мяу-ревом перепрыгивает на шапочную полку одежной вешалки...
Финал сценки (непременно под траурную музыку)... Распростертый напольно на животе Володя. В кадре крупно его полубессознательно-идиотски выраженное лицо с закаченными (желательно под косоглазие) очами. Рядышком осьминогоподобно раскинувшая уши вовина солдатская шапка с кокардой, пришпиленная к полу вертикально воткнувшимся в макушку зонтикоподобным светильником, лампочки коего мистически-сумбурно пульсируют накалом на аудиофоне бессистемного треска электродуги...
Хлопки лопающихся лампочек с рассыпным фейерверком крупных искр и... кромешная темнота.]
С Ц Е Н А С Е Д Ь М А Я (кухонная):
[Кухонька интерьерно не ахти каковская: ни единства стиля, ни новизны мебелировки – пестрота обшарпанная, но непременно с дверью!.. Повсеместно горы немытой посуды, на вершине переполненного мусорного ведра с распахнутой крышкой легкоузнаваемая миниатюрная телевизионная антенна (словно кто-то там – внутри – проживает и смотрит телевизор).
В так называемом «красном углу» стол, из коего на две трети ручкой вверх выступает проломившая столешницу свежеприобретенная гиря-четырехпудовка. Над столом по центру (ближе к потолку) широченная полка (середина пуста, а по краям матрешка, свинья-копилка, бюст Ленина, фарфоровая Венера Милосская...). Над холодильником в широченном роскошном багете репродукция «Черного квадрата» Малевича.
Как и прежде, облаченный в зимне-сельское Володя на табурете у стены, прислоненный к ней в бессознательном состоянии: полусползший с расшеперенными ногами, обвисшие плетьми руки, поникшая с упором подбородка в грудь голова. Анна, как и прежде, одетая в пижаму, в ужасе с «охами», «ахами» и подвываниями несуразно суетится перед супругом...]
А н н а [наконец-то с грехом пополам обретя дар речи, нервозно всхлипывая и с обеих рук интенсивно хлеща муженька по щекам, с придыханием на пределе эмоций.]:
– Во-ова-а-а(!!), холера тя бей!.. Оч-чни-и-ись, пожа-а-алуйста-а!.. Йя-я-я ж твою сме-ертушку, ёксель-моксель, ня пяреживу-у-у(!!) – ня вы-ы-ынесу-у-у! Я ж от тебя-я-та ни разо-очка нале-ево ня ха-аживала-а-а! Все напра-аво да напра-аво, да впере-ед, да вза-ад, да впере-ед, да вза-ад.., да впере-ед, да вза-а-а-а-а-а-ад! А нале-ево-та даж нога-а ня ступа-а-ала-а!..
Б а с т и л и я [облаченная в монашенское одеяние, негодующе, взволнованно притопывая, от двери.]:
– Аню-ю-юта-а!! Стоя-я-ять!!! Что-о(?!!) стрясло-ось, несносная! На тебе ж, мать твою за поясницу, отсутствие лица! Ты-ы(!) ж... с ума-а-а(!!) соскакиваешь!
[Слева-справа и чуть сзади от Бастилии появляются Ваня и Петя. Ваня, застыв в оцепенении, испуганно взирает на родителей. Петя ж, ковыряя пальцем в ноздре, демонстративно любуется верхом спины Бастилии (монастырской многокупольной тату-наколкой, коя для зрителя до поры, до времени пока еще за завесой тайны).].
А н н а [в крайнем недоумении, опустив руки.]:
– Ты чё(?!), Захаровна. Сызнова, ёксель-моксель, нафталину обнюхалася?! Ня вишь чё ль(?!), подыха-а-аить ить на-амертво-о-о(!!!) ко-онь пяда-альны-ый!
Б а с т и л и я [передразнивая, с укором.]:
– «Подыха-аить»... Кака-а(!)я вульга-арщина. Да при ваших, голубушка, верхних конечностях впору в забойном цехе быков оглоушивать, а не благоверного реанимировать. А ну прекратить его головенку калечить!! В случае летального исхода, бо-оже упаси-и(!!), ни один ведь адвокат выводы судмедэксперта не оспорит!.. С чего все началось-то?
А н н а [скуля.]:
– Да-а-а... грохнулса, ёксель-моксель, башко-ою о-об пол в корь-ри-до-о-оре-е с разбе-егу-у!.. [спохватывается]: – О-ой!!! Я ж скору-та ня вызвала!
[Анна, глубоко запустив руку в пижамный карман и тщетно пошарив, наконец вынимает мобильный телефон.
Тем временем взволнованная Бастилия, сделав шаг-другой к сближению с бесчувственным Володей, озабоченно вглядывается главным образом в его поникшую голову.
Ваня и Петя, не отставая от Бастилии, смотрят: первый сквозь очечки тупо на отца; второй, посасывая накануне орудовавший в носу палец, не отрывает завороженного взора от украшенной тату-наколкой спины, коя пока категорично вне кадра.
Ваня, бросив взгляд на брата, с негодованием шлепает его по тылу ладони: мол, не соси палец. Тот безропотно повинуется.]
Б а с т и л и я [сокрушенно-пытливо, фоново и в паузах аннушкиных телефонных переговоров, приподнимая безжизненную володину голову; деловито открывая его рот, закаченные под лоб глаза и пристально всматриваясь в них, в ноздри и уши.]:
– Так-так-та-а-ак... Глазенки-то нехоро-о-ошие... Подозри-ительные... У-ушки ледяны-ые... Носик сухо-ой и горя-ячий... Словно у макаровского Трезора, земля ему пухом... У того тоже перед кончиной ушки были холодными, а носик – горячим... Если б наоборот, тогда бы с шансами. А так... Дрянь дело... Похоже на собачий грипп...
А н н а [на гневном крике в мобильник, мечась с ним по кухне, выбегая в коридор и возвращаясь.]:
... – Как-как твоя, холера те в дышло, фамилья?!
... – Донор-ветер?!! Слушай меня, Донор с ветром! Ня в пряму кишку, ёксель-моксель, слушай, а в ухо! И соображай ня трябухою, а умственно-отстало! В ухо – гаварю – слушай меня, жаребец пядальный, а ня в яё – в пряму! Ежели мой Вова без вашей сы-корой помош-щи, ёксель-моксель, окочуритса, я тя собственнаручна чарез сты-раше-е-енные(!!!) пы-ытки с му-уками окочурю!..
... – Чево-о?!..
... – Да ня с му-ухами(!) пытки, а с му-уками!!..
... – Чево-чево?!..
... – Наш адрес?!.. А зачем он те?!..
... – Ах да-а-а!.. Да поня-я(!)ла-поня-я-я(!!)ла, ёксель-моксель, што для проезду скорой! Чай, ня дура!.. [тормознув ходьбу и обращаясь к Бастилии]: – Захаровна, а каковский наш адрес-с-та?!
Б а с т и л и я [напевает, задумчиво осматривая Вову.]: – Наш а-адрес – не до-ом и не у-улица, наш а-адрес – Сове-етский Сою-юз...
А н н а [раздраженно махнув рукой на соседку.]: – Совсемушки, ёксель-моксель, ополоумела со свово нафталину. Нюхат и нюхат, нюхат да нюхат кобыла пядальная. Будта моль, ёксель-моксель... Тэк-тэк... И каковский жа наш а-адрес?.. [обрадованно в телефон]: – О!!! Слушай в ухо, Ветер! Тупик конюха(!), ёксель-моксель... Дом за номером тридцать три! Три и три!..
... – Чево-о?!..
... – Слышимость худая?! Да как жа она,ёксель-моксель, могёт быть худой(?!), ежель я ору громчее бешеной дикобразины!.. Слушай в ухо! Тупик ко-о-онюха-а!!!.. Поня-ял?!..
... – Молодца-а! Дом за номером три-три!..
... – Чево-о-о?!..
... – Тады слушай по буквам!.. Тэ, рэ, и! Твою-ю(!)... ро-ожу(!)... исцара-апаю! Два раза-а «твою рожу исцарапаю»!!.. Три и три!
... – Чево-о-о?!..
... – От бестолочь! Да не собираюсь я тя, ёксель-моксель, царапать!.. Слышь, отда-а-ай телефо-о-он друго-о-ому!!!..
... – Эт кто?!.. Друго-ой?!..
... – Слава господу, здрасьте(!!), ёксель-моксель! У тя ка-ак, холеру те в пупок, со слу-ухо-ом(?!!) – спрашиваю!..
... – А с соображеньем?!..
... – Ну й ла-адненько! Слушай, другой, внимательна!.. Вовка мой, ёксель-моксель, за кошку запнулса и башкою об пол хрястнулса! Тяперича совсемушки неважный!..
Б а с т и л и я [развернувшись к Анне телесным фасадом и просительно манипулируя пальцами ладони.]:
– Голубушка, подайте телефончик.
А н н а [сникнув словно под гипнозом, протягивая просимое и тут же обессиленно опускаясь на табурет.]:
– Бяри. Чё, жалко разве? Тока… оддать… потом… ня забудь…
[Ваня пресекающе шлепает Петю по кулачку, указательный палец коего ковыряет в ноздре. Младшой, бросив на братца повинный взор, прекращает манипуляцию.]
Б а с т и л и я [в телефон, аристократично.]:
– Уважаемый, с вами на связи Басти-илия Заха-аровна(!!) – старша-ая блочная экс-контролерша следственного изолятора номер тринадцать «Мертвецкая тишина»! В прекрасной памяти и здравом уме официально заявляю, что необходима экстренная медицинская помощь! Травма тупой головы... Пардон, тупая травма головы... Потерпевший – Владимир Саломаслов – знаменитый киссбоксер по кличке Вакуум! Диктую адрес: тупик имени гениального генетика и микробиолога конюха Гаврилова, дом за номером тридцать три, третий подъезд, девятый этаж, квартира с дверью, обитой бамбуковой тканью в крупную клетку. Вместо квартирного номера распятый Чебурашка... Как поняли?!..
... – Повторите полученную информацию!..
... – Прекрасно! Ждем. [кокетливо.]: – Целу-ую в ло-обик(!), эскулапчик...
... – Болва-ан! Не в лобо-ок, а в ло-обик!.. Сейча-а(!)с я у каждого встречного-поперечного (пусть даже и в переносном смысле) буду как последняя мочалка что ни попадя лобызать! Быдло!.. [отключив мобильную связь, ворчливо.]: – Себя в свой лобок нацеловывай, если дотянешься, извращенец.
[Возмущенная Бастилия передает телефон поникшей Анне. Ваня шлепает Петеньку по кулачку, указательный палец коего наполовину во рту хозяина. Петя пугается, вынимает пальчик и переводит вновь наливающийся интересом взгляд на бастильевскую татуированную спину, коя еще ни разочка не мелькнула в кадре.]
А н н а [удрученно сидя на табурете, расшеперив ноги и свесив руки с телефоном в ладонях меж бедер, горемычно раскачиваясь и с животным ужасом взирая на супруга.]:
– Ё-ё-ё(!!!)ксель-мо-оксель(!), чё-ё-ё ж топерича бу-уде-ет?!!
З о я З и н о в ь е в н а [жизнерадостно, мимобегом заглянув на кухню с пассатижами в руке.]:
– Тусуетесь?!.. Тусуйтесь-тусуйтесь(!), но потише б, а то Газопровод Ядрендулович задремал. Он там кемарит, а у вас тут словно на войне: пыль до потолка и громыхалово...
Вовка-то тоже дремлет?.. Пущай поспит. Ему полезно. У него ж сегодня бой.
Это... Я чего хотела-то? Проволочку мне надо железненькую. Струнка-то на балалайке лопнула, а заменить нечем. Нету проволочки-то?
А н н а [сокрушенно, не отрывая прострационного взгляда от бессознательного супруга.]:
– Ко-ончилися все-е про-оволочки. И жисть, ёксель-моксель.., коту пад хвост.
З о я З и н о в ь е в н а [ободряюще, убегая.]:
– Да не кручи-инься(!), Аннушка. Сто-оит ли из-за мелочей убиваться? Да отыщу я эту проволочку. Как говорил великий Ленин, кто ищет, тот всегда найдет...
П е т е н ь к а [ковыряя пальчиком в носу и не отрывая вдохновенного взгляда от бастильевой спины,ворчливо дополняет монолог прабабушки Зои Зиновьевны.]:
– ... на свою подхвостку плиключений.
[Ванечка сердито шлепает по кулачку братца, и тот обиженно вынимает пальчик из ноздри. Тут же задумчиво подносит его ко рту, но, спохватившись, отдергивает.]
Б а с т и л и я [крайне взволнованно, подбоченясь и вперив озабоченный взор в Володю.]:
– Надо что-то делать(!), на-адо сро-о(!)чно что-о-то де-елать. Надеяться только на скорую крайне опрометчиво... [насыпав на свободный табурет из вынутой из-за пазухи баночки дорожку бледно-серого порошка, становится на колени и внюхивает его через цветасто-полосатую трубочку.]
А н н а [устало, приподняв скорбного выражения лицо и с брезгливостью глядя на процедуру.]:
– Скажи мине, Бастилья, по-соседцки: и на кой ляд ты, ёксель-моксель, нюхашь нафталин? У тя чё, клопы-ы в носу развелися, али мож друга-а кака паразитария поселилася?.. Вовка говарит, што ты сахарну пудру для пользы мозгов внюхивашь. А я, ёксель-моксель, не верю.
Б а с т и л и я [протягивая Анне баночку без попадания в кадр своей обнаженной спины.]:
– И не то, и не другое. Нюхни.
А н н а [понюхав, ошарашенно.]:
– Хи-и-и!.. А-ап.., – [Бастилия резво отдергивает из зоны чихания баночку.] – Чхи-и-и-и-и!
Б а с т и л и я [интригански глядя на Анну.]:
– И как?
А н н а [со слезами на глазах.]:
– Иль лимоново, иль апельсиново... Чё-то, ёксель-моксель, цитрусово.
Б а с т и л и я [пафосно,
