- Геневра! Как наши дела? – бросил в пустоту мужчина с пепельными волосами, не отрываясь от просмотра бумаг. Он одет в просторный атласный камзол, брюки свободного покроя и сапоги мягкой кожи цвета вороньего крыла. Под камзолом белоснежная накрахмаленная рубашка.
- Все хорошо мастер, - пропел мелодичный женский голос, но его обладательница не появилась.
- А как там? – продолжил расспросы мужчина, одновременно ставя подпись на древнем свитке папируса.
- С леди Алисой все в порядке, но… - замялась собеседница.
- Что! Взялась так говори! – вспылил он.
- Возможно несколько бывших ваших воителей тоже там, - смущенно-вкрадчиво-извиняющесь произнесла Геневра.
- И что? – сухо вопрошал муж.
- Это храмовники, - упавшим голосом произнесла она.
- Дьявол! – выплюнул сквозь зубы мужчина, смяв в кулаке перо, которое тут же распалось прахом, а в чернильнице появилось новое точно такое же длинное и белоснежное словно только что упавшее из крыла ангела. – Что мы имеем?!
- Они могут передать местным технологию или искусство, так как они имели доступ в наш информарий, - быстро ответила Геневра.
- Каковы данные разведки на месте? – продолжил он. Тьма заклубилась жирными космами, пламя свечей заколебалось, солнечный свет померк.
- Мы не имеем большой сети в том регионе, - оправдывалась собеседница. Голос у неё как у школьницы, что не выучила урок и теперь держит ответ перед суровым учителем. - Но, как известно храмовников там разбили.
- Это ещё ничего не значит! Труби атаку, спускайте с цепи псов войны! – сказал он вскочив.
- Мастер!?! – удивленно вскрикнула Геневра.
- ТЬМА И БЕЗДНА!!! – вскрикнул человек, вспомнив, что один мир не может напрямую вмешиваться в дела другого и в ярости саданул кулаком по столу. Стол обиженно заскрипел, захрипел, зашатался, но выдержал удар.
- Прикажите сформировать отряд? – робко спросила женщина, которую по-прежнему не видно.
- Нет! Я сам отправляюсь на место! – резко бросил мужчина, выходя из-за стола.
- Будь, по-вашему, мастер, - мягко пропела она. У неё гора с плеч свалилась.
- Ли! – позвал он, встав посреди комнаты.
- Да мастер? – тут же отозвался приветливый улыбающийся мужской голос с азиатским акцентом.
- Оставляю на тебя самое ценное, что у меня есть! – сказал человек, встряхнув руками.
- Будь, покоен мастер! Все будет хорошо! – также приветливо молвил собеседник.
По витражам побежал морозный рисунок. Вокруг человека закрутились белесые полупрозрачные создания, когда этот вихрь стал непроницаемым, он исчез.
Комната с земляным полом застеленным неброским ковриком сплетенная из длинных гибких веток с широкими вытянутыми листьями как у фикуса только гораздо больше воткнутых обоими концами в землю, так что получалась полусфера.
Алиса сидит в позе лотоса, и дух её странствует тонкими путями, знакомясь, точнее вспоминая этот мир, когда по раме приставной двери постучали.
- Войдите, - откликнулась девушка тут же вернувшись в свое тело.
- Хозяин просит тебя к себе, - протараторила юркнувшая в комнату черноголовая и загорелая черноглазая девчушка в просторном безрукавном платьице цвета солнца.
- Хорошо. Спасибо. Я сейчас иду, – спокойно сказала Алиса.
Девочка быстро кивнула и выскочила из помещения.
Княжна окончательно пришла в себя и отправилась на встречу.
- Ксения! Солнце мое! – воскликнул Мустафа и, вскочив, раскрыл ей объятия, когда Алиса вошла в его комнату. – Радуйся красавица, ибо я получил твои бумаги! Теперь ты гражданка Княжества!
- Воистину эта новость наполняет мое сердце радостью! – с поклоном ответила девушка. – Я даже не знаю, как благодарить тебя за милость такую.
- Ну, для начала присядь со мной на ложе, - сказал он и бухнулся на ворох ковров, шкур и шелковых простыней.
- А дальше? – застенчиво спросила Алиса, опускаясь в это гнездо.
- А дальше от тебя зависит, - лукаво улыбнувшись, ответил мужчина и провел рукой её по щеке.
Княжна смущенно улыбается, но за этой смущенностью явно сквозит гурия, и Мустафа переходит от слов к делу. Он опрокидывает девушку на ложе и впивается в шею.
- Фу! Сесть бы тебе на диету жиртрест, - сказала Алиса через десять секунд, освободившись от объятий мужчины.
Она встала, зеркало указало ей изъяны в одежде, и подошла к окованному бронзой сундучку, стоящему у постели. Из рукава в ладонь лег небольшой невзрачный ключ на шелковом шнурке. Замок щелкнул, крышка откинулась, и в солнечных лучах заиграли монеты и бриллианты. Девушка посмотрела несколько свитков наша свой и засунула под рубаху. Пошурудила камни и золото взяла пару тугих кошельков, ожерелье и захлопнула сундучок.
- В фантазии это всегда лучше, чем на самом деле, - улыбнувшись, сказала Алиса, покидая помещение.
Мустафа же один катался по постели, пока не выдохся и все обнимал, ласкал, целовал кого-то кого видел только он.
- Эй, парень! Ты кто? Что-то я тебя не помню!? – пробасил усатый стражник в шлеме и кирасе поверх льняной куртки и портов светло-серого цвета и сапогах.
- Уважаемый! Город большой всех не упомнишь, - ответил парень с распущенными белыми волосами длиной до пояса в коричневое пончо, подпоясанное веревкой и сандалиях на босую ногу. Он самозабвенно выводил на скрипке заунывную мелодию.
Они стоят среди торговых палаток с разнообразным товаром от дерева и гвоздей до хлеба и рыбы. Вокруг снуют люди, кто продает, кто покупает, кто-то остановился послушать, кто-то, разжалобившись, бросает под ноги музыканту мелкую монетку.
- А ну брось шутки шутить показывай бумаги! – строго сказал стражник. Стоявшие позади него два война направили острия копий в грудь юноше.
- Какие бумаги дяденька? – искренне удивился музыкант.
- А ну пошли с нами разберемся, что ты за фрукт, - сказал стражник и потянул из-за пояса меч. Два его помощника тут же оказались за спиной юноши и их мозолистые руки опустились на его тонкие узкие плечи. Вскоре ничто уже не напоминало об этой сценке, жизнь текла своим чередом.
- Да прибудет с вами милость сил уважаемый, - сказала Алиса, войдя в небольшое деревянное здание с большими решетчатыми окнами.
Она в небольшом помещении с одним окном и двумя дверьми. Перед ней стол, за которым сидит молодой соломенноголовый человек в льняной рубашке и очках в тонкой позолоченной оправе.
- И вас пусть не оставит. Чем я могу помочь? – спокойно даже меланхолично спросил парень.
- Я хочу послужить Державе, - с улыбкой ответила дева.
- Хорошо. А как? – также спокойно продолжал он.
- Я воительница, - по-юношески гордо и радостно молвила она.
- Это надо подтвердить, - сказал парень, протирая очки кружевным платком с монограммой.
- Где и как? – бросила воительница.
Парень позвонил в маленький золотой колокольчик. В комнате появился другой парень рыжий как пожар в белой рубахе коричневых портах и сандалиях.
- Януар, - сказал человек в очках. – Проводи воительницу.
- Прошу, - сказал Януар.
Мимо них проплыли двери отличающихся только табличками, и они оказались в просторном дворе.
- Простите уважаемые, воительница, - сказал парень и удалился.
- Девка, тебе чего куклы надоели? – пророкотал один из мужчин.
Алиса окинула всех презрительным взглядом. Шесть пышущих силой мужиков. Горы мускулов играют на солнце.
- Нет, просто путные мужики перевились, - ответила она.
- Так уж и перевелись, - с плохо скрываемой обидой сказал один, и все шестеро как бы ненавязчиво стали показывать горы мускулов и владение оружием.
- Спорим, я любого из вас заборю! – бросила воительница.
- Это ты девка загнула! – захохотали все. - На что хоть споришь?
- Я хочу послужить Державе, - молвила она с вызовом.
- Хорошо, а иначе будешь нашей служанкой! Идет? – спросил один с лукавой улыбкой.
- Идет! – ответила дева не задумываясь.
Януар неслышно появился с подносом, на котором чернильница-непроливайка, перо и документ, в котором изложен спор. Все поставили подпись и стали тянуть соломинки, чтобы решить, кому сразится первым.
Выпало бронзовотелому молодцу с гладко бритым черепом, на котором одни черные шаровары. Он взял широкий кривой ятаган и, продемонстрировав несколько смертоносного вида приёмов, пошел к противнице.
- Ещё есть время отступится, - сказал он, подойдя на расстояние удара.
- Ты струсил!? – подначила его княжна.
От таких слов кровь ударила в голову, и он бросился, чтобы сделать из дерзкой две половинки. Дева, похоже, этого и добивалась, ловко парировав его удар, она изящно повернулась и двинула парня локтем в шею, а ногой ставя подножку. Боец рухнул, как поверженный бык перекувыркнулся через голову и замер.
Оставшиеся остолбенели от такого быстрого и неожиданного исхода поединка. Из ступора их вывел молодецкий храп, что вырвался из глотки поверженного. Это вызвало такой приступ хохота, что ни о каком продолжении схватки
