Российская контрреволюция, ее вполне беспристрастный анализ

РОССИЙСКАЯ КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ - ЕЕ ВПОЛНЕ БЕСПРИСТРАСТНЫЙ АНАЛИЗ
На данное произведение автора вдохновило прочтение книги Василия Голованова «Нестор Махно».

Именно той наиболее острой, да и весьма обильно кровоточащей проблемой донельзя разношерстной российской контрреволюции, сколь неизменно являлось как раз-таки то, что она до чего безнадежно, так уж некогда и погрязла в невообразимо въедливой и стародавней имперской коррупции.
И главное, все это разве что потому, что та ей по самому непосредственному и прямому праву наследования до чего еще явно досталась именно от той совсем же внезапною и скоропостижною смертью скончавшейся православной монархии.
Однако, даже и истекая кровью на потеху безлико безжалостных и буквально ко всему в этом мире на редкость отныне осоловело равнодушных обывателей, дух российского старого правопорядка весьма долго затем и бился в судорогах чрезвычайно мучительной предсмертной агонии.
Но было бы до чего уж неверно во всех тех грехах более чем огульно разом так сходу ведь обвинять именно тех бесславных и исключительно нелепых разрушителей всего того, что даже и по запаху своему хоть как-либо осмеливалось смердеть тем на веки вечные отныне истинно же треклятым царским режимом.
Раз ничего тут и близко попросту не поделаешь во всем том до чего невероятно безбрежном разброде явно имелось никак немалое участие тех еще сколь безнадежно оптимистичных идеалистов, которые всецело олицетворяли собою до чего жаркое пламя донельзя так вездесущего преображения всего того ныне существующего общества в некие аляповато-яркие розовые тона.
Сладко дремлющий, но при всем том до чего неистово же стремящийся к пробуждению разум явно ведь где-то там, вдали, углядел, те самые изумительно славные сказочные замки доселе и близко никому вовсе-то и неведомого грядущего счастья.
А между тем та чудовищно вездесущая революционная действительность, в конце концов, вполне наглядно предстала именно в виде адовой жаровни, а никак не райского жития-бытия безо всякого более чем недвусмысленно пресловутого самодержавного угнетения.
Поскольку у того крайне-то весьма невежественного, да и при всем том мозолисто бесхитростного трудового народа более чем уж вскоре затем ведь нашлись гораздо поболее жестокие, циничные и крайне самодурственно беспечные властители.
Народ эти неучи неутомимо насыщали одной лишь отчаянно неутомимой пропагандой всех уж своих фантастически лживых идей.
И при этом главным для них было начисто так только лишь обрубить концы, соединяющие массы со всем тем минувшим и былым в чем явно вот всегда доселе чувствовалось простое и житейское счастье.
А ныне-то довольно многие былые принципы жизни были буквально напрочь в единый миг уж полностью так до чего явственно снесены, сорваны и растоптаны грубыми сапогами.
И из простого труженика при этом явно сделали именно ту совсем бессловесную грубую скотину, которою и впрямь надо будет железной рукой вести под уздцы к некоему тому более чем многозначительно всеобщему счастью.
А еще и каждого при всем том явно разом полагалось именно что сходу клеймить коленным железом, причем не только само тело, но также и всякую многогрешную душу.
Ну а времена тогда настали настолько уж непредсказуемо дикие, что всякий думающий самостоятельно человек оказался в смертельной опасности коли, он смел, выражать свои мысли достаточно так широко и пространно, а особенно если дело каким-то вот боком касалось буквально вездесущей тогда политики.
Да и вообще та гиблая эпоха помпезного большевизма была вся насквозь чудовищно пропитана беспрестанными чистками рядов и суровой идеологической обработкой всего населения.
Причем все то, что возвышалось выше пола, уж само собой разом и требовалось раскатать по нему до полного серого усреднения, а если нечто подобное ему никак явно не подавалось, то тогда его вполне последовательно сходу и требовалось сурово так твердою рукою искоренить.
Но при всем том никак нельзя само существование данной власти, так ведь открыто и ставить в вину именно тем, кто своей головой мог бы думать только лишь о хлебе насущном.
А впрочем, и впрямь яснее же ясного, что во всем том произошедшим, со страной легче так легкого будет без всякого тени стеснения обвинить одни как раз те никак не по своей воле восставшие «серые» и горемычные массы простого народа.
Хотя на самом-то деле на них попросту явно возложили совсем уж неподходящие для них функции, и это крайне пагубно отразилось на судьбе всего мозга нации.
Да и вот заодно вешать всех собак на прекраснодушных идеалистов вовсе так тоже явно не стоит.
То есть никак уж нельзя попросту сходу бросать до чего глубокую черную тень на мысли и чувства людей, вырвавшихся мыслью далеко уж вперед, совсем позабыв обо всем том, что мир людской живет никак не идеями, а откровенно простецкими принципами самым главным, из которых является «твое-мое».
И вполне еще возможно будет заставить массы, ликуя плясать под чью-либо чужую дудку, и они впрямь могут совершенно так сходу размякнуть в сладостном ожидании грядущих лучших времен, но потом все это до чего вскоре растает именно, что словно дым. Да и все те вилами по воде писаные сладостные предощущения сущего воплощения розовых снов грядущего, куда скорее явственно лишь сгущали общественную темень, чем хоть как-то лили и лили ласковый свет в души всех тех вовсе ведь никчемных обывателей.
И это именно то до чего еще донельзя долгое революционное тление никак уж и не могло сходу не перевозбудить весь шальной народ…
Да только чего тут ни говори, а во всей той одуряюще вездесущей вседозволенности, да и столь и впрямь предельно откровенном всепоглощающем бесчестии были, конечно, виновны не одни те немыслимо прекраснодушные либералы, которые до самых же зубов были некогда вооружены донельзя сластолюбивыми
мечтами об истинно наилучшем и бесконечно светлом грядущем…
Нет, вину того еще чисто уж совсем ныне прежнего жизненного уклада, что на редкость навек явно закостенел во всей своей раз и навсегда всецело устоявшейся обыденности, вовсе-то нельзя сколь огульно и безо всякого суда и следствия до чего только безапелляционно сбрасывать буквально со всяких счетов.
И это разве что только на тот наиболее первый и до чего совсем ведь случайно кем-либо брошенный взгляд, куда еще безупречно во всем праведнее будет рассуждать до чего явно так совершенно иначе, попросту и впрямь превратив всю старую власть в белоснежных агнцев, безвинно убитых иудами-большевиками.
А между тем данное чересчур приблизительное и обобщенное представление нисколько и близко не сможет именно что как есть до конца соответствовать той доподлинно настоящей и никак непредвзятой исторической правде.
Старый режим был морально слаб, его рвало и влекло в те и впрямь на редкость  причудливо самые разные стороны.
И он как-никак, а до чего безвольно фактически сходу погряз во всяческих праздных разговорах о некоем невообразимо ином и самом том исключительно наилучшем дальнейшем грядущем.
Достаточно, мол, сделать так или этак, причем за основу всегда тут бралась та самая ярчайше же светлая и сколь блестяще теоретически верно обоснованная истина…
Ну а затем из нее донельзя наглядно и благодушно вылущивали «полноценно здравое зерно», и уж совсем не иначе, а только ради того, чтобы со всем лютым пламенем в очах грубо и презрительно впоследствии его затем и сплюнуть в оппонента, в выражениях и эпитетах себя при этом никак не стесняя.
Причем те самые вполне неопровержимо доказанные формулы грядущего общечеловеческого счастья всеми теми исключительно переливчатыми и ярко сверкающими искрами, так и сыпались тогда из разговоров в то самое былое время искренне так весьма надуманной жизнью живущих интеллектуально
развитых людей.
Однако при всем том были ведь те более чем напыщенно праздные рассуждения разве что уж чисто наружно до чего ответственно позолочены, хотя впрочем, и до самой той еще глубины всецело проникнуты донельзя вязким житейским тысячелетним опытом когда-либо только доселе существовавшего человечества.
Да вот она беда так беда этот опыт был сколь еще многими социальными философами некогда изучен разве что уж безупречно во всем  схоластически и крайне поверхностно, а заодно и донельзя тенденциозно.
Да и вообще те зачастую даже и никак непреднамеренно слишком так предвзято мыслящие люди были на редкость деятельно вооружены всеми теми чудовищно же отвлеченными понятиями, в которых главным
было не живая мысль, а всякое, то в дикой оргии и свистопляске молниеносных идей начисто умерщвленное слово.
А кроме того слишком уж многим левым интеллектуалам и по сей день вполне подчас свойственно находиться именно в том удивительно тяжком плену всего своего неистово ведь всклокоченного пламенными концепциями, безгранично бравого самосозерцания…
А только лишь потому они так и светились ярким огнем никак неестественно блистательных истин.
Да и вообще они что есть силы, были попросту на редкость безответственно освобождены от чего угодно невообразимо же грязного и плоского, что вполне полномасштабно и было теми литыми железными цепями крепко-накрепко сколь сходу привязано ко всем, тем низинам истинно вот реальной, а не той начисто иллюзорной действительности.
Светлое добро, мало будет ласково осязать всеми фибрами души, поскольку его еще и надобно будет сколь должным образом на деле суметь надежно прикрепить к острым зубьям всеобщего быта, а тот и по сей день так и остается неимоверно скотским и варварским, причем не только у людей донельзя низменных и приземленных.
Но кто-то при всем том все уж грядущее так и видел только лишь в тех радостно ласкающих душу лучах восходящего солнца, что между тем и сегодня по большей части находится разве что где-то там за некой той донельзя дальней линией горизонта…
То есть полностью целиком его уж пока явно никак пока не видать, но зато вся та чисто небесная его благость более чем безмерно до чего нежно греет чьи-то чрезвычайно славные и благородные сердца.
Причем та довольно четкая и яркая картина грядущего всеобщего счастья в так и сияющих очах господ идеалистов была ведь чисто еще заранее соткана из самых мельчайших деталей, а именно чьего-то сколь умудренно выверенного внутри своего я, а как раз потому и вполне реально осуществимого в том самом-то ближайшем будущем.
Да только вот оно что при всем том только и являющегося некоей той сугубо органической частью истинно же вовсе совсем другого людского быта.
А точно также и во всех их неуемно странствующих мыслях совсем уж одиноко блуждающих в наиболее отдаленных далях всяких абстрактных рассуждений, неизменно присутствовали и довольно-то многие элементы, куда и впрямь поболее зрелого идейно общественного существования.
И это как раз именно блики сияющего, словно небеса обетованные, чисто уж навеки вечные более чем изумительно наилучшего жития-бытия, куда явнее и четче и давали при этом ощутить тяжкие оковы всей той будто бы истинно треклятой нынешней современности.
Ну а как раз потому и нашлось вполне предостаточно