хозьяйке больсу-у(!)сева пьянова любьёвьника на такьси пьривозили, на кьрылецько ло-озили и уез-зали. Моя любьёвьника на плесё гьрузиля и к хозьяйка на пьятий этаз таскаля. Потома хозьяйку и любьёвника рьаздеваля, ватку с нашьатырьным спирьтом им в нос пихаля и «пик-пик» делять помогаля.
Есили любьёвника биля совисем плёхой, я сама хозьяйке «пик-пик» деляля... [задумчиво.]: – Деляля, де-еляля, де-е-еляля...
Потома гуверьнантка захотель, ситобы моя и ему тозе «пик-пик» деляля. Моя деляля, а она пьлятиль питьдесьять рюбьлей за казьдий «пик-пик».
Дунья, которьий на кухьне варьиль суп и коньпот, даваль мине за «пик-пик» сьто рюбьлей и то, сто олигалхи нье дойели... Мьно-ого(!) било «нье дойели». Хоть зо-опой ес...
Носью моя двазды ходиля... к-ки хозьяину...
Б а с т и л и я [покатываясь от хохота.]:
– О-о-о(!)б каж-ждом «пик-пи-и-и(!!)ке» с ег-го жено-о(!)ю хозяину док-ла-а-а(!!!)дывал?!
Г р и б о е д о в [рассудительно.]:
– Твоя, Басьтилья, слусай, а не перьебивай...
Ну вота...
Потома моя усталя и забольеля веньерьицески. Этой, как зе ейё?.. Гонорьеей...
Тетя-вьрач даль мине табьлетка и деляль уколи, и... сказаль: «Больсе, Басюрьман Николяевич, «пик-пик» без рьезиновова цехо-ольцика не де-еляй, а то «пик-пи-икалька» совисем отвалитса»...
Моя от больезьни пьсихануля и посла к хозяина, и сказаля: «Моя у твой-их собацек блёх выкусиваля?!.. Выку-усиваля. Азно зюбы больна било...
Моя твой тольстий зядьница охьраняля?.. Охьранья-я-я(!)ля...
Моя твойей зене бесьплятно «пик-пик» деляля?.. Де-е-е(!)ляля...
Посему, змот, совисем ма-алё дольля-ярьциков йи евьриков даес?!» – сказяля так моя и пльюнуля емъу на тапоцек, и... совисем усла. Дазе дьверью на пьросянье хлёпнюля...
Теперьиця вота... Сицяс моя гьрибы-ы собьиряет. Насобьиряет, пьрода-асьт й-и... Все хорьосо!
А н н а [с издевкой, тыча спящего Саломаслова локтем под бок.]:
– Ты пагляди-ка, Вовчик: грябы он, ёксель-моксель, собира-ат!.. А каки-и-таки-и грябы-ы пяред Но-овым го-одом?! Еш-ще ба подсне-е(!)жниками похвасталси... конь пядальный.
Б а с т и л и я [заинтересованно, с блеском в глазах.]:
– Грибоедов, а ну коли-и(!)сь, какими грибами торгуешь: подосиновиками, опятами?.. А может волну-ушками?!
Г р и б о е д о в [на полном серьезе.]:
– Хохотуськами. В Останькине вьидьимо-невьидьимо рьасьтуть.
Б а с т и л и я [удивленно.]:
– Хохоту-у-у(!!!)шками из Оста-а(!!)нкино торгуешь?!.. Вот убей меня, Грибоедов, на этом самом месте, а о таки-и(!)х грибочках и слыхом не слыхивала...
Сами-то едите? И как они на вкус?
Г р и б о е д о в [выказывая неловкость телодвижениями.]:
– На вькюс нисё – вькусьние. Одьин рьазик ельи... Больсе не ельи...
Б а с т и л и я [заинтересованно.]:
– И что так?
Г р и б о е д о в [со словесной натугой.]:
– Плёхо помьню.., есьли цесно говорья...
Ельи, ельи, ельи... Мно-о(!)га ельи... Хохотальи... До-о-о(!)льго хохотальи... Все... хохотальи...
Моя потома гольову в стирьальний масина толькаля йи... мультика тама без тельевьизорья сьмотьреля. Интерьесный, так-та, мультика биля... Сы-ы(!)бка смесная. Моя до-о(!)льго хохоталя...
Зина-а тозе хохоталь. По потольку-у сь фонарьикой пользал й-и тозе мультика сьмотьрель... Из лилектьричьеский лямпочька сьмотрель…
А потома Лейля, доцька мой старьсий, центьрифуга масинкину вклюцяля. Мой гольова сильна-сильна закьрюзился, й-и мультика коньцилса...
Доцьек, Гюльцятай и Фатьиму, дирьектьрись-с-са из ско-ола вигналь... За то, цто девоцьки на нейё пальцем показиваль и сильна хохоталь...
Б а с т и л и я [с нескрываемым любопытством.]:
– А позволь поинтересничать: кому ты эти свои гал-люциногенные «хохотунчики» сбываешь?!
Г р и б о е д о в [непонятливо.]:
– Цево?
Б а с т и л и я [раздраженно.]:
– Кому-у-у(?!!) – спрашиваю – грибы продаешь?!
Г р и б о е д о в [бесхитростно.]:
– А висем, кито хоцет. Люберьецькие пацьаны хорьосо берьут, сольнцевськие бьратки-и. Есь мнёга пеньсионьерьёв; есь письатель, которьий пьро фантасьтика соцьиняет; есь летьцики...
Нацяльника полицьии, санапидьстянция и нальоговый инсьпекторь моя бесьпльятна угосьсяет...
Седьни моя пойехаля за гьрибоцьками и маси-инку в стольб дольбануля. Слёмался маси-инка. Вися морьда помялься. Дельять нада.
Б а с т и л и я:
– Машинку ему делать надо... Так иди к Плоскостопычу. Он же самый ушлый по ремонту.
Г р и б о е д о в:
– Плёскёстёпичь моторьчика делят, кольесика делят... Плёскёстёпич обилицовка не де-елят. Обилицовка холосо [кивает на просыпающегося Володю Саломаслова.]: – он делят.
На-а(!)да масинкин мятий морьда делять.
А н н а:
– Так у няво ж севодня, ёксель-моксель, бой за чямпионство мира. Ня с руки тваю морду править. Яму ж пяред боем нада силы економить.
Г р и б о е д о в [кротко.]:
– Пусяй и-економит. Пусяй завьтра сделять. А мойя пока но-озками по гьрибоцки посла – топ-топ-топ...
Ню лядна. Бивайте. Моя уходиля...
[На сих словах Грибоедов удаляется. Анна ж подходит к окну, дабы закрыть его.]
А н н а [с любопытством вывешиваясь по грудь из проема наружу, обводя взглядом приводимый в порядок экзотической снегоуборочной командой двор и поворачивая голову в сторону удаляющегося Грибоедова.]:
– Акно-та скока открыта было. Все тяпло, ёксель-моксель, выстудилося... Чай, ня май месяц... [на сих словах Анна ошеломленно замирает и теряет дар речи.]
[в кадре бодренькой походочкой уходящий по воздуху на уровне девятого этажа [[[компьютерная графика]]] и заворачивающий за угол Грибоедов.]
А н н а [завистливо из-за кадра.]:
– Ё-ё-ё(!!!)ксель-мо-о(!)ксель, жаву-у-у(!)т жа лю-юди-и. Па воздуху па грибы-ы хо-о(!)дю-ю-ють. Будта при каммунизме...
Б а с т и л и я [восхищенно-мечтательно, с придыханием, из-за кадра, в коем (как и намедни) уходящий Грибоедов.]:
– Как-ко-о-о(!!!)й муж-чи-и-ина-а!.. Работя-ящий, хозя-яйственный, грибни-ик... Еще и, видать.., в посте-ели куде-есник!..
С Ц Е Н А О Д И Н Н А Д Ц А Т А Я (коридорная):
[Полусумеречный коридор, через переноску подсвечиваемый висящим на стене еще эсэсээровским ручным рефлекторным обогревателем. Потолочный светильник, намедни чуть не укокошивший Володю Саломаслова, отсутствует…
Пыхтящая Зоя Зиновьевна с включенным налобным фонариком, не выпуская из рук пассатижи и цепляясь исподмайонезной банкой-плевательницей за ступени, усердно-неловко устанавливает в углу у входной двери обшарпанную лестницу-стремянку и неуклюже взбирается по ней к электросчетчику.]
З о я З и н о в ь е в н а [с энтузиазмом напевает по ходу дела.]:
– Н-не к-кочега-а-ары мы.., не пло-отники;
Но сожале-е-ений го-орьких не-ет. Как нет!..
А мы монта-а-ажни-ки-высо-отники. Да!..
И с высоты-ы-ы вам шлем при-ве-ет!..
[взобравшись до упора затылком в потолок, сосредоточив до целеустремленности взгляд, облизываясь и с пыхтением пристраивая пассатижи к проложенному наружно по стене электропроводу.]:
– Во-о(!)т она – про-оволочка для балала-аечки. Тю-ютелька в тю-ютельку(!) она... Се-ейча-а(!)с я тебя отстригну-у, из пластмассины выдеру и заместо струнки натяну-у-у!.. И все-е(!)м бу-удет ве-е-е(!)село-о... до слез.
[защемив электропровод в пассатижах и вожделенно улыбаясь.]:
– Хэп-пи пес... Дэй ту ю-ю-ю(!),
Хэппи пес Дэй ту ю-ю-ю!..
Гав-гав, гав-гав.., хеппи песик...
[в дверь снаружи корректно стучат.]
З о я З и н о в ь е в н а [ласково-напевно, оторвав вожделенный взгляд от обреченного на расчленение электропровода.]:
– И кого-о э-это-о к на-ам в таку-ую ра-ань че-ерти-и притащи-и-или-и?!
С т а р ш и й л е й т е н а н т Р а ф и н а д о в [из-за двери натуральным младоженским мелодичным голоском (озвучка непременно женщиной).]:
– Впустите, тетенька, полицию! Разговор имеется!
З о я З и н о в ь е в н а [игриво.]:
– И мно-ого там вас – разгово-орчивых?!
Р а ф и н а д о в [выдержав паузу.]:
– Да... десятка полтора! А может и все два!
З о я З и н о в ь е в н а [отвлекшись от электропроводки, повернув лицо к двери.]:
– Да вас столько многих хрен переслушаешь!.. А мужики хоть средь вас имеются?!
Р а ф и н а д о в [с обидинкой в голосе.]:
– Я... – старший лейтенант Рафинадов... – мужик! И остальные тоже!
З о я З и н о в ь е в н а [со скепсисом.]:
– А отчего тогда, Рафинадов, коли ты мужик, бабским голосом общаешься?!
Р а ф и н а д о в:
– По причине пулевого ранения! Мне один особо опасный преступник при задержании голосовые связки из пистолета прострелил! Вот теперь и...
З о я З и н о в ь е в н а [хохотнув.]:
– Если б ты сказанула, что этот особо опасный тебе между ног серпом под корень выкосил, я б еще поверила! Но от прострела связок... тако-о-о(!!!)й ангельский голосо-ок!.. Врать сначала научись, аферистка!.. Я б даже поверила, что ты – беглый евнух из гарема! Но...
Р а ф и н а д о в [вспылив не на шутку до визга.]:
– Гражда-анка!! Откро-о(!!!)йте две-ерь! По нашим сведениям, полученным из службы скорой медпомощи, на кухне вашей квартиры сидячий труп сидячего лесоруба!
З о я З и н о в ь е в н а [опешив и сникнув.]:
– Какой труп... какого лесоруба?! Типун тебе на язык! У нас все живехонькие! У нас трупы не проживают!
С т а р ш и н а О г л о б л и н [рявкающе, солдафонским голосом.]:
– Отворь-ря-я-яй(!!!), гражданка, дверь! И-иначе с косяка-а-а(!!)ми и Чебура-а(!!)шкою в нутро квартиры вы-ынесе-ем! Нам надо проверить наличие трупа!
З о я З и н о в ь е в н а [тянет время посредством флирт-околесицы, суетливо прилаживая пассатижи к проводу.]:
– Надо – так надо! Но пока погодите входить-то! Я только что из горячей ванны распа-аренная и ниско-олько не оде-етая!
А когда губки напомажу, бровки нарисую, тапки белые напялю, халатик целлофановый накину, сразу и просигналю! Тогда и войде-ете! Как услышите «ми-илости про-осим, го-ости дороги-ие(!!)», так и колонной по одному проходи-ите!.. А дверь не заперта-а! Когда за стремянкой к соседям ходила, замок защелкнуть позабыла!..
[На сих словесах в месте контакта пассатижей и провода возникает мощная электродуга, трещащая, петардно хлопающая и феерически рассыпающая искры... Зоя Зиновьевна с нечленораздельным воплем кубарем летит вниз; лестница-стремянка с грохотом роняет все, что препятствует ее падению.
Дверь ударно распахивается с диким ревом Оглоблина: «Грабли в гору, ляжки на шпагат!!!». В коридор с пистолетами наизготовку врываются старлей Рафинадов и старшина Оглоблин. У их ног Зоя Зиновьевна, распростертая на манер пятиконечной звезды лицом вверх.
Ваня и Петя, вышмыгнувшие на шум в коридор, без малейшего промедления задают стрекача. Ваня промахивается мимо двери. Кокнувшись лбом о стену, он падает навзничь, но тут же вскакивает и с визгом скрывается в комнате.
Вова, Анна и Бастилия, так же выскочившие в коридор, повинуются повторной команде разъяренного Оглоблина: «Все-ем стоя-ять нараскоря-яку!». Все трое в одинаковых позах присевших для справления естественной надобности с капитулятивно поднятыми руками. С некими, правда, различиями: Володя (по центру) – лицом к полицейским, дамы (слева-справа от него) – спинами к ним. Анна, максимально оттопырив попенцию, надсадно кряхтит и с трудом удерживает равновесие; Бастилия (менее остальных присевшая) совершает плавные эротические телодвижения, вместе с тем демонстрируя свою монастырскую татуировку.
На лестничной площадке толпа полицейских, энергично подпрыгивающих на цыпочках и вытягивающих шеи, таким образом с любопытством пытающихся узреть то распростертую на полу Зою Зиновьевну, то татуировку Бастилии.]
О г л о б л и н [ошарашенно, выпучив глазки на Зою Зиновьевну.]:
– От те... нам... и бандероль с костяшками! Но эт-то ж не мы-ы(!) ее...
