ужасно хочется. Помню, когда мы промышляли пристипому на Гавайях, там тоже часто появлялись стаи дельфинов и разгоняли акул. И мне стоило большого усилия сдержаться, чтобы не прыгнуть за борт, и оказаться в самой гуще стаи. Но купаться строго запрещали, а ночью, когда я втихомолку все же купался, когда судно лежало в дрейфе, никогда не было дельфинов.
На других крупных морских животных или рыб мне тоже интересно смотреть, ведь нам часто встречаются нерпы, котики, сивучи (морские львы), иногда касатки и киты, но дельфины все же занимают особое место, и я в глубине души уверен, что они разумные существа. Большое впечатление произвел на меня фильм «День дельфина»
В прошлом году в газете была заметка: возле Японии много дельфинов. Они питаются рыбой, и японские рыбаки решили избавиться от «конкурентов». Они устроили колоссальную облаву на них, и загнали много дельфинов в одну бухту, и там их уничтожили. Через некоторое время возле этого побережья собрались десятки тысяч дельфинов, и угнали в океан всю рыбу от побережья. Разве это не доказывает, что дельфины способны на организованные разумные действия?
Мы направляемся в Иокогаму. Сегодня весь день шли вдоль побережья острова Хоккайдо. А сейчас весь горизонт усеян огнями. Это японские рыбаки ловят рыбу на свет. Здесь тысячи рыболовных судов, в основном маленькие «кавасаки» и джонки. Наши штурмана выматываются, потому что они снуют во всех направлениях, нисколько не заботясь о соблюдении правил морского судоходства.
Погода прекрасная, и работать мне абсолютно не хочется. Срочных работ нет, с утра я все проверил, и весь день с деловым видом слонялся по палубе, а потом пошел загорать. Вода за бортом 15 градусов. Я бы не прочь искупаться. Как жаль, Катенька, что тебя здесь нет. Это море было бы прекрасным фоном, достойным твоей красоты. Там у нас море свинцовое зимой, или когда пасмурно, а здесь оно голубое, как твои глаза.
Сегодня мы с большим трудом зашли в бухту, и встали на якорь на рейде. Слишком гладко проходил рейс, и вот неприятность. Говорят, жизнь полосата, как тельняшка, всегда нужно ждать от Фортуны какой-нибудь каверзы. В румпельной, где находится рулевая машина, лопнула труба от пожарной магистрали, и забортная вода хлынула на щит управления, и другие устройства. У нас есть в запасе все необходимое, но и это хранилось в румпельной, и залито водой. Теперь нужно все это промывать, пропаривать, сушить. Сегодня весь день мы копались в румпельной, и я стал черный, как сапог от копоти, которой покрыт весь угол (шпация), где стоят устройства. Тут множество проводов, маркировка которых тоже уничтожена, и теперь нужно восстанавливать все по схемам. Стармех дал в помощь двух человек, но они мало чем могут помочь. Так что стоянка в порту сулит мне мало радостей. Рядом с нами стоит большое судно из Сан-Франциско. Там полно негров. Машут нам и что-то лопочут, но далеко, не слышно. Я бегал на мостик, смотрел в бинокль на бухту и порт. Здесь множество судов со всех стран мира, но ни одного нашего. Может кто-нибудь придет, пока мы будем стоять. Стоянка будет двое суток. Утром идем на швартовку. Управлять с мостика невозможно, перешли на местное управление, и лоцман, маленький желтый японец, был очень недоволен. Он говорит по-русски с чудовищным акцентом, но прекрасно говорит по-английски. А нашим штурманам все равно, что по-японски, что по-китайски, что по-английски, все равно не понимают. Капитан и русский хорошо не знает, ругается, правда, хорошо. Был у нас старпом, английский знал отлично, а этот еврей только на пакости способен. Ну ладно, нужно чуточку поспать. Пожелай мне удачи, милая.
Сегодня команда ходила в город, а я распутывал нервы теплохода. Парни поят нас кофе, чтобы хорошо соображали. И виски предлагали, но пить спиртное еще рано. Когда закончим, обязательно отметим это событие. Злой хожу, нужна разрядка.
Мы рассчитываем закончить завтра к обеду. В основном все сделано. А поспать все же надо, часа через три и ты ляжешь спать. Не знаю, удастся ли уснуть, много кофе выпил, оно на меня здорово действует. Если не усну, то помечтаю о тебе. Поцелуй меня, когда я лягу, ладно?
Рулевую закончили, все в порядке, матросы закрасили переборки, и в румпельной стало чисто, как будто ничего не случилось.
В город ходил в четыре часа. Ходили втроем до восьми. Я постарался истратить свои иены, которых, в общем, было немного. Разве можно за четыре часа осмотреть такой большой город, который мы к тому же совершенно не знаем. Посетили все магазины, которые попадались нам по пути. У нас нет ни одного города, который бы хоть немного напоминал Иокогаму. Сознание того, насколько мы отстали во всем, подавляет. Просто не укладывается в голове, что в таком городе, в такой стране возможна нищета. И во всем чувствуется забота о людях. Вот, например такая мелочь, как ступени на виадуках, которых здесь полно, каждая ступенька обклеена резиной, к которой нога буквально приклеивается, так что упасть практически невозможно, а если и упадешь, то не ушибешься, потому что края закруглены и мягкие. Просто поражает, как продумана каждая мелочь, чтобы было удобно, приятно, красиво. Крытые тротуары, маленькие скверики, где можно отдохнуть, уж не говоря о безупречных дорогах. Ты еще только приблизился к краю тротуара, как автомобили останавливаются, чтобы ты мог перейти дорогу. Мы заходили в цветочный магазин, где любовались великолепными букетами. У них они называются икебана. Сейчас возле твоей фотографии красуется веточка японской вишни – сакуры. Она цветет нежно-розовым цветом. В Японии веточка сакуры – символ любви. Я дарю ее тебе заочно.
Японцы симпатизируют русским. Не знаю, чем мы заслужили такую честь. Они вообще чрезвычайно вежливы. Но вежливость, это одно, а симпатия откуда взялась, непонятно. Может быть, они чувствуют к нам то же самое, что я чувствую к дельфинам?
За эти дни нас посетили человек тридцать японцев, и некоторые приходят целыми семьями. Все они в некоторой степени владеют русским, а некоторые говорят совсем неплохо. Японские девушки нежно улыбались нашим парням, а те млели от удовольствия. Красивых японок мало, они просто симпатичные. Некоторые носят кимоно. Мне нравится, хотел бы тебя увидеть в таком наряде.
Через два часа мы уходим. Рейс будет короче, чем предполагалось раньше. В Корею мы не пойдем, для нас нет груза. Значит, и в Находку заходить не будем.
Пароходство изредка посылает судно за границу, чтобы люди помнили, что у них есть виза, и ее нужно беречь. За нарушение могут лишить визы, но если суда не ходят за границу, то и беречь ее нет смысла.
За несколько минут до отхода произошло забавное происшествие. Я проверил свои карманы, и обнаружил немного японских монет. На причале в тридцати метрах от судна стоял автомат для продажи соков, я побежал к нему, чтобы истратить эти последние деньги. Бросил в щель несколько монет, автомат заурчал, выдал пакетик сока, и сдачу. Но сдача получилась в пять раз больше, чем я бросил. Я стал бросать монеты, которые от него получил, он послушно выдавал пакеты сока, и снова сыпал монеты. Наш вахтенный штурман с крыла мостика стал звать меня на судно, потому что матросы уже отдавали швартовые. А мы так здорово сотрудничали с автоматом, что не хотелось прерывать общение ни мне, ни ему. А штурман уже начал злиться. Пришлось мне душевно попрощаться с общительным автоматом, и бежать на судно с полным пластиковым пакетом сока, и полным карманом монет. В отместку я потом поднялся в рулевую рубку, и рассказал этому штурману, почему я так долго общался с дружелюбным автоматом. Его досаде не было предела.
Катенька, я сейчас прочитал написанное, и вижу, что слишком мало написал о нашем рейсе, но я и видел очень мало. Много ли видели американцы, когда были на Луне? Думаю, что нет, но они все же ходили по ней.
Родная моя Катюша, здравствуй еще раз. Я бы пожертвовал всеми своими загранрейсами, прошлыми и будущими, ради одного такого письма. Для меня оно дороже тысячи романов о любви, и во столько же раз оно лучше любого из них. Мне не хотелось бы повторяться в своих письмах, но как этого избежать, когда мой лексикон так ограничен? Но разве язык влюбленных, это слова? Один взгляд, одна улыбка скажут больше, чем тысячи красивых фраз. Мысль, конечно, не новая, но впервые она пришла в голову влюбленному человеку, как с ней не согласиться? Но улыбка, взгляд, прикосновение, возможны только в будущем, а пока нам остается довольствоваться словами, а их явно не хватает.
Катенька, как приятно мне было узнать, что мы с тобой и думаем в унисон. Скажу тебе по секрету, что я верю в телепатию, особенно между близкими людьми, вопреки утверждениям современных ученых.
А вот то, что прогулка в Дубовой роще тебе понравилась, для меня приятное открытие. Я думал, что хорошо было только мне одному. Ведь я прекрасно помню, каким я был неловким, и болтал всякий вздор, потому что мне было не до фраз, ведь ты была так красива…
Знаешь, у меня есть своеобразный индикатор, который отзывается только на что-то величественное, гениально прекрасное. Только ты, пожалуйста, не смейся. Вот, например, звучит песня «Священная война». У меня по спине начинают мурашки бегать. Что музыка, что слова, гениальные. Такую песню мог написать только гений в минуту озарения. Или вот сильный шторм в океане – огромные волны, рев ветра, стихия, мощь, и опять у меня мороз по коже от восхищения этой грозной красотой.
Иногда то же самое чувствую, когда вижу хорошую игру актера. И не обстановка так действует, даже не пьеса, а сама игра. Вот недавно выступала Татьяна Доронина с обыкновенной речью к молодежи, но такая это была речь, так она была произнесена, что опять мороз по коже. В Эрмитаже некоторые полотна и древнегреческие скульптуры вызывали у меня такое же ощущение. Так что своей спине я верю больше, чем своим ушам или глазам. Так вот, когда мы с тобой были в Дубовой роще, моей спине впору было покрыться инеем, вот как ты была красива. Впервые внешность живого человека так взвинтила все мои нервные узлы, что пошел мороз по коже.
Я не помню, что я тебе написал про тот инцидент, а произошло вот что. Когда мы стояли в Усть-Камчатске, остановился гирокомпас. Вахтенный штурман меня поднял, (это было в три часа ночи), и сообщил об этом. Кто-то наверно случайно выключил пакетный выключатель. Все штурмана обязаны знать, как включаются навигационные приборы, но этот штурман у нас недавно, и не знал. Я включил, и снова лег спать. А старпом шарахался по пароходу не совсем трезвый, узнал об этом, и пришел выяснять, что да почему, в довольно резком тоне. Мне это не понравилось, и я указал ему на дверь. Он стал возмущаться, тогда я его вышвырнул. Наутро он вежливо поздоровался, я думал, инцидент исчерпан, даже хотел извиниться при случае. А когда пришли в Петропавловск, мне сказали, что он написал на меня рапорт в пароходство. Но ему сказали, что если он отнесет рапорт, то и на него будет рапорт, что он был пьяный в ту ночь. Тем дело и кончилось, теперь я его презираю, и не только за это.
Катенька, я не читал книгу, о которой ты пишешь, но уверен, что никакой литературный герой не сравнится с тобой в душевной чистоте, доброте, благородстве. А любовь придет сама, ведь
