РОССИЙСКАЯ КОНТРРЕВОЛЮЦИЯ - ЕЕ ВПОЛНЕ БЕСПРИСТРАСТНЫЙ АНАЛИЗ
На данное произведение автора вдохновило прочтение книги Василия Голованова «Нестор Махно».
Именно той безумно же острой, да и весьма обильно кровоточащей проблемой донельзя разношерстной российской контрреволюции, сколь неизменно являлось как раз-таки то, что она весьма этак безнадежно, некогда вот явно погрязла в невообразимо въедливой и стародавней имперской коррупции.
И главное, все - это чисто ведь потому, что та ей по самому непосредственному и прямому праву наследования явно досталась именно от той до чего только внезапною и скоропостижною смертью скончавшейся православной монархии.
Однако, даже и мучительно истекая кровью на потеху безлико безжалостных и буквально ко всему в этом мире на редкость отныне осоловело равнодушных обывателей, дух российского старого правопорядка весьма вот долго затем и бился же в судорогах чрезвычайно мучительной предсмертной агонии.
Но было бы при этом никак неверно во всех грехах более чем огульно разом уж сходу так обвинять именно тех бесславных и исключительно нелепых разрушителей всего того, что даже и по запаху своему хоть как-либо осмеливалось смердеть тем уж самым на веки вечные отныне истинно ведь безнадежно треклятым царским режимом.
Раз ничего и близко тут не поделаешь во всем том весьма же невероятно безбрежном разброде явно имелось никак немалое участие именно тех безнадежно оптимистичных идеалистов, которые всецело олицетворяли собою на редкость жаркое пламя донельзя вездесущего преображения всего того ныне существующего общества в некие аляповато-яркие розовые тона.
Сладко дремлющий, но при всем том неистово стремящийся к пробуждению разум явно ведь где-то там, вдали, углядел, те самые изумительно славные сказочные замки доселе и близко никому и неведомого грядущего счастья.
А между тем та самая чудовищно вездесущая революционная действительность, в конце концов, вполне наглядно предстала именно в виде адовой жаровни, а никак не райского жития-бытия безо всяческого более чем недвусмысленно пресловутого самодержавного угнетения.
Поскольку у того крайне-то невежественного, да и при всем том сколь на редкость мозолисто бесхитростного трудового народа более чем уж вскоре затем ведь и нашлись гораздо поболее жестокие, циничные и крайне самодурственно беспечные властители.
И народ эти неучи неутомимо насыщали одной лишь отчаянно неутомимой пропагандой всех уж своих фантастически лживых идей.
И при всем том тем наиболее так истинно главным для них и было чисто уж сходу разом, и обрубить концы, соединяющие массы со всем тем минувшим и былым в чем уж явно ведь всегда так доселе и чувствовалось самое простое и чисто житейское счастье.
А ныне-то довольно многие былые принципы жизни были буквально напрочь в единый миг полностью так до чего явственно снесены, сорваны и растоптаны грубыми сапогами.
И из простого труженика при этом явно сделали именно ту сколь еще бессловесную грубую скотину, которою и впрямь надо будет железной рукой вести под уздцы к некоему тому более чем многозначительно всеобщему счастью.
Да вот заодно и каждого при всем том явно разом уж полагалось именно что сходу клеймить коленным железом, причем не только само тело, но также и всякую многогрешную душу.
Ну а времена тогда настали настолько ведь непредсказуемо дикие, что всякий думающий самостоятельно человек оказался в смертельной опасности коли, он смел, выражать свои мысли достаточно так широко и пространно, а в особенности коли дело каким-то боком вообще вот касалось буквально вездесущей тогда политики.
Да и вообще та донельзя гиблая эпоха всякого помпезного большевизма была уж вся насквозь чудовищно пропитана беспрестанными чистками рядов и суровой идеологической обработкой всего тогдашнего населения.
Причем абсолютно все, что явно возвышалось выше пола, уж само собой разом и требовалось раскатать по нему до самого полнейшего серого усреднения, а если нечто подобное ему попросту вовсе никак не подавалось, то вот тогда его вполне последовательно сходу и требовалось до чего сурово самую твердую рукою разом и искоренить.
Но при всем том никак нельзя само существование данной власти, так ведь открыто и ставить в вину именно тем, кто своей головой мог бы думать разве что лишь только о хлебе насущном.
А впрочем, и впрямь яснее же ясного, что во всем том произошедшим, со всею страной легче вот легкого будет без всякой так тени стеснения обвинить одни как раз те никак не по своей воле восставшие «серые» и горемычные массы простого народа.
Хотя на самом-то деле на них попросту явно возложили совсем никак неподходящие для них функции, и это крайне пагубно отразилось на судьбе всего мозга нации.
Да и вот еще заодно у кое-кого и впрямь-таки попросту принято вешать всех же собак на прекраснодушных идеалистов, а между тем делать это тоже вот вовсе явно не стоит.
То есть никак уж и близко нельзя попросту сходу бросать до чего глубокую черную тень на мысли и чувства людей, вырвавшихся мыслью далеко уж вперед, совсем позабыв обо всем том, что мир людской живет никак не идеями, а откровенно простецкими принципами самым главным, из которых является «твое-мое».
И вполне еще возможно будет заставить массы, ликуя плясать под чью-либо чужую дудку, и они впрямь могут совершенно так сходу размякнуть в сладостном ожидании грядущих лучших времен, но потом все это на редкость вскоре растает именно, что словно сизый дым.
Да и все те вилами по воде писаные сладостные предощущения сущего воплощения розовых снов грядущего, куда скорее лишь явственно сгущали общественную темень, чем хоть как-то лили и лили ласковый свет в души всех тех вовсе совсем никчемных обывателей.
И это именно то донельзя долгое революционное тление вовсе и не могло сколь сходу явно так без конца и края разом уж взвинтить весь тот и без того дикий и шальной народ…
Да только чего тут ни говори, а во всей той одуряюще вездесущей вседозволенности, да и столь предельно откровенном всепоглощающем бесчестии были, конечно, виновны не одни только те прекраснодушные либералы, которые до самых уж зубов и были некогда вооружены донельзя сластолюбивыми
мечтами об истинно наилучшем и бесконечно светлом грядущем…
Нет, вину того чисто уж ныне полностью прежнего жизненного уклада, что на редкость навек явно закостенел во всей своей раз и навсегда всецело устоявшейся обыденности, вовсе-то нельзя до чего этак огульно и безо всякого суда и следствия более чем безапелляционно сбрасывать буквально со всяких счетов.
И это разве что только на тот наиболее первый и более чем ведь случайно кем-либо брошенный взгляд, куда безупречно во всем праведнее будет рассуждать полностью этак явно вот вовсе совершенно иначе, попросту и впрямь разом превратив всю старую власть в белоснежных агнцев, безвинно убитых иудами-большевиками.
А между тем данное чересчур приблизительное и обобщенное представление нисколько и близко не сможет именно что как есть до конца соответствовать той и впрямь доподлинно настоящей и никак непредвзятой исторической правде.
Старый режим был морально слаб, его рвало и влекло в те и впрямь на редкость причудливо самые разные стороны.
И он как-никак, а сколь еще безвольно фактически сходу погряз во всяческих праздных разговорах о некоем невообразимо ином и самом же исключительно так весьма наилучшем дальнейшем грядущем.
Достаточно, мол, сделать так или этак, причем за основу тут неизменно бралась именно та ярчайше же светлая и до чего блестяще вот теоретически верно обоснованная истина…
Ну а затем из нее донельзя наглядно и благодушно вылущивали «полноценно здравое зерно», и уж совсем не иначе, а только ради того, чтобы со всем лютым пламенем в очах грубо и презрительно впоследствии его разом и сплюнуть в оппонента, в выражениях и эпитетах себя при этом никак не стесняя.
Причем те самые вполне неопровержимо доказанные формулы грядущего общечеловеческого счастья всеми теми переливчатыми и ярко сверкающими искрами, так и сыпались тогда из разговоров в то самое былое время до чего искренне весьма уж беспорочно надуманной жизнью живущих интеллектуально
развитых людей.
Однако при всем том были ведь те напыщенно праздные рассуждения разве что уж чисто наружно на редкость ответственно позолочены, хотя впрочем, и до самой той глубины всецело-то более чем полноценно проникнуты донельзя вязким житейским тысячелетним опытом когда-либо только доселе существовавшего человечества.
Да вот беда так беда данный опыт был сколь многими социальными философами некогда уж изучен разве что весьма этак безупречно во всем схоластически и крайне поверхностно, а заодно и донельзя тенденциозно.
Да и вообще те зачастую даже и непреднамеренно слишком так предвзято мыслящие люди были на редкость деятельно вооружены всеми теми чудовищно же отвлеченными понятиями, в которых главным
было не живая мысль, а всякое, то в дикой оргии и свистопляске молниеносных идей начисто умерщвленное слово.
А кроме того слишком многим левым интеллектуалам и по сей день вполне подчас свойственно находиться именно в том более чем удивительно тяжком плену всего своего неистово же всклокоченного пламенными концепциями, безгранично бравого самосозерцания…
А только лишь в связи с этим они так и светились до чего еще крайне интенсивным и ярким огнем никак уж совсем вовсе ведь неестественно блистательных истин.
Да и вообще они что есть силы, были вовсе так совсем безответственно освобождены от чего вообще только угодно невообразимо же грязного и плоского, что вполне полномасштабно и было теми литыми железными цепями крепко-накрепко более чем сходу разом привязано ко всем, тем низинам истинно реальной, а не той начисто иллюзорной действительности.
Светлое добро, мало будет ласково осязать всеми фибрами души, поскольку его еще и надобно будет сколь должно на деле суметь вполне надежно прикрепить к острым зубьям всеобщего быта, а тот и по сей день так и остается неимоверно скотским и варварским, причем не только у людей донельзя низменных и приземленных.
Но кто-то при всем том все грядущее так ведь и видел только лишь в тех радостно ласкающих душу лучах восходящего солнца, что между тем и сегодня по большей части находится разве что где-то там за некой той донельзя дальней линией горизонта…
То есть, полностью целиком его уж явно никак пока вовсе и не видать, но зато вся та чисто небесная его благость более чем безмерно весьма нежно так греет чьи-то чрезвычайно славные и благородные сердца.
Причем та довольно четкая и яркая картина грядущего всеобщего счастья в так и сияющих очах господ идеалистов была ведь чисто еще заранее соткана из самых мельчайших деталей, а именно чьего-то сколь умудренно выверенного внутри своего я, а только потому и вполне реально будто бы осуществимого в том-то самом ближайшем будущем.
Да только при всем том было оно только лишь некоей той сугубо органической частью истинно уж до чего еще безупречно вот совершенно другого людского быта.
А точно также и во всех их неуемно странствующих мыслях
