РОССИЙСКАЯ КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ - ЕЕ ВПОЛНЕ БЕСПРИСТРАСТНЫЙ АНАЛИЗ
На данное произведение автора вдохновило прочтение книги Василия Голованова «Нестор Махно».
Именно той безумно же острой, да и донельзя ведь обильно кровоточащей проблемой чрезвычайно разношерстной российской контрреволюции, сколь неизменно являлось как раз-таки то, что она весьма безнадежно, некогда разом погрязла в невообразимо въедливой и стародавней имперской коррупции.
И главное, все - это чисто так потому, что та ей по самому непосредственному и прямому праву наследования попросту уж явно досталась именно от той до чего еще внезапною и скоропостижною смертью скончавшейся православной монархии.
Однако, даже и до чего мучительно истекая кровью на потеху безлико безжалостных и буквально ко всему в этом мире на редкость отныне осоловело равнодушных обывателей, дух российского старого правопорядка сколь еще долго ведь бился затем в диких судорогах чрезвычайно мучительной предсмертной агонии.
Но было бы при этом никак неверно во всех грехах до чего огульно сходу обвинять именно тех бесславных и исключительно нелепых разрушителей чего угодно того, что даже и по запаху своему хоть как-либо вполне осмеливалось смердеть тем самым на веки вечные отныне безнадежно уж на веки вечные треклятым царским режимом.
Раз и близко тут никак так ничего не поделаешь, а во всем том до чего невероятно безбрежном разброде явно имелось совсем вот немалое участие именно тех безнадежно оптимистичных идеалистов, которые всецело олицетворяли собою на редкость жаркое пламя донельзя вездесущего преображения всего того ныне существующего общества в некие аляповато-яркие розовые тона.
Сладко дремлющий, но при всем том неистово стремящийся к пробуждению разум явно ведь где-то там, вдали, углядел, те самые изумительно славные сказочные замки доселе и близко никому и неведомого грядущего счастья.
А между тем та самая чудовищно вездесущая революционная действительность, в конце концов, вполне наглядно затем уж предстала именно в виде адовой жаровни, а никак не райского жития-бытия безо всяческого сколь и впрямь недвусмысленно пресловутого самодержавного угнетения.
Поскольку у того крайне-то совсем невежественного, да и при всем том на редкость мозолисто бесхитростного трудового народа более чем уж вскоре затем и нашлись гораздо поболее жестокие, циничные и крайне самодурственно беспечные властители.
И народ эти неучи неутомимо насыщали одной лишь отчаянно неутомимой пропагандой всех уж своих фантастически лживых идей.
И при всем том сколь еще истинно главным для них и было чисто так сходу разом, и обрубить концы, соединяющие массы со всем тем минувшим и былым в чем уж явно всегда доселе и чувствовалось самое простое и чисто житейское счастье.
Ну а ныне-то в эту до чего еще само собой разрушительную революционную эру довольно так многие былые принципы жизни были буквально напрочь в единый миг полностью вот до чего явственно разом и снесены, сорваны и растоптаны грубыми сапогами.
И из простого труженика при этом явно сделали именно ту совсем уж бессловесную грубую скотину, которою и впрямь надо будет железной рукой вести под уздцы к некоему тому более чем многозначительно всеобщему счастью.
Да уж заодно и каждого при всем том явно вот разом так полагалось именно что сходу клеймить коленным железом, причем не только само тело, но также и всякую многогрешную душу.
Да и вообще времена тогда настали настолько ведь непредсказуемо дикие, что всякий думающий самостоятельно человек оказался в смертельной опасности коли, он смел, выражать свои мысли достаточно так широко и пространно, а в особенности коли дело тут каким-либо боком вообще уж касалось буквально вездесущей тогда политики.
Да и вообще та донельзя гиблая эпоха всякого помпезного большевизма была именно что вся насквозь чудовищно пропитана беспрестанными чистками рядов и суровой идеологической обработкой всего тогдашнего населения.
Причем абсолютно все, что, так или иначе, имело наглость возвышаться несколько выше пола, уж само еще собой весьма срочно большевикам разом и требовалось чисто ведь как есть именно по нему на редкость спешно и раскатать до самого полнейшего его со всей окружающей серостью более чем идиллического усреднения.
Ну а коли нечто подобное всему тому процессу и близко-то никак вовсе уж не подавалось, то, как раз тогда его сходу и надлежало той еще до чего сурово властною рукою, считай этак, словно сорную траву полностью ведь зверски всячески искоренять.
Но при всем том и близко никак нельзя само вот существование данной власти, столь открыто ставить в вину именно тем, кто своей головой мог бы думать только лишь разве что о хлебе насущном.
А впрочем, и впрямь яснее же ясного, что во всем том безвременно произошедшем, со всею страной легче так легкого будет безо всякой тени стеснения обвинить одни те никак не по своей воле восставшие «серые» и горемычные массы простого народа.
Хотя на самом-то деле на них явно возложили совсем никак неподходящие для их мелкотравчатых умов слишком уж до чего еще широкие функции, и это крайне пагубно затем отразилось на судьбе всего мозга нации.
Да и вот еще, что у кое-кого заодно вполне уж и принято до чего безответственно вешать всех собак на прекраснодушных идеалистов, а между тем делать нечто подобное тоже ведь явно вовсе не стоит.
То есть никак уж и близко нельзя попросту сходу бросать до чего только глубокую черную тень на мысли и чувства людей, вырвавшихся мыслью далеко уж вперед, совсем позабыв обо всем том, что мир людской живет никак не идеями, а откровенно простецкими принципами самым главным, из которых является «твое-мое».
И вполне еще возможно будет заставить массы, ликуя плясать под чью-либо чужую дудку, и они впрямь могут совершенно вот сходу размякнуть в том еще сладостном ожидании грядущих лучших времен, но потом все это на редкость вскоре растает именно, что словно сизый дым.
Да и все те вилами по воде писаные сладостные предощущения сущего воплощения розовых снов грядущего, куда скорее лишь явственно сгущали общественную темень, чем хоть сколько-то лили и лили они ласковый свет в души всех тех совсем никчемных обывателей.
И это именно то донельзя долгое революционное тление вовсе и не могло до чего еще сходу разом уж и не взвинтить весь тот и без того дикий и шальной народ…
Да только чего это тут ни говори, а во всей той одуряюще вездесущей вседозволенности, да и столь предельно откровенном всепоглощающем бесчестии были, конечно, виновны не одни только те прекраснодушные либералы, которые до самых уж зубов и были некогда всецело вот вооружены отчаянно сластолюбивыми
мечтами об истинно наилучшем и бесконечно светлом грядущем…
Нет, вину того чисто уж ныне полностью прежнего жизненного уклада, что на редкость навек явно закостенел во всей своей раз и навсегда всецело устоявшейся обыденности, вовсе-то нельзя до чего этак огульно и безо всякого суда и следствия более чем безапелляционно сбрасывать буквально со всяких счетов.
И это разве что только на тот наиболее первый и более чем разве что совсем так случайно кем-либо брошенный взгляд, куда безупречно во всем праведнее будет рассуждать полностью этак явно ведь иначе, попросту и впрямь фактически превратив всю старую власть в белоснежных агнцев, безвинно убитых иудами-большевиками.
А между тем данное чересчур так приблизительное и обобщенное представление нисколько и близко не сможет именно что, как есть до конца вполне еще соответствовать той и впрямь доподлинно настоящей и никак непредвзятой исторической правде.
Старый режим был морально слаб, его рвало и влекло в те и впрямь до чего на редкость причудливо самые уж вовсе так разные стороны.
И он как-никак, а сколь безвольно фактически сходу погряз во всяческих праздных разговорах о некоем невообразимо ином и самом исключительно до чего еще более чем весьма вот наилучшем дальнейшем грядущем.
Достаточно, мол, сделать так или этак, причем за основу тут неизменно бралась именно та ярчайше же светлая и до чего блестяще теоретически верно во всем обоснованная истина…
Ну а затем из нее донельзя наглядно и благодушно сходу вылущивали «полноценно здравое зерно», причем уж никак не иначе, а только ради того, чтобы со всем лютым пламенем в очах грубо и презрительно его сколь сходу затем сплюнуть в оппонента, в выражениях и эпитетах себя при этом никак не стесняя.
Причем те самые более чем неопровержимо доказанные формулы грядущего общечеловеческого счастья всеми теми переливчатыми и ярко сверкающими искрами, так и сыпались тогда из разговоров в то самое былое время весьма этак искренне сколь беспорочно надуманной жизнью живущих интеллектуально
развитых людей.
Однако при этом были ведь те напыщенно праздные рассуждения чисто так наружно на редкость ответственно позолочены, хотя впрочем, и до самой глубины проникнуты всем тем донельзя вязким житейскими тысячелетним опытом когда-либо только доселе существовавшего человечества.
Да вот беда так беда данный опыт был до чего многими социальными философами некогда уж изучен разве что весьма этак безупречно во всем схоластически и крайне поверхностно, а заодно и донельзя тенденциозно.
Да и вообще те зачастую даже и непреднамеренно слишком предвзято мыслящие люди были на редкость деятельно вооружены всеми теми чудовищно же отвлеченными понятиями, в которых главным
было никак не живая мысль, а всякое, то в дикой оргии и свистопляске молниеносных идей начисто вот умерщвленное слово.
А кроме того слишком многим левым интеллектуалам и по сей день вполне подчас свойственно находиться именно в том более чем удивительно тяжком плену всего своего неистово же всклокоченного пламенными концепциями, безгранично так бравого самосозерцания…
А только лишь в связи с этим они так и светились до чего еще крайне интенсивным и ярким огнем никак уж совсем ведь неестественно блистательных истин.
Да и вообще они, что есть силы, были вовсе-то совсем вполне безответственно освобождены от чего угодно невообразимо же грязного и плоского, что вполне полномасштабно и было теми литыми железными цепями крепко-накрепко сходу еще разом привязано ко всем, тем низинам истинно реальной, а не той начисто уж полностью так иллюзорной действительности.
Светлое добро, мало окажется до чего ласково осязать всеми фибрами души, поскольку его еще и надобно будет на деле суметь вполне надежно прикрепить к острым зубьям всеобщего быта, а тот и по сей день так и остается неимоверно скотским и варварским, причем не только у людей донельзя низменных и приземленных.
Но кто-то при всем том все уж грядущее так ведь и видел в одних исключительно тех еще радостно ласкающих душу лучах восходящего солнца, что между тем и сегодня по большей части находится разве что где-то там за некой той еще безумно далекой линией горизонта…
То есть, что ни говори, а целиком его уж явно никак пока вовсе и не видать, но зато вся та чисто небесная его благость более чем безмерно так нежно вот греет чьи-то чрезвычайно славные и благородные сердца.
Причем та довольно
