Предисловие: судьба строки --предсказывать судьбу. и исцелять невидимые раны публичной постановкой личной драмы. на твой спектакль(читай : автопортрет) входной билет храниться столько лет,насколько хватит выпитого неба.В грохочущих сосудах ширпотреба душа сгорает и летит в трубу ...В двуспальном переплёте,как в гробу, о перемене позы просишь слёзно. хрипишь и рвёшься -- воздуха! -- но поздно: ты промотался,ты истратил бронь,ты платишь за украденный огонь....... (Вл. Леви)
Я вернулся в Минск. Почему согласился? Теперь, по прошествии лет, есть объяснение. Но, думаю, не нужно искать объяснения поступкам тех лет. Так было.
По просьбе родителей, на некоторое время, пошёл работать не обратно на наш "семейный" завод ПО "Горизонт". Папа и мама работали там с 49 - го года. И, конечно, за почти тридцать лет там, множество людей, несмотря на почти 15-ть тысяч там работающих, было знакомо друг с другом. И родителям, конечно, более маме, неловко за то, что сын, учившийся в таком месте и по такой необычной по тем годам специальности, не доучился. Нужно было время.
И я пошёл на МЧЗ - Минский часовой завод. В инструментальный цех, фрезеровщиком.
-----------------
Парнишка один, слесарь. Внешне - мешковатый, полный, не резкий. А вот здороваться с ним за руку знакомые не очень решались. Попадая в его ватные, мягкие пальцы рука здоровающегося мигом становилась чуть ли скомканным газетным комком. Природа наделила его необыкновенной силой именно в пальцах.и он сжимал свою руку при приветствии не с желанием, а неосознанно. Здоровущие мужики не могли ничего сделать с ними. При этом во всех остальных физическим показателях он ничем более не выделялся.
Гриша Гольдфарг. Еврей,в цеху много евреев, из таких, какими обычно видятся одесские. Фрезеровщик - профи, работал на новом югославском станке. Шустрый, хитрован. Позже он уехал в Америку. Открыл там свой заводик. Приезжал в Минск в гости. Гуляло пол -цеха. Он, со своим сменщиком, как то отхватили неплохую работу - шестьдесят лекальных тисочков делать. Причём, делал полностью - и шлифовку частично, и слесарку - сборку. Разумеется, такие тисочки и себе же оставили, четверо. "Мэтры" производства могли позволить себе кое что больше, чем молодёжь.
Федя Глазков. Коренастый, серьёзный. Как то у него загорелась тумбочка - туда попала горячая стружка. Он не растерялся, мигом схватил огнетушитель и загасил огонь. Федя же научил меня работать с оргстеклом толстым. С двух сторон самодельным ножом - крючком, потом молоточком стук- стук и готово.
Анатолий Рудерман. Слесарь, гравёр. Тонкий, весёлый. Много с ним о жизни беседовал. Ему развлечение, мне опыт и знания.
----------------
Таратута Валик. Хороший парень. Как выпьет, по разному. Как то на работу утром пришёл. Получилось так, что раньше многих. Переодеваюсь в рабочее и слышу - дай закурить!
Посмотрел вокруг - никого!! Только продолжил, как опять слышу - дай закурить!
Заглянул в другой ряд шкафчиков - никого! В предыдущий перед моим - никого!
И опять, да так глухо - дай закурить!
Да что за чёрт? Ведь никого кругом. Подумал и говорю - это кто говорит? И где ты?
-- Валик! В шкафу я!
И точно. Шкафчик его закрыт на болтик снаружи. Открыл. А там он. схватил сигарету и побежал в туалет.
Вечером накануне они тут пили. Он уж дошёл до точки. Ну и прикрыли пацаны его в шкафу, чтоб отоспался там до конца смены. Да сами тоже ж были хороши. Вот и забыли.
-----------------------
Коля, Сергей.
Коля Садовский. Общительный, говорливый юморист. Лет ему пятьдесят с хвостиком. Выпить любят многие. А он ещё больше.
Как то с месяц мастер никак не мог понять - Коля от станка не отходит, а с утра уж пьян и через пару часов даже очень. Пьёт только чай из термоса. Потом раскусил, в чём дело. В термосе! Там был не чай. При этом специалист и умеет работать с напряжением, что бывает, когда работа срочная. Хотя и повидал уже я в жизни разное, но не переставал порой удивляться более обычного. Как то во время пьянки, Коля рассказал, а жил он в частном доме, что надо было ему уйти из дома на встречу к сотрапезникам. А так получилось, что жены дома не было, не вернулась откуда то вовремя, и с кем оставить грудное дитё в люльке? Он придумал. Люлька деревянная. Так Коля взял две доски и прибил их над люлькой так, чтоб ребёнок не вывалился. И пошёл спокойно на пьянку.
Дикость? Дааааа! Для моего понимания. А ребята, с кем мы пили в момент рассказа, восприняли всё с улыбкой. Хоть и был я пьян, а дошло и запомнилось - в каждом домушке свои погремушки, или так - в чужую церковь не ходят со своим уставом. Ещё проще - каждый человек - это иной мир, со своими законами, понятиями.
Но ещё честнее коль. Как для меня. Отвлекусь и расскажу.
Я - человек городской. Это - не высокомерие и не снобизм. Но город и деревня - для меня - это разные миры.
Как то довелось прочесть мне одну статью в журнале "Нёман". Написал её преподаватель университета минского, вроде с факультета философии, фамилии не помню.
В статье о том, что Минск , по статистике, занимает третье место в Союзе по числу приезжих, уже третье - четвёртое поколение таких, из деревень. И это накладывает свой отпечаток на жизнь города.
Люди в деревнях по определению более трудолюбивы горожан. И способнее. Продвигаясь по службе, они занимают посты выше и выше, оставаясь по своей сути людьми деревни. А что это такое? Это значит, что заняв какое либо место повыше, они тянут за собой и своих родных. В быту привычки и понятия тоже прежние. У соседа ковёр - у меня будет два. Картошку покупать в магазине? Мы же в Белоруссии. Съездить домой(!!) в деревню и привести оттуда картошки, сала - о дело! Молодёжи работать в селе на поле до зари зачем? Вперёд в город - там на завод и до четырёх смена - прекрасно. А вечером приёмник в руки и по городу - первый парень "на селе", пардон, "в городе".
У меня нет огульного такого верхоглядства, или обобщения - ни в чём не люблю этого по отношению к людям.
Но коль брать в массе.... Один деревенский, став станочником - работает чисто, аккуратно, толково. А двое, тут же рядом, у них мерительный инструмент на столе станка в стружке,масле, рядом тряпки и бумага, окурки под ногами, детали в руки брать не хочется. Да, детали в размере и в срок сделаны,стружка в стороны, фреза пищит, но режет. А рядом такой же парень из деревни - станок ровно гудит, фреза как по маслу режет материал, меритель на тумбочке чист и ровно сложен, детали - игрушки, прямо как из магазина. Никакое общество, место, коллектив не бывает идеальным, однородным. Но зачастую можно проследить некоторые закономерности, проявляющие себя.
Возвращаюсь к рассказу о Коле. Он обрабатывал деталь. Между его и моим станком - верстак. Я почувствовал удар в шею и ожог, то же по рукам, а в спину забарабанила стружка. Подскочив, от неожиданности и боли, я отпрыгнул в сторону. Коля захохотал. Ребята на своих местах кто улыбнулся, а кто никак не отреагировал - вообщем то дело обычное, такое бывает не часто, но случается - работа! Я отряхнулся и посмотрел на Колю. Он стоял у своего станка, фреза продолжала кидать стружку на его верстак, на мой и на то место, где надо было находиться мне.
-- Коля, что ты делаешь, поставь экран!
-- да ладно, ещё пара деталей!!
Я посмотрел - у него ещё оставалось штук шесть деталей. Что же мне, стоять - ждать?
-- мне работать надо!
Он взял меритель, стал проверять деталь, а я включил станок и продолжил то, что делал. И тут опять стружка забарабанила по мне. Отскочив, я крикнул:
-- ты дурак? Поставь экран!
Он только смеётся. Тогда я обогнул верстак, подошёл к его станку и выключил. Коля хотел обойти меня слева, я тоже влево сделал шаг - поставь экран!
Тогда он схватил молоток и с криком: убью, морда жидовская! - замахнулся. Кровь ударила мне в голову. Хотя, уголок сознания и оставила. Я не ударил его - всё таки старый и мы ж в цеху - перехватил руку с молотком, вырвал его и оттолкнул Колю в сторону. Тут же подскочили ребята, нас развели в стороны. Остыв, продолжили работу.
В тот же день мы не ушли по домам в конце смены. Работы было много и остались её делать. Где то в шесть вечера я услышал за спиной - Роман! Обернулся. Рядом стоял Сергей. Парень из соседнего цеха, ростом чуть выше меня, но в плечах гораздо шире.
-- поговорить надо. Выйди на лестницу.
Мда-с. Он бывший боксёр, но я ж мужчина! Пошёл, хотя уже понял, что сейчас будет. По дороге закурил. Как только шагнул на лестничную площадку, на меня посыпались удары. Там ждал ещё один парнишка, он даже не вмешивался. Хватило одного Сергея.
Я занимался до армии борьбой, но по жизни драться не умел и редко приходилось. Так что, увы, увы...единственно, что я смог, что успел, прижаться спиной но к стене, но от ударов это не помогло. Сергей бил сильно, точно и аккуратно. Второй парень только улыбался.
Сигарета моя лежала на полу и ещё дымилась. Сергей поднял её, обтёр пальцами:
-- на, держи. А сейчас иди к Коле и извинись. А завтра с тебя пара пузырей. Понятно!
Я молчал. Тут же пара ударов помогли мне ответить.
- понял.
Прошёл в цех. Подошёл к Коле.
- извини!
Отвернулся и направился в гардероб переодеваться, какая же теперь работа.
На следующий день я принёс вино. Две бутылки. Там же в гардеробе и выпили. Сергей и его товарищ, Коля, я. Они тоже принесли пару бутылок. Я мало говорил.
Через несколько месяцев я опять услышал за спиной знакомый голос. Мы вышли с Сергеем на лестницу, я не понимал, в чём дело, но догадывался, что то нехорошее будет.
-- ты Феде должен денег?
-- да.
-- сколько?
-- 800 рублей.
Средняя зарплата в те времена была где то около 180-ти, а я так и до неё не дотягивал. Когда пьянка мешает работе, то ну её к чёрту. Кто ответит правильно, кого?
Федя - слесарь. Его рабочее место как раз перед мои станком, в начале слесарного участка. И Федя имел ещё дополнительный приработок - он продавал водку. Времена были сложные, спиртное продавали в магазинах по талонам. А водка у него была всегда в определённое время - утром и после обеда. Он приносил две - четыре бутылки и продавал с наценкой. Я знал, что у него какие то связи с рынком имеются. Был ещё там такой маленький блокнотик, куда он записывал имена, когда брали в долг. Вот я и был в том блокнотике. Всё надеялся, что подвернётся халтурка и я всё верну, что должен. А каждую получку получалось, что вернуть могу только часть. Надо же и домой было что то принести. Халтурки подворачивались или небольшие, или тогда, когда пил. Я совмещал работу и пьянку в той мере, чтоб не уволили из-за неё. Но не более. Крутиться так, как многие, у меня не выходило.
Сергей продолжил:
-- когда вернёшь?
-- в получку, часть. Я же с Федей договорился.
Это было правдой. Я договаривался с Федей каждый раз, он не давил.
-- а ты знаешь, где он водяру достаёт?
После этих слов, Сергей взял меня с обеих сторон за ремень и.....поднял в воздух. Я весил около семидесяти килограмм, а он свободно держал меня на полусогнутых руках. Потом, слегка встряхнув, поставил на пол.
-- Рома, ты нормальный пацан, потому только говорю с тобой так спокойно. Там на рынке одного должника положили в железный гробик, заварили и закопали. Ты же понимаешь всё. Неделя тебе сроку и отдай Феде всё.
Ох и покрутиться пришлось мне. Никак не мог найти денег. Обратился тогда к брату. Простой инженер. Он помог. А через годы сказал мне, что в Израиль он, конечно, в первую очередь, уехал по причине желания увезти дочку от всего. Но и ещё, чтоб уехать от меня. Любить то он меня любил и любит, брат ведь. Он не надеялся на то, что я прекращу пить. А это означало, что плохо может быть не
|
