Известная персона или история одной старинной песни

внимание — в этом письме Евдокия называется "государыней царицей", а не инокой Еленой. Письмо явно было написано в стрессовой ситуации, а значит в нём было сказано всё, как на духу — это очень важный факт !

  В 1705 году для неё были выстроены новые, более просторные кельи, примыкавшие к церкви Благовещения. В них уже могли поселиться приближённые Евдокии монахини. Из сеней кельи бывшей царицы можно было пройти прямо в эту церковь ( не выходя на улицу ), где для неё было устроено специальное место со слюдяными окошками. От монастыря для неё назначались дневальные, готовилась поварами пища.

  Евдокия Фёдоровна вся внутренне противилась своему положению..., не говоря уже о церкви, которая всегда была против насильственного монашества. Надо сказать, что уже через полгода после пострига она сбросила с себя иноческое платье и стала жить в монастыре как мирянка. Вот как позднее ( в 1718 году ) об этом напишет сама Евдокия, обращаясь к Петру I ( полностью это письмо я приведу чуть ниже ):

  "Всемилостивейшiй Государь !
  ... И по постриженiи, въ иноческомъ платье ходила съ полгода; и не восхотя быти инокою, оставя монашество и скинувъ платье, жила въ томъ монастыре скрытно, подъ видомъ иночества, мiрянкою.  ...".

  Уж не знаю по какой причине, но в 1706 году Евдокия отважилась написать письмо Петру I. У меня есть одна версия по поводу написания этого письма, правда, она бездоказательная — по всей видимости, до Лопухиной дошли слухи, что царь стал "на постоянной основе" сожительствовать с одной девицей ( Марта Скавронская, 1684 – 1727 гг., будущая императрица Екатерина I ), и Евдокия решилась "прозондировать" бывшего мужа на предмет МИЛОСЕРДИЯ в изменившихся обстоятельствах его личной жизни. Но это только моё предположение.
  И опять заметьте — себя в письме она не называет Еленой. Правописание ею уже почти забыто и пишет она как разговаривает..., похоже на то, что это письмо ею никому не было показано для проверки грамматики:

  "Благочестивый государь царь Петръ Алексеевичь, здравствуй !
  По воли и по повелению твоему уже я въ манастыре бетствую семь летъ, а про твое государево здоровье не слышу и про сына нашего. Которы и сротники мои есть, а они отъ меня отступилиса. О, какое мое горкое и нужное житие здесь въ манастыре, отъ убогих едина никово перетъ собою не вижю. Прошу у тебя государя своего милости, пожалуй, батюшко мой, сотвори милость свою надо мною убогою нишщею, не имею истиньно у себя деньги единой не талкождо лохонишо ( ветхая одежда. — И.Ш. ) на себя положить, инъ и свечи не но што выменить.
  Пожалуй, сотвори милостиво натъ кою убогою нишщею, яви милость свою надо мною, а я горкая челомъ бью, прикажи меня чемъ нибуть пожаловать денехъ, истинно хуже нишщее. Сыну нашему мое грешное благословение". ( стр. 81, том 9, Пекарский П.Н.: "Исторические бумаги, собранные Константином Ивановичем Арсеньевым", Сборник Отделения русского языка и словесности Императорской Академии наук. Санкт–Петербург, 1872 г. )  По какой-то причине это письмо не попало в поле зрения Николая Устрялова и было обнаружено историком–статистиком К.И.Арсеньевым. Можно только предположить, что оно было запланировано к публикации в так и не изданном Устряловым 5-ом томе.

  Вероятнее всего, царь проигнорировал это письмо.

  Немного коснусь упомянутой выше новой сожительницы царя. Вот как авторитетный советский историк, проживший 100 лет, Николай Иванович Павленко ( 1916 – 2016 гг. ) объясняет появление этой женщины около Петра I:

  "В августе 1702 года Шереметев ( Борис Петрович, 1652 – 1719 гг., генерал–фельдмаршал. — И.Ш. ) овладел Мариенбургом ( совр. латвийский Алуксне. — И.Ш. ). Среди взятых в плен оказалась семья пастора Глюка, державшая в услужении сироту Марту. Сначала Марта попала в руки какого-то сержанта, затем оказалась у Шереметева, а в конце 1703 года ее отнял у фельдмаршала Меншиков. У Меншикова Марту, которую к тому времени стали называть Катериной Трубачевой, заметил Петр. Быть может, знакомство Петра с Екатериной было случайным. Но не исключено, что Меншиков это знакомство подстроил. С Анной Монс, фавориткой царя, у него сложились неприязненные отношения, и он был заинтересован в разрыве Петра с дочерью виноторговца из Немецкой слободы. Со временем Катерина Трубачева прочно овладела сердцем царя. Своим возвышением она была обязана Меншикову и чувство признательности ему сохранила на всю жизнь" ( Н.Павленко "Меншиков: полудержавный властелин" )

  Но вернёмся к Евдокии. Есть один источник, утверждающий, что во время пребывания в монастыре она однажды виделась с сыном — у историка Сергея Соловьёва в 17-м томе "История России с древнейших времён" в первой главе находим следующее:

  "Въ 1708 году царевна Наталья Алексеевна дала знать брату, что царевичъ тайно виделся съ матерью"

  Никаких санкций для участников этой встречи не последовало.

  В начале 1709 года на суздальской земле Евдокия встретила и полюбила майора Глебова ( Степан Богданович, род. ок. 1672 г., ум. в 1718 г. ), который приехал в Суздаль для рекрутского набора на рубеже 1708–09 годов. Его московская супруга Татьяна Васильевна долгое время болела ( "болитъ у нея пупъ и весь прогнилъ и все изъ него течетъ: жить–де нельзя" ), и нерастраченные силы любви майора и бывшей царицы сделали своё дело.
  Возможно, они как-то были знакомы между собой и пересекались ранее ( дом Глебова был у Пречистинских Ворот ), но это документально не доказано, хотя, если учитывать, что Москва в те времена была "одноэтажная" и умещалась в пределах современного Садового кольца, то всё может быть. Но скорее всего, они встретились где-то в "высшем свете", так как известно, что Степан Глебов служил стольником царицы Прасковьи Салтыковой ( жена царя Иоанна V ) в 1686 –1692 годах, а Евдокия вышла замуж за Петра как раз в этот период — в 1689 году. Да и род Глебовых был с Лопухиными в родстве.

  Подобная встреча на суздальской земле могла произойти только после ослабления местного монастырского режима — когда вместо заболевшего и ослепшего митрополита Иллариона ( Иван Ананьевич, 1631 г. – 14 дек.1708 г., его посредничество во время стрелецкого бунта 1682 года предотвратило ещё большее кровопролитие ) суздальскую кафедру в сентябре 1708 года возглавил митрополит Ефрем ( Янкович, 1658 г. – 18 марта 1712 г., серб по происхождению ). Как говорится, новая метла по-новому метёт. И так совпало, что с 1709 года главную обитель Суздальской епархии — Спасо–Евфимиев монастырь возглавил архимандрит Досифей, который происходил из дворовых людей бояр Лопухиных. ( Православная энциклопедия, том 16, статья "Досифей ( Глебов Диомид, ум. 17.03.1718, Москва )" Досифей был хорошо знаком Евдокии, между ними наладился контакт..., и это означало значительное послабление режима содержания бывшей царицы.

  После первого свидания майор Глебов подарил своей возлюбленной шкурки соболей, песцов и плотной парчи..., затем он стал присылать ей пищу. Они мечтали, что после освобождения заживут счастливой жизнью...
  Они жили "как супруги" в течение всей "командировки" Глебова по рекрутскому набору — около двух лет. Время течёт неумолимо и всё хорошее когда-то заканчивается — после выполнения своих служебных обязанностей майору надо было возвращаться в Москву.

  Вот отрывки одного из писем Евдокии к Степану, когда тот по службе разъезжал по Владимирской округе. Мы видим, что у майора не всегда получалось приезжать в монастырь и Евдокия уже начинала его ревновать ( все письма Глебову написаны рукой старицы Каптелины ):

  "Светъ мой, батюшка мой, душа моя, радость моя ! Знать уже зло проклятый часъ приходитъ, что мне съ тобою роставаться ! Лучше бы мне душа моя съ теломъ разсталась ! Охъ, светъ мой ! Какъ мне на свете быть безъ тебя, какъ живой быть ? Уже мое проклятое сердце да много послышало нечто тошно, давно мне все плакало. Ажъ мне съ тобою знать будетъ роставаться. Ей, ей, сокрушаюся ! И так Богъ весть,каковъ ты мне милъ. Ужъ мне нетъ тебя миляе, ей Богу ! Охъ ! любезный другъ мой ! За что ты мне таковъ милъ ? Уже мне ни жизнь моя на свете ! За что ты на меня, душа моя, былъ гневенъ ? Что ты ко мне не писалъ ? Носи, сердце мое, мой перстень, меня любя; а я такой же себе сделала; то-то у тебя я его брала ...
  И давно уже мне твоя любовь знать изменилася .... Для чего, батько мой, не ходишь ко мне ? Что тебе сделалось ? Кто тебе на меня что намутилъ ? Что ты не ходишь ? Не далъ мне на свою персону насмотриться ! То ли твоя любовь ко мне ?.... Отпиши мне, ... где тебе жить въ Володимере ли, или въ Юрьеве, али къ Москве ехать ? .... Поедъ лучше ты къ Москве, нежели тебе таскаться по городамъ. Приедь ко мне: я тебе нечто скажу. Послала къ тебе галздукъ я ( повязка из широкой ленты, завязываемая узлом или бантом вокруг шеи. — И.Ш. ), носи, душа моя ! Ничего ты моего не носишь, что тебе ни дамъ я. Знать я тебе не мила ! .... Ей тошно, светъ мой.... что ты не прикажешь ни про что, что тебе годно покушать ? Братецъ, а съ чемъ у тебя мешки-та пропали, съ уздами, или съ иным съ чемъ ? Скажи, сердце, будетъ досугъ, прiедь хоть къ вечерне". ( стр. 331, том 6, Приложения, № 40, письмо 3, Николай Устрялов: "История царствования Петра Великого", Санкт–Петербург, 1859 г. )

  В дальнейшем между собой они общались только путём переписки ( лишь несколько раз майор сумел навестить её ), всё-таки у Глебова в Москве была семья ( жена, сын, дочь ), ну и служба есть служба. Кстати, Евдокия в своих письмах настойчиво просила Степана добиваться перевода служить поближе к Суздалю и вообще получить "дембель" или добиться воеводства поближе к ней. И даже не единожды она предлагала майору помощь деньгами ( фигурируют суммы от трёхсот до семисот рублей ) для подкупа чиновников, от которых зависела карьера Глебова. Из переписки видно, что и сам майор присылал ей деньги. Письма переправлялись в столицу и обратно через монастырских слуг — Якова и Григория Стахеевых.

  Нередко в письмах Евдокии к Степану делала свои приписки от себя и старица Каптелина. Вот одна из таких приписок:

  "Братецъ мой ! Матушка твоя по тебе неутешно плачетъ, въ голосъ вопитъ по тебе. Уже такъ вопитъ, такъ вопитъ по тебе, что ты ее покинулъ. Уже братецъ безъ меры, молъ, добивайся ты сюды, другъ мой !"

  Я почти уверен в том, что Евдокия и Степан были хорошо знакомы между собой и ранее, так как в одном из писем Евдокии к брату Аврааму в неожиданном контексте упоминается жена Глебова — Татьяна Васильевна. Вот это письмо 1715 года, написанное её рукой:

  "Братецъ Авраамъ Федорович !
  Здравствуй на многiя лета со всеми своими; а я ж(ива). Пиши ко мне про мужа моего и про сына моего и про всехъ. А я, светъ мой, нешто больно не могу; боюся, чтобъ мне не умереть. Поехала къ Москве Татьяна Васильевна: будете вы до нея добры, явите ей милость свою въ нуждахъ ихъ; не оставьте, пожалуйте, за него порадей, что бы ему быть одному у набору, чтобъ на смотре ему не быть. А ты, радость моя, прежнему не верь: ты мне поверь. Знаешь ты меня, какова я и моложе была."

  По этому письму получается, что жена Глебова приезжала к бывшей царице хлопотать, чтобы её муж не был переведён в действующую армию.

  А что касается непосредственно личной переписки