Пара слов за флотское братство

жителей степей, тундр и гор, некоторые из них вообще с носками познакомились только на службе, что уж там говорить о бане. А вот теперь представьте себе кубрик - не больше комнаты в квартире, в которой волею случая собралось тридцать человек, которые должны там ежедневно как-то жить. И когда все эти тридцать человек, после корабельных работ, вечером снимут свою грязную робу и носки (караси) и всё это в небольшом помещении... Вы представляете, какая вонь будет стоять в том кубрике? Вы готовы там спать? Я лично нет. Ну и что делать в таком случае - жить по уставу, докладывая обо всё лейтенанту Лупашину. Который каждый вечер должен был бы вместе с мичманами наводить в кубриках порядок. А если бы не помогло, в то время на той коробке мичманов не ставили ни во что, кстати так же, как и молодых лейтенантов, то тогда прямым ходом к кэпу капразу Батурину. И так ежевечерне. А он бы перенаправил к политруку Полянину, а уж тот бы вызвал к себе годка Данилова и закрыв плотно двери добрых бы полчаса орал взывая к моим воспоминаниям, когда меня зелённого салабона дрючили не зная ни жалости, ни пощады, и закончил бы сакраментальным: " Данилов, не будешь еб@ть молодых спущу с корабля в мартобре!" Замкнутый круг. Так, что у молодого матроса был выбор; "Ах ты, грёбанный карась, зелень шкафутная,  либо ты служишь не за страх, а за совесть, либо мы  тебя сгноим под паёлами!!".
   
  И так, по устоявшейся доброй традиции, годковщина на советских кораблях переходила из года в год. Потому, как не все вопросы можно решить по уставу. И если, вдруг, по счастливой случайности, двери офицерского камбуза, склада или кают-компании, оказывались открытыми и салабон тебе помогал дотащить со склада в шхеру мешок картошки, ящик с консервой, колбасой или прикатить бочку с шилом, неужели ты с ним не поделишься едой по-братски, и не оставишь, когда будешь сходить с корабля те отмычки, которые случайно подходят к тем дверям?

    Возможно - это и есть то самое флотское братство?



Самый жирный - мичман Шепель

    Когда я сам был салабоном, на ПМ-9, мичман Шепель (он сам отслужил срочную службу) неожиданно, вечером - укушавшись спирта, устраивал своему подразделению ночной смотр. Мы выходили все в коридор, годки тоже, и держа в руках свою робу и мокрые караси (есть вода, нету воды, но стирались мы почти каждый день) со страхом ждали вердикта. Если роба грязная - стираться. Это касалось всех. Хорошо если корабль в это время двигался - робу на шкерт и за борт. Десять минут и роба, как новая. Если корабль стоял в точке или у стенки - хуже конечно, но и тем не менее - стирались.


  И всё равно не смогли уберечься ни от грибка, ни от какой-то другой кожной заразы, которую мы подцепили не в Африке, как я раньше думал, а от зараженных этой бацилой мичманов и офицеров. Что мне даёт право так утверждать? Это вид запущенных ног, отставных офицеров, с которыми мне не единожды доводилось сталкиваться в госпиталях. Практически у них  у всех видны следы этого накожного заболевания - ногти на ногах наполовину сгнили и пятна экземы распространяются по всему телу. На мой вопрос: "В каких африканских странах вы подцепили эту заразу?".  Они с матом, все как один говорили, что грибок подцепили ещё в в училище и болеют этим всю жизнь.

  Увы,  эти накожные заболевания вылечить практически невозможно. Курсанты, будущие офицеры, заражались этой заразой в своих казармах, на старых, проржавевших кораблях на которых они проходили свою практику, и на которых несли свою службу,  ещё царские или немецкие, или итальянские матросы и офицеры, а потом несли эту заразу на новые корабли, заражая ею личный состав. Либо же их больные жены делились этой гадостью со своими любовниками матросами, а те уже в банях со своими сослуживцами.

  Но если офицеры и мичмана в госпиталях получали полноценное лечение и всё равно не могли излечиться, то как могли вылечиться матросы на кораблях? На нашей ПМэмке у нашего медика-капитана, тихушного наркомана в аптечке остался только йод и борная кислота. Не лучше обстояли дела с медициной и на ККС "Березине". Хотя тот медик-капитан  был не наркоманом, а горьким запойным пьяницей от которого нельзя было и надеяться получить, какую-то медицинскую помощь. Так  чем лечиться? Народным способом - от изжоги пеплом от сигареты, от грибка им же.

  Чтобы не быть голословным приведу такой пример. С боевой службы в Сирии списали моего годка и земляка старшину первой статьи Серёгу Ефременко. Пока коробка стояла в Союзе, его такой гадостью наградила жена одного офицера. Так он, то заболевание не вылечил и после службы. Знаю о чем пишу - он был у меня боярином на свадьбе. Я у своих земляков годков спрашивал, как у них дела обстоят с этими заболеваниями - тоже не могут вывести болячку и по сию пору...

  Но и тем не менее, мичман Шепель следить за собой он нас научил. Но за собой не уследил - сгорел лет десять назад от сигареты по пьянке. Вообще-то надо быть объективным, через пару месяцев Шепель на ККС "Березине", он там был старшим боцманом, потерял свой лощённый вид, и резко похудел. Питание на одном камбузе с матросами срочной службы (офицеры к своему камбузу их не подпускали) не пошло мичману на пользу. Сухари со стасиками, сухая картошка и гнилятина не располагают к сохранению здоровья, но зато открывают другие таланты, через Васю Бакина он стал менять свой спирт и коньяк "Сланчев Бряг" на наши свиные окорока и колбасы. Где он его брал нас это не интересовало, как его не интересовало где мы брали продукты. Находясь в забитых под подволок всевозможными продуктами хранилищах "Березины", мне было не понятно почему имея столько качественных продуктов, матросов кормят дерьмом. Может мне сейчас кто-то из отставных ветеранов, офицеров  ККС "Березины" на него ответит? Думаю, что вряд ли. Жалко Шепеля нет, он хоть и мудак был, но хоть Украину не предавал, как сундук Савельев, которому, по его словам "надо было кормить семью".


В кубрике. На переднем плане молодой матрос, который по всей видимости учится отдавать честь пилерсу... не спится.

  В кубрике, на ККС "Березине" собралась  группа молодых матросов, среди которых было несколько человек плохо говорящих на русском языке. Они за полтора месяца прошли курс молодого бойца, так и не поняв куда они попали... Однажды такой сын степей, уже на боевой службе, когда мы по канатной дороге передавали на ТАКР "Киев" оружие, перепутал кнопку вира, смайнал гак и он сорвавшись упал вниз, пробив кассету ракеты "Оса". Немного бы вправо и вы бы этот рассказ не читали.

    Проблема была с ними не только с выполнением служебных обязанностей, но и с  личной гигиеной. Приходилось с этим бороться - учить и наверстывать упущенное в их семьях обучение и воспитание. Вечером, перед те, как зайти в кубрик, они стояли в коридоре с уже постиранной робой и ждали добро на то, чтобы зайти в кубрик. Кто не умел, не хотел стираться, а такие очень быстро вывелись, ночевали в бане или в машине под паёлами. Зато в кубрике был относительно чистый воздух. Даже никто не храпел - грязный носок в рот, и храпун быстро забывал о своей привычке спать на спине и храпеть. Не гуманно, не по уставу, а как по-другому, если человек по своей природе туп, ленив и воровит? И некоторые из советских матросов, как и офицеров, и мичманов тому не были не исключением.
   

командир ВТМ л-т Лупашин

    Приходилось приводить в чувство и командира группы ВТМ лейтенанта Лупашина. Когда он начинал бухать и слетать с катушек, мой земеля и подгодок Малахов, снимал в кубрике телефонную трубку и набрав номер старпома докладывал, что лейтенант Лупашин, опять пьян. Через минуту по трансляции звучала команда: "Лейтенанту Лупашину, немедленно, прибыть в каюту  помощника корабля." Боролся Витя Малахов с пьянками лейтенанта, боролся, но так и не смог того отучить бухать. После боевой, лейтенант, по пьянке, набил лицо какому-то полковнику в ресторане "Крым" и должен был предстать перед судом офицерской чести, но я этого уже не застал, попал в госпиталь. Вообще интересная у меня была служба, как и отцы-командиры - если не запойный пьяница, то голубой воришка. Сейчас некоторые из них пишут мне, что я предал советский флот. Видимо экзема уже затронула их мозг. Они разворовывали и продавали в Китай, Индию, Турцию корабли, а контуженный руководитель антивоенного проекта "Мирное небо" предал советский флот. Описывать непотребство, которое эти "отцы-командиры" творили на на своей службе - не есть предательство. А вот присягать по нескольку раз и служить не трудовому народу, а новым феодалам-олигархам, как это сделали в переломных 90-х, эти самые "отцы-командиры" - это и есть предательство.

    После каждой боевой службы командный состав нашего корабля, чемоданами выгружал "честно" нажитое, а мичман заведующий продовольствием, мешками и ящиками сэкономленные продукты. И это при том, что в холодильной камере, на пээмке не было морга, лежали трупы. Вот уж воистину - кому война, а кому мать родна. В 1979 году, Сирии сундук-баталер, пытался чинченуть десять тысяч советских червонцев. Подсчитайте, кому интересно, процент подъёма бабла, если швейцарские часы "Сейко", в Сирии можно было чинченуть за три червонца, а в Союзе продать за двести рублей. Джинсы, махер, кремплен, золото - не брезговали ни чем. И как отдельный бонус - боновый магазин в Севастополе. Стоимость  одного бона на чёрном валютном рынке доходила до  восьми рублей. Примерные цены в боновом магазине - бутылка коньяка - один бон, джинсы десять, махер - три бона...  Всё на чёрный рынок - спекулянтам.

    Попавшемуся на ченче в Тартусе, пройдохе сундуку дали восемь лет, остальные  - отделались лёгким испугом. Да мы и сами что могли чинчевали. Обменяли в Тунисе не только бронзу и медь, но даже со стендов открытки Ленина. Зарплата рядового матроса в 3 рубля 62 копейки, очень быстро научила предпринимательству... и воровству. Попадались мне такие моралисты, которые в своих комментариях мне пытались доказать, что на флоте никто не воровал и что им всегда всего хватало. Может им и хватало, и на их флоте, и не воровали, и более того, даже у медика было лекарство и даже флотское братство... Возможно, то вот только на том флоте, где служил я и мои годки, всё было с точностью до наоборот.

  Я не опечатался, да на советском флоте  и на кораблях воровали - это был какой-то бич. Крали, кто что только мог, начиная от краски, кончая топливом. Оставить что-то ценное в кубрике, было равносильно тому, что выкинуть за борт. Мы свои аттестаты хранили в шхере, в машине. После госпиталя, на ПМ-138 мой аттестат был полностью украден замполитом, который мне сказал, что там были неуставные вещи. Я не сдержался и набил ему рожу. Не доложил гнида, но стал готовить на меня документы в дисбат. Настоящий флотский братан или, как мне тут некоторые пишут - хороший офицер. Возможно для того, кто ему грел уши, донося на своих товарищей, он и хороший, как по мне так мелкая крыса... Не чета политруку кап три Саблину, который смог угнать