атеросклероза. У неё все было подчинено борьбе с надвигающейся старостью. Конечно, если бы рядышком был друг – в виде мужского плеча, то битва так и осталась поджидать за дверью, ибо силы уходили на сражение за правильный образ жизни любимого человека. Такая уж натура у этой симпатичной и доброжелательной женщины, супруг которой, два года назад скончался, и не сражённый коварной болезнью, а от человеческой расхлябанности… Неопытная девчонка сбила его на машине, благополучно продолжая куролесить на дорогах.
Едва только Нина пустилась наутёк, якобы по неотложным делам, как Маргарита Петровна кинула все оставшиеся, от схватки с различными недугами — силы, на истребление амбре от избавительницы-селёдочки. Она приняла решение обратиться за помощью к мистеру Проперу, но внезапно спохватилась, заметив какую-то бумажку перед телефоном, что не передала письмо соседке, брошенное в её ящик по ошибке. Соседка, напротив, Лидия Нестеровна, укатила с мужем на два года в Сомали, а к себе пустила на квартиру скромную девушку. Маргарите Петровне оставили запасные ключи, и попросили приглядывать за квартирой, но, она не позволяла себе без съёмщицы входить в квартиру и всегда прежде звонила.
Быстренько освежив себя и квартиру, Маргарита Петровна взяла письмо и направилась к соседке. Она позвонила в дверь один раз, но никто не отозвался, как вдруг заметила, что дверь слегка приоткрыта… Заволновалась… Потихоньку пихнула дверь, и та без труда бесшумно открылась. Маргарита Петровна тихо ступила в переднюю, боязливо озираясь… Да, это вам не от каких-то там хворей погибнуть… С ними можно ещё побороться, а тут, пожалуй, внезапность принимает решение. Шандарахнет по голове, воришка какой-нибудь и все тебе…
Она заглянула на кухню, но там никого не оказалось, опасливо шагая, прошла в зал… Здесь предстал перед её взором натюрморт, достойный кисти художника-авангардиста.
На столе позировали парики всех окрасок: огненно-рыжий, белоснежный, черноволосый, шоколадный. Маргарита Петровна крайне поразилась, ибо не могла даже заподозрить, что эта бесцветная барышня носит парики.
Взгляд привлекла пёстрая коробочка…
Она была приоткрыта… Там красовались линзы для глаз всяких цветов, а рядом с коробочкой лежали авиабилеты…
Маргарита Петровна дама воспитанная, но тут, согласитесь, ситуация прямо как в детективе… Ну и заглянула она, правда, успела увидать, что выписаны на некую Веронику, хотя эту, вроде бы, звали – Анжела, и едва лишь успела прочесть место прибытия – Киев, как за спиной услышала шаги…
Оборотившись, поразилась ещё больше, ибо перед ней стояла моложавая лицом женщина, но седовласая с водянисто – серым цветом глаз, придающими бесцветному лицу измождённый вид.
-У-у-у вас бы-была открыта дверь, — заикаясь, принялась, было, объясняться, но тут же пронзительно воскликнула, а глаза при этом заполнились подозрительным ужасом. Я-я-я-я вас узнала! Вас же с каким-то мужчиной демонстрировали по телеви…
Не успела договорить, как…
Да-а! Нашей симпатичной экспериментаторше не доводилось никогда раньше, да и позже не ожидалось, побывать на водопаде «Виктория», либо, Ниагарском. Ну, тем более, даже если бы она и посетила эти водопады, то вряд ли полезла туда, откуда можно низвергнуться вниз вместе с каскадом водного столба, в конце концов, пережив тот самый момент, с наступлением которого так исступлённого боролась… но напоролась.
Анжела с досадой пнула в ногу безжизненное тело, не своевременно вошедшей соседки, и начала нервозно набирать номер телефона.
-Алло! Ты меня слышишь? Какого черта ты не забрал с собой шприцы и весь свой бандитский хлам? Ты же, знаешь, что я опаздываю, взгляни на часы… Стряслось, стряслось… Тронутая соседка забрела, пока я вышвыривала все твоё отработанное хозяйство в мусоропровод, чтобы после нас его не обнаружили, а эта сунулась со своим носом за чем-то, и рассматривала мои парики и линзы… Представляешь?! Не знаю, успела она или нет прочесть мой билет… По-моему, нет — я спугнула. Но самое ужасное – она видела по телеку наш фоторобот, о чём мне объявила… Ну, тогда, помнишь — эта кретинка из банка давала показания… Нет. С работы я сбежала раньше, потому что меня стал допекать какой-то мент – обольститель…
Почему это я не сожрала своё пирожное…
Не могла же я ему сообщить, что всандалила в него, приготовленное тобой зелье с эффектом пищевого отравления, чтобы угомонить, дуру — Оксанку.
Да, тебе легко рассуждать, а она уже собралась донести ментам про ту нашу встречу с ней, когда я выбежала из номера датчанина…
Слушай! Я бою-ю-ю-сь! Не знаю, что мне сейчас делать.
Ну да! Я шарахнула по любопытной башке напольной вазой…
Её нельзя теперь здесь оставлять… меня немедленно вычислят. Так!
Да! Да! Все, я все поняла… Она? Напротив.
Все, все я тебе позже позвоню.
Да, да мне надо во весь опор смываться отсюда.
Встречаемся, как условились.
Анжела живо побросала в сумку приготовленные вещи. Потом натянула на руки тонкие перчатки и нервно вынула из своей сумочки какую-то ампулу, но после, поразмыслив, достала вторую и стала набирать в шприц. Высунулась в коридор — там царило безмолвие и лишь угасающий запах селёдки, напоминал о том, что в этом месте ещё недавно проживала милая, никому не делающая вреда, кроме как, себе только — женщина… Она взяла за ноги Маргариту Петровну и потащила в квартиру, распахнутую перед финальной встречей со своей любимой владелицей. Коридор у них был отделён от остальной площадки и это облегчало грязные деяния злодейки. Швырнув бедную женщину на кухне рядом с увесистой глиняной вазой, какую она предусмотрительно громыхнула о пол, имитируя падение откуда-то сверху на бедовую головушку.
Возвратилась в свою квартиру за сумкой, осмотревшись, не оставила ли чего, захлопнув дверь, держа заготовленный шприц с лошадиной дозой снотворного, чтобы уж на века усыпить бдительность вездесущей соседки. Ещё раз вслушалась в звуки подъезда, и, удостоверившись в безраздельной тишине, юркнула в комнату к бездыханному телу. Поставив сумку на пол, нагнулась, чтобы натренированным движением сделать инъекцию в ягодицу бедняжке, которая, наконец-таки попала туда, куда неизменно так устремлялась, сам того не сознавая. Да, мысли-то говорят – воплощаются в жизнь, чёрт бы их побрал.
Рука злодеяния, с занесённым над Маргаритой Петровной шприцем, резко дёрнулась и отвалилась в сторону вместе с обладательницей, то есть – седоголовый бандиткой, у которой теперь в горизонтальном положении просматривались нежно -золотистые собственные волосы из-под сползшего парика. А вот из-под правого ботинка, предательски выглядывала плоская голова селёдки, смотрящая жалостливо вылупленным глазом, как у камбалы - ей суждено было спастись от Маргариты Петровны, выскользнув из пакетика при быстротечной уборке, но на этом месте её настиг злополучный ботинок криминала. Тем не менее, расставаясь с жизнью, размазанная черепушка селёдочки всё-таки нанесла конечный, сокрушительный удар по злобе, под которым владелица ботинка, раздавившего голову, поскользнулась на ней и обрушилась без сознания, брякнувшись черепом об угол тумбочки.
персонажи трагикомедии…
Нина, изгнанная из матушкиного дома вероломным смрадом селёдочного духа, решила использовать момент и заскочить в химчистку, но тут же спохватилась, что в стремительном бегстве оставила сумочку, а квитанция как раз в ней и покоилась. Возвратившись, с радостью почувствовала, что запах у подъезда значительно ослабел, но зато мама не отзывается в домофон… Тут подоспел высокий мужчина с намечающейся лысиной, но обольстительной улыбкой.
-Что, нас не впускают? — игриво обратился к симпатичной, взволнованной женщине. -А вы, вероятно, не здесь живете, иначе у вас был бы ключ, — резюмировал он, обнаружив сметливость.
-Ну, вы прямо-таки Шерлок Холмс с дедуктивным методом. Ключик имеется, хотя проживаю, как вы точно приметили, не в этом доме. Придётся ожидать помощи.
Нина ещё несколько раз пыталась звонить, но… увы. "Может, засела в ванной и не слышит, — эта версия немного сбила напряжение с души". Наконец, из подъезда вышел мальчик, и они ринулись внутрь. Мужчина пытался что-то выведывать у пожилой женщины с собакой. Было видно;кого-то разыскивает, а Нина быстро побежала к квартире.
Едва собралась звонить, как заметила, что дверь неплотно прикрыта и немного дёрнула… У неё подкосились ноги… В прихожей из кухни высовывалась чья-то нога в ботинке с рифлёной подошвой… Нина, едва дыша, медленно подступала к кухне, и, то что увидела… вогнало в ужас. На полу лежала, разбросав руки в стороны, любимая мама, а на ногах у неё сверху, возлежала какая-то женщина… Обе были без движения, и казалось, не дышали… У странной незнакомки одна нога была задрана, а другая, словно бы на коньках, проехала почти в прихожую, и, судя по подошве, на селёдочной голове… В руке же был зажат шприц…
Нина в ужасе вылетела в коридор и пробовала закричать во все горло:
— Помогите! Помогите, кто-нибудь! - но голос предательски срывался на слабый писк отчаяния.
Трясущимися руками набирала номер скорой помощи, и одновременно кричала хотя так казалось; голос был ватным и тихим, но его всё-таки услышал мужчина. Он поднимался по лестнице и трезвонил во все двери, пробуя найти какую-то женщину, но услышав слабосильный вопль призыва, ринулся на помощь.
-Что? Что случилось?! – завидев свою знакомую в безраздельном отчаянии.
-Помогите! Помогите! Там… там… Вызовите скорую помощь… у меня срывается рука.
-Скорая, Павел Звонарев – майор – следователь по особо важным делам. Срочно машину к дому, — вопрошающее взглянул на Нину, дрожащую как осиновый лист.
-Дд-да-да-выдова 10… Кк-к-квартира 14. Тт-там две женщины без
