упрятывая баночку с трубочкой обратно за пазуху.]:
– Сие – свяще-е(!)нная присыпка от опрелостей… из гигиенического комплекта для самурайских главарей. В переводе с японского – «Сухове-е(!)й»: пепел от Фудзиямы, перхоть кунаширского ихтиандра и пудра из помета наскального сверлоклюва… с ароматом импера-а(!)торского лопуха…
Когда взволновываюсь, у меня в носоглотке катастрофически отсыревает. Вот и просушиваю этаким образом... Ладно. Все. К делу... Детей и слабонервных попрошу удалиться!
[Ваня и Петя, понурив головенки, нехотя уходят. За ними устремляется и Анна. Но Бастилия перехватывает ее за руку.]
Б а с т и л и я [твердогласно.]:
– Ку-у-уда-а?! Слабонервная? Дитятя?.. Будешь ассистировать. Полотенце, сковородку и отбивной молоток для мяса жи-и(!!)во! Буду твоего Вовчика приводить в себя.
А н н а [ошарашенно, глупышечно выпучив глаза и прикрыв распахнутый рот.]:
– Моево-о Во-о-овчика приводи-ить в тебя-я-я?! Внутро-о-о(!) чё ли(?), ёксель-моксель.
Б а с т и л и я [раздраженно, отыскивая полотенце, молоток и сковороду.]:
– Да не в меня-я-я(!), чучело, а в самого-о себя-я. Капитально с горя ополоумела?!
А н н а [безвольно, подсобляя Бастилии в поиске «инструментов».]:
– Нет-нет, ёксель-моксель. В зд-ра-а(!)вом разуме я. Приводи, коль нада. Хучь в каво, ёксель-моксель, хучь даж и в себя, холера те в поддых. Лишь бы помагло.
[Бастилия, отыскав искомое, накладывает на голову Вовы свернутое многократно полотенце, накрывает его перевернутой дном вверх сковородой и, удерживая ее за ручку, с придыханием слабо, но по-шамански гулко барабанит по ней деревянным отбивным молотком. Анна, вытаращив глаза и ошарашенно вдавив пальцами губы, оцепенело взирает на процедуру.]
Б а с т и л и я [напыщенным, загробно-мистическим гласом, состроив физиономией экстрасенсорное состояние.]:
– Е-ежик стреля-ял из нага-ана в чеки-иста. Во-ова, издыха-ание твое а-анти-гума-анно. Лоховство-о исцеля-яется йодом. Испра-авь свою а-ауру, чтобы ее нача-ало коне-ец обломало. Испе-ей льющееся, изможденный челове-ек. Голы шмакодя-явки новоро-ожденные...
Не мо-орщи попу, Во-ова. Ме-еч не зазу-убрен. До-ождик – сы-ыро. Шокола-ад – яд. А-алкоголь в вине. И-истина в бензи-и-ине...
А н н а [видя тщетность целительства.]:
– А мож... А давай я ево, ёксель-моксель, лучша поцалую. Мож от энтова оживет? В сказке-та добрый молодец спяш-щу царевну поцалова-ал(!), и она тута жа, ёксель-моксель, из гроба й подняла-ася(!), и давай в волшебно зеркальце шары пялить...
Б а с т и л и я [убрав полотенечную прокладку и прежним макаром равномерно постукивая по сковороде.]:
– Жи-изнь – не ска-азка-а, жи-изнь – реа-альность. А тво-ой неуме-естный в данной ситуации по-целу-уй мо-ожет ока-заться смерте-ельно(!) па-агубным... [на сих словах Бастилия откладывает инструменты и глубоко запускает руку в вовины штаны.]
А н н а [возмущенно, всплеснув руками и опешив.]:
– Ты чево эта(?), ёксель-моксель... Ты чево творишь-та, бесстыжая?!!
Б а с т и л и я [невозмутимо, продолжая шурудить в штанах не подающего и малейших жизненных признаков Вовы.]:
– Пульс пытаюсь прощупать.
А н н а [распаляясь.]:
– Да разве та-а(!!!)ма, холера тя побяри, яво порядочны-та люди ш-щупають?!
Б а с т и л и я [самоуверенно.]:
– А где ж по-вашему, голубушка, самый мощный пульс?
А н н а [растерянно.]:
– Ня-я зна-аю...
Б а с т и л и я [поучающе.]:
– Са-амый мо-ощный пу-ульс у бе-е(!)дренной артерии. Если сонную, конечно, со счетов скинуть и во внимание не брать.
А н н а [возмущенно.]:
– Ну й ш-щупай яе – сонну-та, холера тя замай! Чево, ёксель-моксель, лезешь-та, куда тя не просють?!.. [обеспокоенно, с придыханием, подостыв эмоциями.]: – Ну чё, наш-щу-упала?!
Б а с т и л и я [крайне сосредоточившись лицом.]:
– И да, и нет. Двояко.
А н н а [в приказном тоне.]:
– Ну коль двояка, тада.., ёксель-моксель, вынимай руку-та! Пока до трояка ня дошло!
[Дверной звонок. Дверь отворяет Зоя Зиновьевна (с пассатижами, сплевывая семечковую шелуху в висящую меж грудей банку из-под майонеза). На кухню проходит белохалатная бригада скорой помощи. Профессороподобный Бельмондон Николаевич Кровопивец с инструментальным чемоданчиком в руке и сиди-плеером на груди, вместо наушников коего водруженная на шею верхушка фонендоскопа.
Бельмондон резво проходит к Володе, из штанов коего запоздало и смущенно вынимает руку Бастилия.]
Б е л ь м о н д о н [игриво.]:
– И как эррективность? Позитивненько?
[Сконфуженная Бастилия молчком неуклюже отходит от Володи. Долговязый санитар замирает с носилками «на караул» у дверного косяка. За ним в проеме скапливаются присутствующие в квартире.
Зоя Зиновьевна, для коей визит медиков как снег на голову, охает, ахает и вопит-подвывает по ходу действия: «Что случилось?!.. Да что приключилось?!.. Да объяснит мне наконец-то кто-нибудь, что с Вовою стряслось?!..».]
Б е л ь м о н д о н [устанавливая на вовины колени свой слесарно-инструментальный ящик.]:
– Тэкс-тэкс-тэ-э-экс... [полуобернувшись к Бастилии.]: – Вы-ы(!), сударыня, как я понял, супругой пациента являетесь?
Б а с т и л и я [стушевавшись, поворотом головы и пальцем указывая на удрученную Анну.]:
– Она... его... жена... А с чего вы взяли, что я?
Б е л ь м о н д о н:
– Да с чего мне, девушка, брать-то(?), ежели все и так очевидно: чья рука в штанах, та и жена.
Б а с т и л и я [вспылив.]:
– Да я может артерию щупала!
Б е л ь м о н д о н [с ехидцей.]:
– Ну и как артерия? Пульсирует?
Б а с т и л и я [понурив взор.]:
– Пока нет, вроде.
Б е л ь м о н д о н [тихо сам с собой, расшеперивая веки Саломаслова и всматриваясь в зрачки, раскрывая его рот и пристально вглядываясь вглубь, пытаясь нащупать на шее сонную артерию.]:
– Тэкс-тэкс-тэ-экс... Пока... не нащупывается... Тэкс-тэкс-тэ-э-экс-с... Похоже, поганенький случай. Ай-яй-я-я-яй... И пульс нулевой, и в коридоре люстра в пол варварски воткнута... [обращаясь к Бастилии.]: – И как же вас, с вашего позволения, не жена этого гражданина, звать-величать?
А н н а [робко, вынырнув из оцепенения.]:
– Бастильей яе, ёксель-моксель, кличуть.
Б е л ь м о н д о н [игриво, задумчиво почесывая затылок.]:
– Любопы-ытненько. Французские корни?
А н н а:
– А почем мине знать(?), каки-и у няе и откудова ко-орни. Мож, ёксель-моксель, и оттудова – из Хвранции – вьютса.
Б а с т и л и я [игриво позыркивая на Бельмондона.]:
– А вы и по-францу-у(!)зски соображаете?
Б е л ь м о н д о н [пафосно, приосанившись и наложив ладонь на плечо Володи (под копировку памятника Минину и Пожарскому).]:
– Не то слово: не только соображаю, но и даже вполне сносно шпарю... Мой папан-то служил секретным сапожником при нашем посольстве в Париже. Та-а(!)м, прямо в мастерской, я был и рожден, и зачат... Пардон, вначале – зачат, после чего и… – рожден… нелегальной гардеробщицей центра-а(!)льного бункера французской резидентуры Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооруженных Сил Советского Союза… А нарекли меня в честь великого французского актера… Бельмондоном…
Многое я впитал из той импортной культуры... Кстати, до се-ей поры без ума от шампа-а-а(!)нских вин под болотную лягушатинку... Рекомендую. [эйфорически-напевно, умильно закатив глазки под бровки.]: -- Па-а(!!)льчики обсосе-ете-обли-ижите!
Б а с т и л и я [кокетливо, с придыханием и стрельбой глазками, воспользовавшись паузой в стенаниях Зои Зиновьевны по поводу никудышного состояния Вовы.]:
– Бесподо-о(!!)бная пикантность, офиги-и(!)тельнейшая романти-и-и(!)чность.
Б е л ь м о н д о н [Бастилии, погасив свой пафос.]:
– Телефончик не дадите(?), Басти-илия э-э-э...
Б а с т и л и я [обрадованно, подсказывающе.]:
– Захаровна! Захаровны мы... все... – трое сестер и брат... Нет, брат как обычно – Захарович... А мы-ы-ы – все как одна – Захаровны! Тютелька в тютельку! [засуетившись в поисках письменных принадлежностей.]: – Сейчас-сейчас я вам изображу свой телефончик! Аннушка, чем и на чём тут у вас можно написа-ать?!
А н н а [вскипев, Бельмондону.]:
– Ты-ы-ы(!!!), Айболи-и(!!)т, холера те в поджелудочну! Ты дава-а-а(!!)й, жабоед пядальный(!), – лячи-и-и(!!!), ёксель-моксель, а не шуры-муры тута с энтой жабою пядальною устраивай!.. [на сих словах лицо опешившей Бастилии куксится в обиженное.]
Б е л ь м о н д о н [Анне.]:
– Пардон, мадам... [Бастилии.]: – Да не пишите вы мне свой мобильный номер.
Б а с т и л и я [восторженно, стремительнейше воспряв из обиженности.]:
– Так запомните?!
Б е л ь м о н д о н [обводя ищущим взглядом присутствующих.]:
– Да мне вовсе без надобности ваша цифирь. Всего-то-навсего хотел одолжи-и(!)ть любой телефон на один крохотный звоночек. Рация сдохла, мой смартфон разрядился, Гаврила – [кивает на санитара.]: – растяпа – свою мобилу вместо пачки из-под курева в мусоропровод с шестнадцатого этажа выбросил. И искать-то – подумали – бестолку. С тако-о(!!!)й высоти-и(!!)щи в свободном падении по вертикальной трубе-е!.. Без шансов... Хорошо хоть, аппаратик так себе – дешевка... Одолжите кто-нибудь телефончик – диспетчеру отзвониться.
[Бастилия, понурив голову, отрешенно опускается на аннушкин табурет. Анна протягивает Бельмондону свой телефон.]
А н н а:
– Дяржи-и(!), Пилюлькин.
Б е л ь м о н д о н [принимая аппарат,с эстетическим любопытством смотрит на вонзенную в столешницу гирю.]:
– Заба-а(!)вненький натюрмортик. Заказывали… иль сами сотворили?
А н н а [грустно, по вертикали переводя понурый взор от стола к полке и обратно.]:
– Сами... сотво-рили... Я сделала... Хотела, ёксель-моксель, гирьку на полочку запялить, а она возьми да й сорвись...
Б е л ь м о н д о н [сурово.]:
– Гра-аждане-е! Покинем-ка дружнехонько помещеньице! Чего столпились?! Не в библиотеке же. [командно Гавриле.]: – Чего стоишь словно истукан?! Завязывай сопли жевать – очищай помещение!
[Анна с Бастилией бредут к выходу. И тут в кадр наконец-то попадает спина последней, украшенная зоновской татуировкой. Гаврила, выступив вперед и развернувшись лицом к выходу, берет носилки поперек груди, дабы бульдозерить собравшихся. Но, узрев тату на практически обнаженной спине, пораженно охает и замирает непоколебимым изваянием. Массовка выходит в коридор. Бельмондон, обойдя Гаврилу, плотно прикрывает дверь. Возвращаясь на исходную позицию, вперивает изумленный взор в лицо окаменевшего санитара.]
Б е л ь м о н д о н [Гавриле, обеспокоенно.]:
– Ты чего?.. Поясницу пересекло?..
Г а в р и л а [по-детски ошарашенно.]:
– Кар-ти-инка-а! Охрене-е(!)ть. Точь в точь как у моего папашки-рецидивиста! Только кумполами побогаче. От эт-т да-а-а!.. Неужто зону топтала?.. У них же за каждую ходку новый кумпол пририсовывается. А у нее и-и-их-х!.. Рецидиви-и-истка-а!..
[дверь слегка со скрипом приоткрывается, и в образовавшийся проем чуть выше ручки просовывается голова возбужденной Бастилии.]
Б а с т и л и я [сварливо тараторя.]:
– И никакая я не рецидивистка! И нисколько я не отбывала! Наоборот: охраняла их – рецидивисток! А татушку мне еще в молодости по ходу семидневного запоя… на каникулах после зимней сессии в машиностроительном техникуме собутыльницы из училища искусств в общаге… по глупости забацали! И никакая я не...
Б е л ь м о н д о н [Бастилии, укоряюще, нахмурив брови и гневно притопнув ногой.]:
– Мадам, да будет вам ведомо: совсем не по-французски через замочные скважины да дверные зазоры подслушивать! Изво-о(!)льте убрать свою головенку, а то Гаврила... Гаври-и-ила-а!!
Г а в р и л а [резко очнувшись от оцепенения и резво развернувшись к
