Пустое место

удивляются две женщины.
– Хотелось бы знать, где она есть, эта ваша демократия, – уточняет парень, не меняя своего положения.
– Ну что вы из себя дурака корчите, во всех развитых странах демократия: в Америке, Германии, Англии, Франции, – начинает перечислять женщина с подушкой.
– В Норвегии, Швеции, Японии, – добавляет женщина с семечками.
– Это вы  загнули, в Норвегии и Японии со Швецией социализм, – парень ехидно смотрит на женщин, девушка в наушниках отрывается от телефона и, глядя на них, заливается задорным смехом.
– А не глухая, – говорит мужчина в кепке и откладывает газету.
– Вам что не нравится демократия в Америке, вы не хотите жить как в Америке? – женщина с подушкой, которую она уже давно не держит, презрительно смотрит на него и картинно отворачивается.
– Признаться, не хочу я жить как в Америке, хочу жить в своей квартире, а не в вагончике посреди пустыни,  – парень меняет положение ног и удобнее устраивается на кровати.
– Может вам еще не нравится Европа? – женщина ищет поддержки у женщины с семечками, та кивает в ответ. – А я вот хочу жить как в Европе.
– Так Вы определитесь, Вы хотите жить как в Европе или демократию?
Андрей откладывает книгу и поворачивается к дискуссии, указательный палец неизменно смотрит вверх.
– Хотите сказать, что в Европе нет демократии? Может и в Америке ее нет?

Обе женщины с возмущением смотрят на парня, мужчина в кепке сворачивает  газету и пробует удар на своем колене.

– Демократия, определенная как власть меньшинства, отнесенного к буржуазным элитам, характерна для стран западной Европы и США. Демократия же в ее гуманистическом понимании западноевропейских философов реализована лишь в нескольких странах Скандинавии и, с некоторыми оговорками, в Швейцарии, но данный строй скорее следует отнести к развитому социализму, – девушка в наушниках победоносно смотрит на всех и дает «пять» парню рядом, затем вновь углубляется в телефон в надвинутых наушниках.
– А все потому, что мы потеряли веру, – вздыхает женщина с семечками и откладывает пакетик в сторону.

В этот момент заходит заяц в белом халате и ставит около деда в кепке деревянный крест и урну для пожертвований.

– Это еще зачем? – возмущается дед.
– Начальство велело, – хмуро отвечает ему заяц-санитар.

Парень заливается громким смехом.

– Оптимизация, все рядом, и оплатить и отпеть, и все не вставая с койки!
– Ща, жжешь, сейчас твитну, – девушка в наушниках  быстро щелкает о телефону.
– Для вас нет ничего святого! – возмущаются женщины и обиженно отворачиваются.

Мужчина в кепке встает с койки, переставляет крест между койками женщин. – На!
Девушка ухохатывается, встает с кровати и щелкает оскорбленных женщин с крестом.
На экранах, расставленных по углам сцены, заставка спектакля сменяется открытым твиттер- аккаунтом.
@лёнк@:
Оптимизация  это когда все рядом – лег, оплатил, отпели!) далее идет фото).
Ra$$kaz4:
Жжешь! )))))


Отец Пантелеймон: «Это кощунство, оскорбление чувств верующих всей страны, требую наказать по всей строгости!»

POLIZAJ:

ОБРАЩЕНИЕ ПРИНЯТО, РАЗРАБОТКА НАЧАТА.

\D/IABLO@:

Oh my god! 

Рассказчик выходит на сцену и делает снимок зала, через некоторое время фото появляется в твиттер-ленте. Зрители приглашаются подключаться к обсуждению, сотрудники театра выкладывают фото наиболее им понравившихся зрителей.
На сцену выходит Ольга. Это красивая стройная женщина с русыми волосами, убранными в аккуратную косу. Размер груди, вырез и длина юбки определяются режиссером в соответствии с возрастным цензом. Хлопает в ладоши.

– Так, а ну-ка все по местам!

Рассказчик переходит в зрительный зал и пытается примоститься на первый ряд.

– Доктор, а когда нас переведут в женскую палату? – вторая женщина пытается подбежать к ней, но Ольга жестом возвращает ее на место.
– Других палат нет, главврач  в целях экономии остальные палаты закрыл.
– А кто главврач? – спросил Андрей.
– Как кто, Абрамович, – сплюнул в сторону парень.
– Тогда понятно, денег на ремонт нет, а регламент не позволяет, – Андрей улегся на кровать и принялся за книгу, посматривая на доктора.
Ольга подходит к мужчине в кепке и садится на край кровати.
– Ну как дела?
– Да все в порядке, здоров, что вы меня тут держите?
– Сейчас посмотрим, – берет его руку и считает пульс, – куда вам спешить, полежите еще, пока дают.
– Да не  хотелось бы отсюда сразу туда, – мужчина показывает на крест между койками.

Ольга морщится и гладит его по руке.

– Ничего, Павел Николаевич, у меня Вы пойдете домой, потерпите еще немного, хорошо?
– Ради Ваших глаз готов терпеть.
– Ну, вот и хорошо.

Ольга встает и садится между двумя женщинами.

– Как себя чувствуете? – обращается она к обеим.
– Ой, Вы знаете доктор, сплю плохо, – начинает женщина с семечками, старательно пряча пакет под подушку.
– И  боку ломит, когда вот так делаю, – вторая женщина принимает невозможную позу и пальцем показывает на бок.
– Так не делайте так, – отвечает ей Ольга и что-то пишет в журнале.
– Я здоров, – говорит парень, когда она садится рядом.
– Это я буду решать, – Ольга вставляет ему в ухо градусник, тот громко пищит. – Полежишь еще, здоровый.

Парень возмущенно взмахивает руками.

– Привет! – девушка откладывает наушники и широко открывает рот, высовывая язык.
– Привет, вижу, все нормально, завтра буду выписывать.
– Ура! – девушка показывает язык парню рядом, тот отвечает ей тем же, изображая мартышку.
– Так, а Вы у нас новенький, – Ольга садится рядом с Андреем, он с интересом смотрит на нее, не особо стесняясь своего взгляда. Она замечает это и пытается осадить его взглядом.
– Как Вас зовут? – Андрей привстает и садится слева от нее, Ольга смущено отодвигается в сторону.
– Для Вас я господин доктор.
– Может все же госпожа?
Хм, – кашляет она, девушка рядом тихо хохочет, вскоре их фото рядом появляется на экранах в твиттер-ленте. – Покажите палец.

Андрей выставляет перед ней вздернутый указательный палец, Ольга легко снимает колпак из бинтов, открывая взору абсолютно черный палец.

– Как себя чувствуете?
– Хорошо. Не вижу смысла в своем присутствии тут…
– Это уже мне решать, – отрезала Ольга, – снимите рубашку, я вас послушаю.

Андрей быстро через голову снимает пижамную рубашку. Ольга долго слушает, Андрей громко дышит.

– Жить буду?
– Будете, вам следует серьезней относиться к своей травме.
– Пианистом не буду?
– Шутите? Юморист?
– Признаться честно, пытаюсь.
– Не получается, плохо.
– Это довольно высокая оценка. И все же, как вас зовут, неудобно же называть вас госпожа.
– Ольга Сергеевна, – потом добавила чуть тише. – Ольга.
– Андрей.
– Я знаю, в карте написано.

Они долго смотрят друг на друга, девушка рядом толкает парня в бок, женщины возмущенны, обделенным вниманием. Мужчина в кепке хлопает себя по коленям.

– Обед! – встает и уходит со сцены.

За ним уходят и остальные больные. На экранах появляется часовой циферблат и прокручивает несколько дней. Андрей и Ольга уходят на середину сцены, чтобы не мешать выносу реквизита со сцены.

– Завтра я тебя выписываю, – Ольга смотрит на Андрея, он крепко сжимает ее руку.
– Но я же не уезжаю, почему ты расстраиваешься?
– Но ты же все равно уедешь, зачем тебе оставаться в нашей глуши.
– Ты еще скажи, что нашел себе женщину на командировку.
– А разве не так? – Ольга с надеждой смотрит на него и резко отворачивается, пряча набегающие слезы.
– Хм, мне казалось, что ты поняла, что я так не поступлю.
– Все вы так говорите, а потом ищи свищи.
– То есть, получается, что я не первый уже такой ухажер? – Андрей поворачивает ее к себе, лицо его пытается принять выражение праведного гнева, но скатывается на смешную гримасу.
– Нет, ты первый. Я за мамой повторила, – Ольга прильнула к его груди, вздыхает на распев.

Андрей гладит ее по голове и о чем-то усиленно размышляет, Ольга понимает голову к его лицу и хитро улыбается.

– Действительно, куда ты отсюда теперь денешься?

Сильная задумчивость Андрея сменяется не менее сильным удивлением, Ольга тихонько подхихикивает.

Занавес, антракт.

Действие шестое

Занавес поднимается, если он есть, и взору зрителей открывается картина стихийного митинга.
Слева  стоят четверо с транспарантами и один заяц с барабаном, он вяло отстукивает военный марш.
Мужчина, с взъерошенными волосами, бешено смотрит на публику, с намерением запустить в кого-нибудь свой  плакат «Меняю жизнь на гранты!». Затем выбирает для себя точку в зале и методично высверливает других бешеным взглядом.
Две женщины, одна полная, другая худая, стоят в стороне, ближе к кулисам, и периодически меняются плакатами «Нечего есть!» и «Хватит жрать!».
Ольга стоит посередине сцены и уверенно держит плакат «Здоровье гражданина – достоинство Государства!».
На сцене появляются Аполлон Федорович и Семен Абрамович, их сопровождает наряд полиции в лице младшего лейтенанта на левом плече и капитана на правом Аркадия.

– Граждане, расходитесь! Митинг не был согласован с городской администрацией! – Аркадий вопрошающе смотрит на Аполлона Федоровича и Семена Абрамовича, те утвердительно кивают.
– Конечно, с вами разве хоть что-то согласуешь! – мужчина с плакатом подбегает к Аркадию, который делает видимость заграждения, видно, что он еле сдерживается, чтобы не обрушить свой плакат на голову представителя власти.
– Это неправда! – вступает Аполлон Федорович. – Я, как временно исполняющий обязанности мэра, заявляю, что количество положительных решений по согласованию проведения акций выражения позиций гражданского общества нашего города уже превысило 60%!

Митингующие начинают гудеть, женщины с плакатами подходят ближе и по очереди спрашивают: «Когда это было?»

Аполлон Федорович, чувствуя, что масть пошла, продолжает:
– В четвертом квартале прошлого года было рассмотрено более 70% заявлений, из которых более 65% было удовлетворено и предложено проведение в лучших условиях и в лучшее время.
– Так вы всегда на кладбище предлагаете! – хором все митингующие.
– Позволю себе заметить, что как и администрация города, – Семен Абрамович почтительно кивает в сторону Аполлона Федоровича. – Так и муниципальные предприятия нашего города всегда идут навстречу горожанам. Центр культурно-исторического образования на базе заповедника «Холмогоры» всегда открыт для горожан, и готов принять шествия любого масштаба и направленности. Я, как директор Центра гарантирую чистоту и порядок, а также необходимый кворум.
– Какой еще кворум! – возмущается мужчина с плакатом. – Это же, черт вас возьми, кладбище!

Митингующие гудят, а Аркадий пытается отобрать у мужчины плакат.

– Почему растут цены? Куда деваются деньги?  – по очереди спрашивают женщины.
– Понимаю ваши тревоги, мы тоже, как и вы, каждый день ходим в одни и те же магазины, – Аполлон Федорович отодвинул кордон  Аркадия, и подошел ближе к митингующим, но остался на травмо-безопасном расстоянии. – Каждый из нас в своем домохозяйстве, на своем кармане может ощутить снижение доходов и роста расходов, но давайте разберемся, действительно ли это так.
– А что тут разбираться? – возмущаются все, Аркадий недоуменно смотрит на Аполлона Федоровича, заяц