фотографии смотрели лица знакомых - в небольшом городе все знали друг друга хотя бы в лицо. Казалось, цепкие пальцы смерти не знали пощады и колебаний, потому смыкались на шеях всех без разбору.
На территории кладбища, к удивлению Андрея, оказалось огромное количество неухоженных могил в виде темно-бурых насыпей, поросших травой и репейником. Среди сорняков яркими пятнышками виднелись выцветшие фантики от конфет и бутоны искусственных цветов. Родственники покойных либо жили за пределами города и не имели возможности навещать захоронения, либо осознанно решили не ухаживать за могилами. “Если вдруг умру, то обязательно попрошу меня кремировать. Не хочу, чтобы родители и братья тратили время на уход за могилой, которая просто обозначает участок земли над сгнившим телом”.
Вдалеке виднелись фигуры мужчин в синей униформе, производящих подготовку очередной могилы. Их руки в ровном темпе управляли лопатой, как если бы она была ложкой для супа. Движения похоронной бригады были скупы и отработаны: металлический штык вонзался в землю, ступня делала нажим - и вот уже комья земли летят в сторону. Пройдет не более получаса, и очередное место для покойника будет закончено.
- Это мои вторые похороны, - заговорила Марта. - Первые я помню очень смутно: мне было тогда около трех лет, и мы хоронили дедушку. Вокруг плакали люди, а я плакала не столько из скорби, сколько за компанию, потому что так делали все. До сих пор стыдно за это. Ужасно, что разумное восприятие смерти приходит довольно поздно.
- У меня это тоже не первые похороны, но в первый раз я хороню близкого родственника. Никогда бы не подумал, что увижу смерть отца… так рано.
Голос Андрея дрогнул, но уже через секунду герой продолжил.
- Пару дней назад он звонил мне. Я поговорил с ним всего минуту, так как был занят на работе. А ведь тогда мне и в голову не пришло, что у отца могут быть какие-то проблемы. Даже догадки, ощущения какого-то не пришло, что он может быть чем-то встревожен, напуган… Вдруг, если бы тот разговор продлился дольше, отец был бы жив? Он смог бы поделиться грузом на душе, успокоиться. Вдруг…
Савицкая взяла Андрея за руку и несильно стиснула его ладонь, поддерживая и приводя его в чувство. Зариго даже не обратил внимания на то, что из его глаз покатились слезы: сказанные им слова непроизвольно вызвали их. Не было всхлипываний, не было ощущения соли на губах. Зариго смотрел на небо, а глаза его застилала влажная пелена. «Где этот проклятый дождь, когда он был бы так к месту?» - взывал к небу герой. Казалось, что вместе со слезами из сердца Андрея выходил айсберг нелепой обиды на отца, который вырос за вчерашний день.
- Неужели я настолько плохо чувствую людей, что уже не способен понять эмоции собственного отца? Может, я настолько зациклен на себе?
- С тобой всё в порядке. Я тоже до недавнего времени думала, что хорошо чувствую людей. Пока во время одной из прогулок Захар не сказал, что испытывает ко мне симпатию и хотел бы видеть меня своей девушкой. Почти минуту я думала, что это какая-то шутка и ждала продолжения, а продолжения не было… Он как обычно философствовал, о чем-то рассуждал, а потом - оп! - и мы уже говорим об отношениях. Даже не заметила, как Захар пришел к этой теме. Мы ведь много общались, гуляли вместе, но мне не казалось, что я могу быть ему интересна, как девушка, не видела или… не хотела видеть знаки внимания с его стороны. Мне нравится его компания, его юмор и отношение к жизни, но я никогда не думала о нем, как о парне…
- К чему ты ведешь? - Зариго не улавливал мораль рассказа.
- Мы просто неспособны почувствовать некоторых людей. Дело не в каком-то малодушии, нежелании вникать в чужой внутренний мир, а в том, что этот мир оказывается настолько сложным, что отследить в нем какие-то изменения практически нереально. Мне кажется, что каждый наполненный и разноплановый человек платит тем, что никто до конца не может понять его. Думаю, твой отец один из таких людей.
Герой задумался на несколько секунд, переваривая сказанные слова. И действительно, отец никогда не рисовался ему только одной краской. Скупой в выражении чувств на людях, он хранил внутри целый вулкан накопленных переживаний и лишь иногда обсуждал что-то с мамой.
- Может быть. В любом случае, я все равно переношу часть вины за случившееся на себя.
Процессия подошла к обозначенному месту. Гости окружили погребальную яму, на дно которой с минуты на минуту должен был опуститься гроб. Андрей в последний раз взглянул на отца, сохраняя в памяти его образ. Голова Виктора Александровича была плотно забинтована сверху, скрывая сквозное отверстие от пули. Одет он был в серый льняной костюм, который использовался порядка шести-десяти раз в год для родительских собраний и официальных мероприятий на работе. Обручальное кольцо на пальце ярко блестело - мать настояла на том, чтобы оно осталось с отцом, унося под землю двадцать шесть лет крепкого брака.
Андрея захлестнули чувства, обуревающие каждого человека, не желающего смириться с потерей. «А что если это просто очень жесткий розыгрыш? Вдруг отец откроет глаза, поднимется и отпустит какую-нибудь коронную шутку?» Мольбы были безрезультатны: мужчина в гробу оставался неподвижен и нем.
Один за другим к телу покойника подходили знакомые, друзья и родственники, говорили покойному на прощание пару-тройку слов и прикладывались губами к холодному лбу. Андрей был убежден, что некоторые из них при жизни отца столько хороших вещей о нем не говорили, сколько сказали за сегодняшний день. «Чего не сделаешь ради банкета», - зло подумал он. Когда настала его очередь, Зариго едва слышно сказал лишь одну фразу: «Надеюсь, что ты и дальше будешь присматривать за нами, хоть уже и с неба».
Толпа начала суетиться. Взгляды людей устремились в сторону ворот кладбища.
- Андрей, кто это? - указала девушка на направляющийся в их сторону микроавтобус.
По номерам герой догадался, что машина принадлежит коллегам отца с государственной работы. На углу нужного ряда микроавтобус остановился. Спустя минуту заминки из салона появился светловолосый парень в черном пальто и шляпе. Внешний вид его говорил о приверженности английскому стилю. Когда незнакомец поднял глаза, Зариго потерял дар речи: перед ним был не кто иной, как Марат Ломакин, однопоточник Марты и участник научного проекта Захара. Сам Марат был ни капли не смущен: словив на себе удивленные взгляды Савицкой и Андрея, он направился прямиком к ним.
- Привет! Понимаю, что врываюсь в твою жизнь не в лучшее время, но совесть не позволила мне остаться в стороне. От лица коллег твоего отца и лично от меня прими, пожалуйста, искренние соболезнования. Виктор Александрович был примером человека, преданного делу и своим принципам.
- Что… Как… Ты работал с моим отцом??? - Андрей был сбит с толку и даже не знал, с чего начать расспросы Марата.
- Угу, - утвердительно кивнул тот. - Был его ассистентом.
- И ты не рассказал мне об этом? - накинулся на него Зариго. Последние два дня сюрпризы, приятные и не очень, сыпались на его голову, как из рога изобилия. - Отец хоть знал, что ты со мной знаком?
Ломакин развел руками, будто искренне не понимая причину нападок.
- А кто говорит, что я это скрывал? Я не помню, чтобы кто-то спрашивал меня о том, чем я занимаюсь. Навязываться людям я не люблю, и думаю, что мое поведение об этом говорит весьма красноречиво. С твоим отцом у нас были сугубо профессиональные взаимоотношения, поэтому о жизни каждого мы знали лишь необходимый минимум.
Голос Ломакина был скрипуч и местами напоминал звук несмазанной двери. Речь парня была заумной и тягучей: чувствовалось что его развитие намного опережало возраст. Зариго отметил выдержанное поведение Марата: казалось, он отмеряет каждое движение и эмоцию, будто боясь отдать или показать лишнее.
- Ты прав. Скажи тогда вот что: у отца были какие-то неприятности на работе? - зашел Зариго с другой стороны. - Может, вел себя странно перед случившимся?
- Последние два дня его никто не видел. Виктор Александрович не поставил никого в известность, просто не отвечал на звонки и сообщения. Большинство до последнего были убеждены, что это было как-то связано с семейными обстоятельствами, ведь за год работы это был первый сбой с его стороны.
- Да о чем вы там вообще в курсе? - разозлился герой. - Вы же там не в клетках находитесь!
- Это государственная структура, Андрей, - спокойно ответил ему Марат. - Здесь четкое разграничение обязанностей и личной жизни. Виктор Александрович старался от всего держаться в стороне и, как следствие, мало кто знал о нем, как о человеке. Я был почти уверен, что он твой дядя или отец, но не занимался подтверждением этих догадок. Копаться в чужих делах - прерогатива Захара или Вороновского, а не моя.
- Что у тебя с шеей, Марат? - вмешалась Савицкая, до этого не участвовавшая в разговоре.
Парень дотронулся пальцами до трех алых полосок на шее. Невозмутимое лицо Ломакина изменилось всего на секунду, но и Марта, и Андрей успели это заметить.
- Пустяки. С подругой подрались по шутке. Андрей, ты не против, если я перекинусь парой слов с твоей мамой? - спешно перевел тему Марат.
- Делай, что считаешь нужным.
Парень кивнул товарищам и отправился к Наталье.
- Ты же не поверил, что это была подруга? - негромко сказала Марта.
- Конечно, не поверил. Марат, конечно, хорошо управляет эмоциями, но не настолько.
Зариго настороженно наблюдал за действиями Ломакина: тот окликнул его маму, на протяжении нескольких минут о чем-то с ней говорил, после чего протянул ей белый непроницаемый конверт. Герой безошибочно догадался о содержимом конверта. «Можно подумать, что кому-то станет легче от этих денег. Или теперь сопереживание выражается в валютном размере? Тошнит от этой профессиональной этики!»
Наталья Алексеевна какое-то время колебалась, но Марат привел, по всей видимости, несколько убедительных доводов, и она сдалась. Хотя конверт взяла мама, чувство стыда объяло именно Андрея. Стыда и растерянности. «Что я вообще знаю о Марате? И знал ли Захар или кто-то еще о том, чем он занимается? Откуда у него, студента, полномочия решать вопросы такого уровня? На дорогих машинах не возят людей низкого ранга, а значит, он не последняя фигура в этой государственной структуре. Значит, и знать он может больше, чем говорит». Чем больше препарировал герой личность Ломакина, тем больше росло в нем убеждение, что причастность его к смерти отца - прямая или косвенная - есть.
Ритуальная церемония подходила к концу: крышка гроба навсегда скрыла тело покойника. Крепкие ребята из похоронной бригады начали осторожно опускать деревянный саркофаг на дно ямы. Один за другим гости брали пригоршню мокрой земли и бросали ее на крышку гроба. Андрей не понимал смысла этих манипуляций, но повторил все в точности.
Когда формальности были соблюдены, остальную работу сделали лопаты, и спустя каких-то пять-десять минут перед гостями появился песчаный курган с торчащим из него деревянным крестом. Мама с братьями принялись устанавливать на него многочисленные венки. Зариго хотел было присоединиться к ним, но Савицкая удержала его за рукав.
- Андрей, мне нужно тебе кое-что передать, - сказала она,
