Глава 4 “Жертва”
1
Февраль, 2013 г.
- Еще раз простите за беспокойство! Не поймите неправильно, просто хотела все проверить…
- Все хорошо. Апелляционная комиссия и предназначена для решения подобного рода вопросов, - доброжелательно сказала девушка-организатор, высокая брюнетка лет двадцати в строгом брючном костюме.
Круглолицая девушка в очках, с веснушками и в отвратительном оранжевом свитере еще раз извинилась и быстрым шагом двинулась к выходу. На щеках олимпиадницы горел румянец. Вороновский был уверен, что она первый раз прибегала к оспариванию результатов, причем мысль об апелляции явно была подана ей кем-то со стороны.
В отличие от девушки, Костя стоял на своём до конца. Споры для него были в порядке нормы. “Слабачка”, - презрительно подумал он. “Если собираешься что-то отстаивать, то и веди себя уверенно. Иначе смысл от этих походов для галочки?”
Последние полгода подготовки к олимпиаде Костя буквально жил физикой. Вороновский потреблял ее в книжном варианте, в виде семинаров и лабораторных экспериментов. Впрочем, больше теории и подтверждения гипотез герой любил практику: его восхищала изящность физики, где решение находилось набором строго обозначенных формул. “Это как если бы у тебя была запертая дверь, а в руках - огромная связка ключей, один из которых гарантированно подойдет. Больше знаешь - быстрее нужный ключ и найдешь”, - любил говорить Костя.
В этом году организатором областной олимпиады по физике стал второй могилёвский областной лицей, родной лицей героя. Парень был бы и рад выехать за пределы родного города, однако гарантировать этот выезд в ближайшем будущем ему мог только республиканский этап, запланированный в Минске. Столица вызывала у Кости особый интерес: через год с лишним Вороновский собирался стать студентом механико-математического факультета БГУ.
Половина третьего дня областного этапа по физике отводилась на оспаривание результатов. Приезжие олимпиадники в это время готовились к обеденному отъезду или просто гуляли по городу, местные же использовали этот день как дополнительный выходной. Костя же, как можно было догадаться, с утра пораньше торчал в лицее. Со стаканом давно остывшего кофе в руках он ходил из стороны в сторону, сосредоточенный и напряженный. Несмотря на высокий результат - диплом второй степени - Вороновский был расстроен: амбиции парня вели его только к победе.
К сожалению для героя, на республиканский этап попадали только обладатели первых мест. Досадная разница в один балл от ближайшего обладателя первой категории не давала Косте покоя. Он был убежден, что выдал на олимпиаде свой максимум и достоин битвы лучших физиков Беларуси.
- Вороновский, заходите, - произнесла организатор, появившаяся в дверях апелляционного кабинета.
Костя не заставил себя ждать и решительно устремился внутрь. Учебный класс был предварительно подготовлен: столы и стулья были отодвинуты к стенам, что давало простор в центре помещения. “Тут места и для казни достаточно”, - невольно подумал парень, оценивая обстановку. Стол комиссии располагался рядом с доской, напротив него стоял еще один со свободным стулом - место для апеллянта.
- Костя, попрошу вас оставить кофе на столе, - попросила героя девушка-организатор.
Вороновский последовал указаниям и уставился на комиссию. Она состояла из трех человек: двух мужчин преклонного возраста - один с сединой, другой с лысиной - и женщины. Все с серьезными лицами и при параде. “Старики обычно очень упрямые, так что катка будет потной”, - вздохнул герой.
Седой мужчина был знаком Косте. Он являлся репетитором его знакомой, Даши, одной из обладательниц диплома первой категории. Правила запрещали брать в проверяющую комиссию преподавателей олимпиадников (этот же состав затем становился апелляционной комиссией), однако они никак не распространялись на репетиторов. Герой был убежден, что Даша с ее уровнем знаний не смогла бы получить пропуск на республику без помощи, и искренне негодовал из-за несовершенства конкурсной системы.
Бейджик лысого мужчины отличался от бейджиков коллег - он был избран председателем. Копия олимпиадной работы Кости была разделена на отдельные листы и лежала прямо перед комиссией. Оригинал же, аккуратно сложенный, лежал на столе для апеллянтов.
- Изучите, пожалуйста, вашу работу и задайте вопросы, если таковые имеются, - попросила организатор.
- Сколько у меня времени на это? - спросил герой.
- Вас никто не ограничивает.
Вороновский деловито сгреб свои листы и начал сканировать каждый из них, ловя на себе оценивающие взгляды комиссии. Перед ними стоял обычный подросток со взъерошенными волосами, в белой байке, темных спортивных штанах и сапогах. Щёки его были густо усыпаны прыщами - то ли в силу переходного возраста, то ли из-за аллергии таинственного происхождения. Живые глаза Кости, скрытые за стеклами очков, смотрели лишь на сноски: парень предельно точно помнил всё, что написал, поэтому интересовали его лишь баллы и замечания.
Около минуты Вороновский изучал свою работу и, в конце концов, нашел благоприятную почву для дискуссий. Игра началась.
- Четвертая задача. Эта задача, решенная наполовину, оценивается в два с половиной балла. Почему тогда, имея три правильно примененных формулы из пяти, у меня только два балла?
- Эта задача решается в шесть действий, - возразил седой мужчина.
- В шесть, из которых два последних могут быть выполнены через одну формулу. Если считаете, что я говорю о существовании такой формулы уже после олимпиады, когда мог узнать о ней от учителя, то можете посмотреть предыдущую задачу, где она использовалась.
- В вашем третьем действии допущена арифметическая ошибка. Думаю, это и повлияло на итоговый балл, - сказала женщина, отрывая взгляд от ксерокопии работы.
- Не согласен. Физика - наука точная, но это не значит, что математические погрешности должны сильно браться в учет. С таким же успехом можно отнимать баллы за слова с ошибкой, хотя это лингвистический аспект, - парировал Вороновский.
- К чему вы ведете? - спросил председатель комиссии.
- Здесь три балла. Даже если вы утверждаете про шесть действий, то задача должна быть оценена хотя бы в два с половиной балла. Мне принципиально только повышение балла, насколько же его повышать - решать вам.
Комиссия перешла на шепот, обсуждая возникшую ситуацию. В процессе этой дискуссии председатель несколько раз ткнул пальцем в парня, что-то горячо доказывая. “Кажется, ничего хорошего не намечается”, - подсказала Косте интуиция. Наконец тройка перекинулась кивками и затихла. Герой понял, что решение было вынесено.
- Я прекрасно разбираюсь в таких людях, как вы, Костя, - начал свою речь председатель. - Амбиции, с которыми можно горы сворачивать, ощущение собственной важности. Вы талантливый парень, и ваша работа - тому отличное подтверждение. Но вынужден вас разочаровать: даже при условии, что мы поднимем вам балл, этого все равно недостаточно для республиканского этапа.
- Почему это? - возмутился Вороновский. - Вы считаете, что мне не хватает знаний?
- Дело не в том, хватает ли у вас знаний или нет, а в их прочности. Все арифметические ошибки в вашей работе - следствие невнимательности. По данным организаторов вы покинули аудиторию за час до конца конкурса, хотя могли бы остаться и лишний раз все перепроверить.
- Я проверял…
- Молчите и не перебивайте! - пристыдила героя женщина. - Имейте уважение к старшим!
Костя прикусил язык.
- Но что важнее: вы не готовы психологически, - продолжил председатель. - Олимпиада - это серьезное испытание, которые требует от конкурсанта немалых усилий. В том числе и умения вести себя корректно, умения с достоинством принимать как победу, так и поражение. Здесь мы закрываем глаза на огрехи вашего поведения, но поймите и нас: люди, которых мы отправляем на республику - лицо нашей области. И если кандидат по ряду причин вызывает сомнения, то риск в такой ситуации не оправдан.
- Что вы предлагаете?
- Предлагаю вам немного отдохнуть, а затем продолжить подготовку. С текущими знаниями и имеющимся рвением у вас обязательно получится пройти на республику в следующем году. Ну и мы решили поощрить вас половиной балла за проявленную сегодня находчивость.
- В следующем году? Но это же нескоро…, - растерянно произнес Вороновский.
- На данный момент ситуация именно такая и оспариванию не подлежит, - прокомментировала женщина из комиссии. Костя ей не нравился, и она даже не пыталась это скрывать: она видела в герое лишь хамоватого и вспыльчивого мальчишку. - Увидимся в следующем году. Наталья, пригласите следующего человека.
Парень медленно двинулся в сторону выхода, уставившись в пол. “Обязательно получится пройти… Пусть детей и внуков своих утешают!” - злился герой. “Посмотрел бы я на то, как они сами бы легко вычеркнули год своей жизни!”. Вороновский пылал от несправедливости и предвзятости со стороны комиссии. Вместо объективной критики он услышал лишь претензии к своей внимательности и своему поведению.
- Молодой человек, покиньте помещение, - произнесла все та же женщина, увидев колебания парня у двери. - Вы задерживаете процесс. Время не резиновое.
В лицо Косте будто бросили красную тряпку. Лимит его терпения был исчерпан. “Задерживаю, значит... Сейчас ускорим!”. Остатки робости мигом улетучились, полностью оголив скрытые эмоции. Слова начали извергаться изо рта героя, как лава из жерла вулкана.
- А знаете… Подавитесь вы своим баллами! Если так боитесь за свое лицо, то и штампуйте дальше послушных овечек без своего мнения! Или просто продвигайте на республику своих учеников, чего париться! - Вороновский на мгновение задержал взгляд на седом мужчине, с наслаждением глядя на то, как у него отвисает челюсть. - А по поводу психологии… Чтобы давать мне такие советы, то обзаведитесь для начала дипломом в этой области!
С удовлетворением посмотрев на ошеломленные лица присутствующих, Костя дернул на себя ручку двери и вышел на коридор…
***
Костя стоял в лаборантской кабинета физики и, переминаясь с ноги на ногу, слушал звуки барабанящего по подоконнику и стеклам дождя. Сидеть у него не получалось: он был на взводе. Сразу после инцидента в кабинете апелляции герой набрал Виталию Анатольевичу и рассказал о случившемся. Тот молча выслушал рассказ своего ученика, назначил встречу через час и велел ничего не предпринимать. Как предположил Вороновский, физик решил изучить проблему со всех сторон.
Подостыв и проанализировав случившееся, Костя успел пожалеть о своих последних словах. Ситуации, подобные сегодняшней, возникали в жизни героя и раньше, хоть и были они иного характера. Сказанного было уже не вернуть, и парень смиренно ждал последствий инцидента с апелляционной комиссией.
Виталий Андреевич не вошел, а буквально влетел в лаборантскую. В выражении его лица не было ничего пугающего. Лишь одна деталь в его поведении настораживала: карандаш, прежде покоившийся в верхнем кармане рубашки преподавателя, теперь лихорадочно вращался пальцами его правой руки. Вороновский, работавший с преподавателем не первый год, знал, что эти манипуляции с карандашом говорят о его крайней
