за экстремизм не хотите?
– Вот, видишь Андрей, шибко грамотные все стали.
– А как не стать, если повсюду только и трендят, что экстремизм, да экстремизм. Слыхали, с утра- то новый приняли.
– Что, опять? Полгода же жили спокойно, – Семен Абрамович достал платок и нервно вытер лоб.
– Полгода, а вот теперь и снова здорово, – рыбачить теперь нельзя.
– Как нельзя?
– Можно, вот только ловить нельзя.
Андрей удивленно поднимает брови и нервно кашляет.
– Вот, угораздило кого-то, все же держались, – разошелся Денис, сильно размахивая руками.
Денис и Семен Абрамович с подозрением посмотрели на Андрея, тот же усиленно стряхивал с себя пыль.
Входит заяц в фартуке и ставит на стол поднос со стаканом чая в потертом подстаканнике и газетой. Семен Абрамович делает большой шумный глоток и не спеша пробегается по заголовкам.
– Так, международный форум, это понятно, политика, о, доллар упал, тоже не к нам… так, так, а вот, нашел, – делает второй глоток и, прокашлявшись, зачитывает. – Постановлением Совета … ну это понятно, на основании… в редакции… вступает в силу… поправка… где же это, а, вот: «На основании требований закона…» опять ссылки, так «запрещается вылов рыбы речной, в объемах озерной и прудовой. Разрешается проведение спортивных соревнований, культурно оздоровительных мероприятий «Семейная рыбалка» в местах, предварительно согласованных с органами, осуществляющими надзор и контроль за исполнением ...».
– По охоте уже пятый год согласовываем, – буркнул Денис
– А у Вас в Москве не так? – Семен Абрамович свернул газету и бросил ее в ящик стола.
– Не знаю, принимают что-то потихоньку. А у вас тут что за законодательный орган?
Денис и Семен Абрамович переглянулись.
– Внутренний, – Семен Абрамович посмотрел на часы и, обрадованный, вскочил с кресла. – Все, пора на обед.
– Так час же еще, – удивился Денис, но Семен Абрамович погрозил ему кулаком.
– Я побежал, дела, знаете ли. Оставляю Вас на Дениса, он если что поможет, – с несвойственной его возрасту и весу прытью Семен Абрамович удаляется со сцены.
– В ресторан побежал, – усмехнулся Денис.
– Обедать?
– Да нет, поручений пораздовать.
– Не понял, кому?
– Так он у нас директор ресторана.
– Я думал, он тут директор.
– Тут он и директор, и главный инженер, а в ресторане просто директор.
Они удаляются со сцены. Выходит Рассказчик, зайцы, скрипя столом о сцену, утаскивают его за кулисы. Рассказчик садится на длинный стол.
– Лучше время дня – это время обеда. С каким наслаждением идешь после честно выполненного трудового подвига в это храм еды, а после обеда какая работа, так, одна видимость.
На сцену выкатывают железную кровать с большими металлическими шарами. Один из зайцев спихивает Рассказчика со стола, и они уносят его. Рассказчик, ложится на кровать и продолжает, пока зайцы выносят остальной реквизит.
– Кто хорошо работает, тот хорошо ест. Истина казалось бы непреложная, но, как это часто бывает, кто хорошо работает, тот тяжело отдыхает. А ведь отдых – наиважнейшая часть рабочего дня.
Рассказчик укладывается поудобнее.
– Наш герой, повинуясь понятному только ему чувству долга, до позднего вечера работал в поте лица… и его силой приволокли в гостиницу.
Действие третье.
Денис заталкивает Андрея, и спешно уходит.
В комнату заходит Аполлон Федорович. Это статный, уже довольно немолодой мужчина, с веселым добродушным взглядом и не обременительной прической.
Рассказчик привстает со своего места, и Аполлон Федорович подходит к нему пожать руку. Зайцы нехотя продолжают расставлять реквизит, бесцеремонно передвигая ожидающего начала сцены Андрея.
Рассказчик, представляя зрителям Аполлона Федоровича.
– Прошу любить и жаловать, Аполлон Федорович, – картинным жестом рук помещает его в рамку портрета, Аполлон Федорович придает своей фигуре законченность статуи. – Если попытаться перечислить все достоинства и, что важнее, все занимаемые им в прошлом должности, то мы, пожалуй, впустую потратим целый час. Достаточно отметить, что перед вами наш бывший мэр, начальник милиции, председатель совета депутатов, председатель колхоза и по совместительству директор библиотеки. Нынче всего лишь администратор гостиницы.
– Заметьте, не директор, – вступает Аполлон Федорович.
– Ну, кто директор, думаю, и так понятно, – Рассказчик изображает Семена Абрамовича.
– Во главе только лучшие, – Аполлон Федорович раскланивается со зрителями и ловит зайца, заставляя переставить стол.
Андрей устало потягивается и идет к кровати с намерением улечься, Рассказчик ловит его и восстанавливает диспозицию.
Аполлон Федорович бросается к Андрею и крепко пожимает руку.
– Добро пожаловать, не Хилтон, конечно, но как ни крути номер люкс, – потом добавляет тихо, – и единственный.
– Спасибо, мне все нравится, особенно дизайн интерьера. А у вас все номера выполнены в подобном стиле, или каждый имеет свой? Интересно было бы взглянуть, нигде не встречал такого.
– Молодой человек, я вынужден признаться, так как правду не так уже просто скрыть – у нас в гостинице один номер, понимаю ваше изумление, но директор, Семен Абрамович…
– Имел удовольствие познакомиться, – негромко проговорил Андрей.
– А, вы уже знакомы, тогда проще объяснять, дело в том, что в целях секвестирования дефицита бюджетных расходов на поддерживание в технически исправном и инвестиционно привлекательном виде капитальных строений и имущества Департамента оказания локальных безвозмездных и оплачиваемых услуг и благ было принято решение о расформировании гостиничного фонда до одной единицы с переводом свободных площадей под объекты развития малого и среднего бизнеса, –Аполлон Федорович шумно выдохнул.
–Д ОЛБОУБ – повторил Андрей.
– Кто? А, да, он или оно.
– Ну и как бизнес, развивается?
– Пока на стадии зачатия.
– Не совсем понял.
– Подвижность маленькая, а запросы большие, точнее спросы.
– У нас в Москве тоже так говорят, обложили, работать не дают. Один закроется, другие приходят, кто-то же может.
– Пока мы можем, они тоже способны.
– Наверно, но, а если мы не хотим?
– Хуже когда хотим, а не можем, поверьте мне, молодой человек, – Аполлон Федорович уселся в правое кресло, стоящее рядом со старомодным письменным столом, на котором красиво смотрелась механическая печатная машинка. – Ничего, что я у Вас распоряжаюсь?
Андрей кивнул и сел за стол, руки его тут же начали шарить по столу, в поисках какого-либо дела, но кроме машинки на столе ничего не было, ящики тоже были пусты.
Аполлон Федорович, пребывая в расслабленной позе, принял «стойку» лишь тогда, когда Андрей вставил чистый лист бумаги, который достал из сумки, и набил по середине заглавными буквами: «Приказ».
Аполлон Федорович схватился за голову и застонал.
– Вам плохо? – спросил его Андрей.
– Вот я старый дурак, – тихо стонал Аполлон Федорович.
– Простите, не понял, врача позвать?
– Какого врача, я уже слишком стар, – Аполлон Федорович с грустью посмотрел на стол. – Вы
поаккуратнее с печатным словом, то, что написано пером.
– Не вырубишь и топором, знаю, знаю, не беспокойтесь, тяготения к эпистолярному жанру в себе не обнаружил.
– Это хорошо, но все же, запомните мой совет. Доброй ночи.
Аполлон Федорович уходит, а Андрей, потарабанив еще немного пальцами по столу, перемещается на кровать.
– Странный городок, что ни человек, то оригинал, чудно как-то.
Гаснет свет, Андрей громко зевает и отворачивается к стене.
На сцену выходит Призрак, из одежды на нем только длинная в пол ночная рубашка и белый колпак, лицо скрыто под белой пудрой. Он садится за стол и достает из потайного ящика свечи и подсвечник. Из темного угла сцены появляется Рассказчик и протягивает каминные спички, Призрак кивает белой головой в знак благодарности и зажигает свечи.
– Да, номера нет, – кивая отвечает на возмущенные пасы рук Призрака Рассказчик, – и дату не удосужились поставить, молодежь.
Призрак, соглашаясь с Рассказчиком, стукает себя кулаком по лбу, а потом по столу.
– Что такое? Кто там? – спросонья отзывается Андрей ворочаясь на кровати.
Рассказчик подходит к кровати и, удостоверившись, что тот спит, делает жест Призраку.
Призрак достает из-под балахона гроссбух и медленно листает. Дойдя до нужного места, долго что-то вписывает и ударяет шесть раз по клавишам машинки.
– Да что за черт! – Андрей садится на кровати и недоуменно озирается. Призрак спешно тушит свечи. – Кто тут?
Призрак хватает гроссбух и удаляется за кулисы.
– Не работает, – Андрей копается с настольной лампой, стоящей на тумбочке около кровати.
Рассказчик спешно отходит в дальний край сцены. Раздается яркая вспышка и громкий хлопок.
На сцену выходят зайцы в белых халатах и, уложив Андрея на носилки, уходят за кулисы.
Действие пятое
На сцене реконструируется больничная палата со всеми необходимыми угрюмыми атрибутами и циничностью. Зайцы выкатывают шесть коек с веселыми разномастными больными, на шестой койке, крайней справа, сидит Андрей в полосатой пижаме и всклокоченными волосами и читает книгу, указательный палец на правой руке усиленно забинтован, отчего видится размером большим, чем вся кисть.
В результате в палате представлены основные возрастные группы, более или менее способные выражать и выражаться.
На сцену выглядывает Рассказчик, но, оценив количество народа, поспешно скрывается за кулисами.
На крайней левой койке сидит пожилой мужчина в когда-то белой футболке и полинялой синей кепке с надписью NBA, повернувшись спиной к остальным и боком к залу, он шумно листает газету.
– Вот что творят, что творят, а! Ироды, давно бы уже всех, да к ответу! – мужчина в кепке потрясает кулаком невидимому противнику.
Рядом с ним сидит немолодая полная женщина и без остановки щелкАет семечки.
– Я вот на днях пришла, а там опять цены подняли. Неделю ж назад было по двести, теперь вот уже двести двадцать, – женщина с семечками пытается заглянуть в газетную полосу, но ловит неодобрительный взгляд мужчины в кепке, возвращается на место, вздыхает, – Никогда у нас порядка не будет, все дружкам раздал, всех детей устроили.
Мужчина в кепке опять поворачивается и долго с неодобрением смотрит на всех.
– А еще, я слышала, хотят новый налог ввести, на воздух, – женщина средних лет на третьей койке, вскакивает и начинает не торопясь взбивать подушку. Все, кроме Андрея, поворачиваются в ее сторону, она усиливает темп взбивания подушки, бросает ее и поправляет покрывало. – Но на верно это слухи, пошутили.
Все облегченно вздыхают, на пятой койке возле Андрея девушка в больших наушниках приоткрывает одно ухо.
– Чё?
Лежащий рядом без движения парень машет в ее сторону рукой, и она удовлетворенно поправляет наушники, бесконечно щелкая пальцами по экрану телефона.
– А все потому, – продолжает женщина с подушкой. – Что у нас нет демократии.
– Да, олигархи все захватили, – соглашается женщина с семечками и протягивает ей пакетик, та кривит лицо и отказывается.
– Какая еще демократия! – возмущается мужчина в кепке и яростно шелестит газетой.
– Солидарен с дедом, – вступает парень, – надо бы уточнить, какой демократии у нас нет.
– Как какой? – в один голос
