вскинулся Видукинд. – Есть только Агасфер. Они – бродяги и гадатели, а он – их хозяин, Скиталец и Прорицатель.
– Meinen Herren, господа мои, – подоспел, еле отдышавшись, брат ломбардец. – Так это самого Агасфера видел комит Евтихий той ночью у пастуха и… и отпустил его?
Герцог Видукинд медленно выдохнул, опуская руку на пояс с мечом. Вокруг них по поляне кружили его загонщики, а доезжачие подзывали собак.
– Scheiße, инородец, недочеловек, – Видукинд на полвершка вытащил меч из ножен. – Ты вечно, что ли, будешь отпускать тех, кого я ловлю!
– А ты не потому ли скачешь на чёрном коне, – не отступил Евтихий, – что тебя самого должны принимать за Лесного царя?
Герцог выхватил меч полностью. Евтихий не сдвинулся с места:
– Посмей же, напади на королевского посланца в присутствии монахов-свидетелей. Тебе придётся убить их обоих. А как карает саксов Падернборнский капитулярий за убийство священников? Знаешь ли, что будет с тобой, вчерашним бунтовщиком и язычником?
Видукинд, бранясь по-саксонски, отступил и спрятал меч в ножны.
Что ж… Эта ссора даёт Евтихию возможность отстать от королевской миссии и съездить туда, куда он считает необходимым.
Из леса вернулся загонщик и что-то мрачно доложил герцогу на языке саксов. Евтихий разобрал только имена Tanheiser и Taliesin.
Видукинд хмуро обернулся и бросил Евтихию:
– Мы его упустили. Он скрылся. Миланец, ты этому рад?
11.
«По свидетельству Марнера, миннезингера XIII столетия, хитрые карлики Lurli стерегли под этой скалой проклятые сокровища. А в сумерки и при лунном свете являлась на скале дева и так пела, что пловцы разбивались о скалы и тонули в пучине. Сказывают, у этой девы было каменное сердце… Но это не правда».
(Легенда о Лорелее. Из путевой книги «Летучего»).
Он оставил окрестности Эресбурга и, не теряя ни часа, бросился в края, где в Рейн вливаются воды Майна. Близ городка Бахарах, там, где поднимается над Рейном утёс, на самой вершине, живёт… хозяйка той реки и горы. Ему необходимо расспросить её.
Утёс Lureln Ley – гора над водой. Этот бродяга Тангейзер и тот странный пастух Рип ван Винкль рассказывали про горы и воды. Один пас коров под горой и был моряком, а другой жил под горой и младенцем его бросали в реку. Евтихий раздумывал… Нет, вряд ли виденные ими воды и горы так важны, однако… однако один из них говорил о богине с золотыми косами!
Рейн огибал утёсы и скалы. С берега давила жара, а от реки поднималась прохлада. В полях раньше срока зацвёл вереск. В рейнской воде кружились прихваченные с берега ветки и оброненные с высоты птичьи перья. Берега утопали в зарослях бересклета. Над кустами проносился ветер, и тогда они шелестели, словно Рейн шептал, но недоговаривал свою тайну.
Вот, это уже не шёпот Рейна – это шелест ручья. Ручей всё ближе, и плеск падающей воды всё отчётливей. В сумерках, в темноте или в призрачном лунном свете, здешние воды – смертельно опасны. Шум водопада не даёт пловцу расслышать, где плещется вода о торчащие со дна камни.
Евтихий привязал коня к стволу разросшейся под утёсом ольхи, взбежал по тропе вверх. Хижина хозяйки утёса стояла как и прежде, никто не посягнул на неё, не разобрал, не разрушил.
Лора сидела на камне спиною к нему и смотрела на реку.
– Так ты есть владычица Рейна? – Евтихий спросил её издали.
Лора отпрянула, отскочила к самому краю утёса и замахнулась на него палкой, как будто собралась ей отбиваться.
– Здравствуй, Лора-на-Горе, Lora-in-Ley, Лорелея! – Евтихий пытался говорить безмятежно.
– Ай, это ты, теперь я узнала, – она неприветливо поджала губы. – Ты тот самый любопытный лодочник. Я-то смела надеяться, что ты забрёл тогда по случайности. Зря надеялась. Случайностей не бывает. Ты и сегодня не на огонёк зашёл?
Всё-таки, её латынь слишком правильна для саксонской селянки…
– Ты и есть та самая Мэб, правильно? – Евтихий подошёл ближе, а Лора насторожилась. – Я знаю одного барда, который знает твои золотые косы.
Волосы у Лоры были чёрные и короткие, но о золотых косах Лорелеи говорили все лодочники.
– А-а, понимаю, – Лора опустила палку. – Это Талиесин. Ты от него? Так бы и сказал в прошлый раз. Или… или ты от него?
Этим тоном все они обозначают Скитальца. Они стараются не называть его по имени. Евтихий посерьёзнел. На лице Лоры отразилось замешательство.
– Лора, я тебе не отвечу, но я задам пару простых вопросов.
– Ну-ка, спроси.
– Сколько тебе лет?
Лора удивлённо приподняла бровь и поудобнее перехватила палку:
– Не так много, чтобы считаться старухой, но достаточно, чтобы не сидеть в девках. Доволен?
– Спрошу иначе: сколько прошедших веков ты видела?
– Что? Ах, вот как… – она мотнула головой, солнце блеснуло на её волосах и на миг сделало их золотыми. – А тебе-то какая разница? – на солнце она прищурилась.
– День за один месяц? – рискнул Евтихий. – Или месяц за один день?
– Э-э, да ты ничего не понял, – вырвалось у Лоры. – Не месяц за один день, а только один день в месяц. День новолуния. Эй? – она вдруг насторожилась и окликнула его с подозрением: – А ты точно ли от него? А он сам хочет ли, чтобы я всё это тебе рассказывала?
Евтихий пожал плечами:
– Ну, он же захотел, чтобы меня увидел тан Гейзер и чтобы я поговорил с ним. Тан Гейзер – это твоя любовь, Лора-Меб?
– При чём здесь тан Гейзер? – она всплеснула руками. – Я не Мэб. Я была не с ним. Понятно тебе?! Не с ним! – она вызывающе бросила это, а потом, вдруг пожалев о своём выкрике, стала теребить кончик шнурка на платье. Но её пальцы замерли, и она с тревогой подняла глаза: – Что-то случилось, да? С ним что-то случилось? Ты же его видел. Я только теперь поняла! Что с ним? Ну, не томи!
Вот сейчас она говорила не о Скитальце, совсем нет. Это другой тон. Евтихий, сжимая губы, соображал, почти что угадывал. О ком она говорит? Оставалось рискнуть ещё раз:
– Ах, Рип из Винкля? – он осторожно сказал, не сводя с неё глаз. – Ну, так он жив и здоров, Лора.
– Так что же тебе тогда надо! – она выкрикнула с неподдельным облегчением.
Евтихий обессилено прислонился к стволу дерева. Как же он ошибался! Он соотнёс Лору с Талиесином в силу близости их возраста. А связать юную Лору с дряхлым пастухом Петером-Рипом не пришло в голову.
– Лора, скажи, у тех, кто живёт с Агасфером-Скитальцем, – он бросил нелепую игру в неназываемые имена, – есть только двенадцать дней в году? Дней новолуний, да?
Лора замотала головой:
– У всех идёт год, – она попыталась объяснить, – а у тех, кто с ним, только двенадцать новолуний. У всех целый век, а с ним… только месяцы… Нет, не месяцы, года три получается, – Лора вконец запуталась.
– Он отпустил Рипа на двадцать лет раньше тебя. Так? Поэтому Рип стар, а ты – нет.
– Нет, не отпустил – это не то слово, – сопротивлялась Лора. – Рип ушёл сам, и дни потекли у него как у всех. А прежде Рип был молод и силён, и я… и я… – Лора замолчала.
– Скитальцу нужны моряки? – быстро спросил Евтихий.
– Ну да, – Лора растерялась.
– Скиталец на днях приходил к Рипу, – сообщил Евтихий, – и снова звал Рипа с собой. Для чего?
– Да-а? Я этого не знала, – она с болью протянула. – Тогда я не пойду, не пойду с ними, – она замотала головой и вдруг выкрикнула со слезами: – Я даже не представляю, как он теперь выглядит! Он же стал старый, понимаешь ты? Рип состарился!
– Это Рип водил корабли в Египет? – перебил Евтихий.
– Нет, не он! – выкрикнула Лора. – Я влюбилась в Рипа как дура, когда встретила его в порту в одно новолуние. Я пошла за ним к Агасферу! А Рип взял у него вольную, простился и вдруг ушёл. Я осталась. Нет, всё не так: это остался Рип, а я для чего-то уплыла в тот проклятый Египет, чтобы Скиталец смог вывезти оттуда этих… своих… А Рип старел год за годом! Какие-то несколько месяцев на кораблях – и двадцать, тридцать, сорок лет на берегу!
Лора кусала губы и горько досадовала на свою откровенность. Евтихий помолчал и, наконец, вздохнул:
– Скажи, зачем Скитальцу те странные египетские люди?
Она растерялась, развела руками и показалась от этого беззащитной и жалкой.
– Он – Скиталец, и они… скитаются. Он – Гадатель, и они… гадают.
– Я это слышал, Лора. Так говорят все. А какова правда?
– Он свободен, и они… свободны. Всё беды из-за свободы! Свобода пьянит. Это был полёт! Какой-то полёт с ним из новолуния в новолуние! Я изменила Рипу… А с ним нельзя было не изменить! – она оправдывалась. – Он сам и есть – свобода! А Рип ушёл… Я предала его? Скажи, я предала? – она выдохнула почти с ужасом.
– Кто были те люди? – Евтихию важно было понять. – Все эти мужчины, женщины, дети, которых он привёз на кораблях. Кто они были?
– А я-то откуда знаю! – провизжала Лора. – Мне-то зачем это знать! Уходи, уходи, уходи отсюда! – она закусила кулаки и со слезами завыла, едва успев от него отвернуться.
Евтихий тяжело вздохнул. Уходя, он сказал:
– Лора, свобода может оказаться злом, если только использовать её неправильно.
– А правду говорят, – окликнула его Лора, – что тан Гейзер счёл свою любовь грехом и исповедался в Риме? Ведь эта золотоволосая Мэб, она сошла на берег раньше Талиесина. Ах, Талиесин, ах, честный Томаш…
Лора, не оборачиваясь, бранила Тангейзера и причитала о нём.
12.
«…Тангейзер страшился, что погубил свою душу с языческой богиней, и потому исповедался самому римскому папе. Но папа с гневом прогнал его: «Скорее зацветёт мой посох, чем ты обретёшь отпущение!» Тангейзер в отчаянии оставил Рим, а день спустя у папы зацвёл посох. Напрасно папские гонцы искали Тангейзера по всему свету… Почти так всё это и было».
«Легенда о Тангейзере. Путевая книга «Летучего»).
Над рекой собирался дождь. С западного берега реки ветер нагнал облака, и небо помрачнело. То тут, то там в Рейн падали первые капли. От этого Рейн сделался хмурым, седым и неприветливым.
– Ты уж меня прости, такого бесчувственного, – говорил Евтихий. – Я скучный человек. Я служу скучным людям – королю и римскому папе, а они непременно хотят знать скучные вещи.
– Спрашивай, – Лора сглотнула комок. – Спрашивай, – она повторила.
Лора ссутулилась и не поднимала головы. А Евтихий бережно держал Лору за плечи.
– Знал бы я, о чём надо спросить, так знал бы и половину ответа. Давай так, – протянул Евтихий. – У Скитальца был корабль, и на корабле он странствовал из новолуния в новолуние. Лет тридцать назад, по здешнему ощущению времени, корабль зашёл в город Рим. Это так?
– Ну, да, почти так. Я жила в Риме, а тот корабль зашёл в Тибр в одно из новолуний. Я встретила Рипа из Винкля, он у Скитальца был капитаном…
– Я понял, понял, – сухо остановил Евтихий. – У вас был всего один корабль, когда из Рима вы отправились в Египет. Это так? Всего один лёгкий и быстроходный корабль.
Лора промолчала, по-видимому, соглашаясь.
– Но обратно Скиталец вёз из Египта уйму народу. На чём?
– Ах, ты об этом? – оживилась Лора. – Пустяки. Это был флот. Военный и, кажется, греческий. Нет, лангобардский. Но воевать на нём собирались греки. Скиталец с ними договорился. Вернее, договорился с их вождём, с каким-то лангобардским принцем. Они перевезли всех, за кого попросил Скиталец. Сущие пустяки! – Лора улыбнулась.
– Да, пустяки, – не сдержался Евтихий. – Это был флот принца Адельхиза. Та авантюра закончилась разгромом греков. Разгромом моего народа, Лора-на-Горе.
– Прости, – легко сказала Лора. – Я думала, что ты
