Российская контрреволюция, ее вполне беспристрастный анализ

сплелось в некий клубок, что никак и нисколько не поспособствовало единству нации в то самое более чем неимоверно сложное и как есть на редкость же непростое время.
Вся та до чего безнадежно стародавняя держава снизу доверху тогда разом так и пропахла донельзя сладострастными ожиданиями какого-либо более чем безупречно уж вовсе вот невероятно светлого чуда.
Причем происходило нечто подобное как раз потому, что российская духовная знать при том самом и близко никак не последнем в истории России самодержце сколь еще чрезмерно разом так увлекалась довольно-то ведь совсем несуразной мистикой.
И этакой тяжкой болезнью было тогда заражено буквально вот все тогдашнее просвещенное общество.
И главное, уж дабы и впрямь одолеть в неравной борьбе всяческий вполне обыденный здравый смысл, в ход тогда в виде тяжелой артиллерии и шли все те сколь бессмысленные инсинуации о том донельзя скором избавлении всего народа от тех так и снедающих его душу бесчисленных бед и самых весьма разнообразных напастей.
Они по чьим-то донельзя недалеким, а подчас и диаметрально друг другу во всем противоположным представлениям были всецело ведь свойственны одному лишь тому крайне неприглядно темному прошлому или уж донельзя выцветшему во всех его былых красках нынешнему настоящему.
Мистическим и абсолютно непрактическим ожиданием грядущих благих перемен были, считай, уж истинно до конца вовсе ведь самонадеянно переполнены исключительно многие думы и сердца до чего еще бесконечно так благодушных и восторженных людей.
И они действительно всею своей прочувствовано славной душой уж весьма искренне желали своей стране лишь самого светлого и всецело ведь истинно наилучшего, да только именно что, как есть сколь еще умозрительно и никак не в меру донельзя благочувственно, а также и совсем уж беспечно вот отстраненно.
И при этом любая безупречно здравая мысль о том до конца взвешенном и благоразумно последовательном налаживании насквозь же доселе неимоверно проржавевших механизмов власти вызывала в них одну лишь самую беспрестанную нервную дрожь.
Поскольку сколь многими из них всецело овладел именно тот чисто житейски нелепый помпезно пацифистский дух сурового толстовского непротивления всему тому исступленно и нагло из-за всех больших и малых щелей раз за разом совсем уж неистово прущему именно ведь чисто первозданному злу.
И вот как раз-таки вслед затем и то бесчестно лютое само лишь собою доверху пропитанное большевистское начало, всеми ведь силами до чего нахраписто разом и оседлало ту слепую стихию, что сколь внезапно и бессмысленно на редкость разгоряченно вырвалась из самых глубин весьма вот истинно долгой в злопамятстве народной памяти.
Ну а затем и началась та самая идейная свистопляска, что до чего еще безрассудно и начала творить разруху в неисчислимо многих душах людских.
То есть с самого начала новых времен тогда разом и повелось, что уж всякой осатанелой корысти безбожные преступления или совершение группового насилия над душами и плотью женщин и девушек стало в те кумачово красные годы до чего безнадежно обыденной житейской нормой.
Причем все этакое дикое и чудовищное беззаконие в дни искрометно революционной действительности и стало отныне именно делом откровенно так сколь еще явственно более чем вполне  безнаказанным.
И уж в те самые чернильно серые революционные будни ранее вот нисколько и невообразимые нежить и жуть сколь вот неистово и предстали именно в виде самого беспристрастно обыденного быта.
Раз в то самое весьма ведь конкретно неистовое время сам тогдашний затхлый воздух так и пропах истинно чудовищным трупным запахом сущей же вовсе вот безликой общности перед великим и вездесущим террором.
Правда, столь откровенно и до конца наглядно нечто подобное в ту ярую революционную эру могло происходить разве что только пока «черноземное правосудие» не превратилось во вполне правомочный карательный орган, которому явно негоже стало прилюдно казнить без суда и следствия всех кого оно загодя объявляло именно, что совсем вне закона.
Ну а «освятив» кровью людской верхние этажи во все времена точно той же господской власти именно то промозгло серое и безнадежно во всем тенденциозное революционное правосудие с быстротой молнии до чего безыскусно и перекочевало, затем в те и по сей день небезызвестные чекистские подвалы.
Причем почти никто тогда даже и не попытался по мере всех своих сил действительно хоть сколько-то вполне посильно вступиться за некие те ныне полностью омертвевшие общечеловеческие ценности, а потому и были они более чем поспешно тогда разом и заменены ценностями мнимыми, выраженными исключительно так прянично и агитационно.
И наиболее главная проблема всей той нечестивой эпохи, пожалуй, заключалась именно в том, что люди, увидевшие на некоем весьма далеком горизонте какие-то невообразимо светлые дали, и понятия никакого при этом не имели о том, что к ним и близко не стоило сколь неотложно раз за разом и вправду стремиться.
О да, они как-никак и близко вот попросту не понимали, что из-за всей своей суетливой поспешности, а также и чрезмерно радостного оптимизма им лишь только, в конце концов, и доведется полностью бездумно уж явно превратить весь свой народ в тех немыслимо злосчастных первопроходцев вовсе-то непролазно кровавой топи.
Ну а дабы медленно, но верно отыскать вполне надежную тропу в той чудовищно вязкой и безнадежной, словно сама смерть, трясине никогда заранее и близко не предопределенного будущего, непременно бы потребовалось смело взять в руки бразды правления, а не славить и славить нынче-то неизменно призрачные достижения некоего того лишь грядущего разума.
А тот если и сможет прийти в этот до чего черный от копоти мир то разве что исключительно так после отчаянно долгих столетий самого тщательного очищения всей общественной клоаки, а никак не в связи со всем тем отчаянно бравым провозглашением всего этого мира отныне сущею юдолью добра и света.
Поскольку тот между тем только лишь и является вполне естественным продолжением всего того будто бы ныне уж исключительно так стародавнего средневековья.
Причем никакие те полностью должные выводы сделаны не были, а потому и по сей день довольно многие беспечно добрые люди, и впрямь-то явно страдают сущей неприязнью ко всякому черному мраку и темени, воспевая при этом светлые дни самого уж всеобъемлющего и чисто вот только лишь еще грядущего процветания.
Разве что теперь их пыл несколько явно уже поугас.
Ну а в те чрезвычайно распущенные либеральные дореволюционные времена люди того же плана и близко никогда не забывали, откровенно вот превознося замечательные прелести грядущей эпохи, до чего еще откровенно во весь свой голос при всем том весьма многословно и нараспев яростно поругать сам образ мысли вполне тогда законной царской власти.
И уж люди, и впрямь исповедующие этакого рода на редкость всеобъемлюще деструктивное критиканство сколь невозмутимо до чего радостно самих-то себя при всем том всячески вот возвышали, причем как–никак, а до тех чисто седьмых небес. Ну а затем как оно и понятно сходу вот и накликивали они ту еще сколь вот безмерно большую беду и ничем никак вовсе неукротимую великую смуту.
Черными тучами на дальнем горизонте сколь неспешно тогда назревало то ведь самое мироустройство, что все грехи минувшего могло лишь считай уж сходу вполне ведь утроить, а то и явственно до чего разом вполне еще и удесятерить.
Причем единственной платой за совсем нечаянно и неосторожно кем-либо оброненное слово при всех тех немыслимо, куда ведь отныне разве что только поболее суровых реалиях гражданской войны и стала одна та на редкость верная и лютая смерть.
Возвращались грозные времена всем небезызвестной Золотой Орды.
И грамотные люди при таких делах вполне ведь естественно, что оказались никому отныне вовсе уж, далее вовсе-то не нужны, то есть стали они полностью тогда бесполезными, словно именно тот еще старый и гнилой хлам.
Или, по меньшей мере были они явно уж полностью обречены на некую неизбежно лишь затем только последующую самую чудовищную перековку и переплавку в плавильной печи всего того новоявленного революционного быта.
А между тем интеллигенция старого закала, несомненно, могла чисто ведь заранее осознать самую явную необходимость донельзя же насущных и вполне незрелых общественных реформ, а как раз потому и задолго до того нового, снизу доверху переполненного катастрофами века всецело так позаботиться об их самом ведь до чего своевременном и всеблагом проведении.
Но то, однако, была бы исключительно та донельзя мерзкая и чисто житейская суета, а это кое-кому было бы вовсе никак совсем не к лицу.
Нет, это уж разве что только во имя тех до чего призрачных и немыслимо светлых грядущих преобразований самые различные представители интеллигенции часами напролет беспрестанно и глубокомысленно столь еще усердно так промывали все кости того и близко никак не святого самодержавия.
Однако при всем том они явно уж и близко попросту никак не принимали в расчет, что вся та невероятно сложная структура общественной жизни от какого-либо чисто ведь вовсе внезапного толчка может лишь довольно-то быстро разом и поменять внешнюю форму, но никак не свое чисто ведь самое изначальное внутреннее содержание.
Нет, уж подсознательно они, может и осознавали самую насущную необходимость чисто как есть более-менее постепенного перехода на несколько другие европейские рельсы, но до чего многие светлые умы того времени были попросту не в состоянии вполне объективно воспринимать события всей той безнадежно серой и полностью считай что на редкость безгласной действительности.
Их сознание сколь еще безнадежно захламляли излишне вычурные и чисто книжные сведения, а также и самые разные на редкость откровенно несуразные, да и, как и понятно чисто с потолка взятые сущие благие домыслы.
А как раз потому этакие бойкие и бравые интеллектуалы никак вот не видели для самих себя даже и малейшей же возможности принятия на себя каких-либо более-менее прямых обязательств по какому-либо уж тому или иному сколь многозначительному представительству простых рабочих и крестьян пред какими-либо теми или иными органами государственной власти.
Да и вообще им была совершенно чужда сама мысль, что это им, быть может, и доведется на самом деле и вправду начать действительно вот сражаться за честь и права честных тружеников отныне именоваться вполне настоящими людьми, дабы никак не были они более теми самыми живыми приставками ко всяким заводским станкам.
Нет, ничего подобного тому они и в мыслях своих и представить себе вовсе ведь никак совсем уж, и не могли.
Поскольку во всей их довольно-то сколь и впрямь разноликой среде было, как есть до чего еще незыблемо разом так принято, а именно до самого еще на редкость жуткого умопомрачения всячески вот бояться хоть как-либо испачкать свои белоснежные манжеты, сколь бессмысленно ковыряясь в грязи всяческих общественных дрязг.
Ну а именно потому посреди серых будней, общероссийской политической жизни, их