перечитавшего множество достоверных рассказов о колдовстве и призраках, специальных трактатов, посвящённых этим явлениям, а также менее правдоподобных, но более впечатляющих готических романов, причём свято во всё это верившего, тогда как сам Генрих, не увлекавшийся мистикой, боялся. Он не знал, что и я отчаянно трушу приближавшегося испытания, а потому надеюсь на нечто невероятное, что может нам помешать, например, на чей-нибудь приход сюда или на сон, который сморит кого-то из нас. Но ничего такого не произошло. Вялый, зевающий, но так и не уснувший Генрих в намеченное время встал и первым безропотно направился к двери, уже не предлагая мне одуматься. По-моему, он ещё не пришёл в себя от охватывавшей его дремоты. А вот я был бодр. Наверное, на меня повлияли мои фантазии об ужасах, которые могут нам встретиться. На меня вообще путешествие в чужую страну оказало возбуждающее действие, а сейчас я был особенно взбудоражен.
Мы зажгли фонарь и двинулись в свой опасный путь. Сердце то замирало, то начинало сильно колотиться, хотя ничего не происходило, и я подумал, что воображение гораздо больше воздействует на состояние человека, чем действительность. Я успел придумать множество эпизодов, один ужаснее другого, и они рисовались в уме в виде ярких картин, поэтому я полагаю, что реальный, притом не имеющий дурных наклонностей, призрак показался бы мне спасением от моих вымышленных видений. Но затем, когда под ногами захрустел мусор и пару раз я весьма чувствительно споткнулся об обломки мебели, валяющиеся на полу, моё внимание сосредоточилось не на опасности для моих нервов и рассудка, а на опасности упасть, расшибиться, сломать ногу и стать обузой для хозяев.
- Осторожнее, - предупредил меня Генрих, невольно понижая голос.
Он нёс фонарь, поэтому видел пол, по которому шёл. Жаль, что мы не нашли ещё один фонарь для меня, а потому мне больше приходилось думать о каждом шаге, чем о цели нашей прогулки. Странно, когда мы гуляли здесь днём, ни о какие крупные обломки я не спотыкался.
- Мы выбрали верный путь? – спросил я.
- Попробуй, определи, - неуверенно ответил Генрих. – Этот чёртов фонарь освещает маленький пятачок, а тьма вокруг кажется ещё гуще, чем ей положено быть. Я никогда не бывал здесь ночью… О, дьявол!
Звук удара ноги о какой-то предмет не нуждался в комментариях, но Генрих всё-таки пояснил:
- Я налетел на спинку от кушетки. Дядя распродал почти всю мебель, а то, что осталось, не представляет ценности. Некоторые вещи были ветхими и при перетаскивании на другое место развалились. Раз этой частью замка не пользуются, то всю рухлядь так и оставили здесь.
Теперь я сообразил, что мы идём не по центру зала, а вдоль стены, и сказал об этом.
- Ты прав, - согласился Генрих. – Поэтому здесь так трудно передвигаться. А ты ещё хотел освещать себе путь одинокой свечой. Что бы мы разглядели, если и сейчас идём почти вслепую? Если хочешь, неси фонарь ты, а то из меня получился плохой проводник. Ты справишься с этим лучше.
- Но я не знаю дорогу, - засомневался я.
- Я её тоже не вижу.
- Я не запомнил расположение комнат.
- Сейчас это не важно. Мы не идём в какое-то определённое место, а всего лишь гуляем. Когда нам это надоест, я попытаюсь понять, куда нас занесло и как удобнее оттуда выбраться. Держи.
Я принял из его руки фонарь и пошёл дальше. Генрих, тихо чертыхаясь, брёл за мной. Я не был религиозным фанатиком, но постоянное упоминание чёрта в таком месте и в такое время казалось мне кощунственным и опасным. Если случится нечто такое, ради чего мы сюда пришли, но сейчас мною не желаемое, то едва ли нам можно будет надеяться на защиту Всевышнего, раз мой друг так усердно обращается к Дьяволу и его приспешникам.
- Генрих, прекрати поминать Нечистого, - сказал я. – Ещё накличешь.
Это ему не приходило в голову, и он тихо ойкнул. Человеку вообще присуще произносить слова, не задумываясь над их смыслом.
- Господи, прости меня, грешного, - попытался он исправить положение. – Я не нарочно так говорил, а по глупой привычке. Знаешь, Джон, я только сейчас понимаю, как много пустого и бесполезного болтаю. Надо взять за правило поучение из Евангелия, что не надо произносить много слов, а следует ограничиваться «нет» и «да».
Я усомнился, что мой говорливый друг сможет выполнить такое намерение.
- Тогда не будет беседы, - возразил я. – Пока достаточно воздержаться от сквернословия.
Человеческая мысль – явление, не поддающееся контролю и логике. Не успел я произнести последнее слово, как подумал о том, что сейчас под сквернословием понимается упоминание сил, враждебных нам, а ночью в заброшенном замке лучше было бы не показывать столь ярким определением свою к ним неприязнь. Сознаю, что таким опасением я согрешил против Господа.
- Теперь мой рот будет прочно на замке, - торжественно начал Генрих, - и я… О, ч… Бог мой!
Он не упал, но, чтобы удержать равновесие, ему пришлось схватиться за меня, и я не знаю, каким чудом удержался на ногах сам и не выронил фонарь.
- Давай не будем отвлекаться, а сосредоточимся на том, куда ступаем, - предложил я.
- А осмотр потусторонних достопримечательностей? – запротестовал мой друг. – Зачем же мы сюда пришли?
- Если эти достопримечательности здесь есть, то они сами дадут знать о своём присутствии.
- Пока я пытаюсь нащупать, куда ставить ногу, - возразил Генрих, - любой призрак будет тщетно махать передо мной своей простынёй, я хотел сказать покрывалом, точнее, саваном, а я пройду сквозь него, даже не заметив этого.
По-моему, он уже перестал бояться и настроился на шутливый лад, зато я при упоминании о призраках покрылся холодным потом, потому что впереди мне послышался лёгкий скрип, словно кто-то, притаившийся там, задел ногой за мелкие кусочки извёстки.
- Слышал? – спросил я.
- Что?
- Мне показалось… - Но я уже не был уверен, слышал ли я что-либо или мне, действительно, всего лишь показалось. – Нет, ничего. Это всё воображение. Пойдём дальше?
Как же я хотел, чтобы Генрих предложил повернуть назад!
- Решать тебе, - ответил мой друг, некстати вспомнивший о долге хозяина. – Ты гость, поэтому я сделаю всё, что ты захочешь. Если тебе что-то показалось и ты считаешь это опасным, то мы можем вернуться. Я был бы этому только рад. А если решишь продолжить прогулку, то я тебя, разумеется, одного не оставлю.
Как после таких слов можно отступить? Это было бы признанием в трусости, тем более что Генрих ничего не слышал. Мне пришлось унять дрожь в ногах и пойти дальше. Но теперь я поднял фонарь повыше, чтобы видеть хоть часть пространства перед собой, а не только усеянный мусором пол. Когда я заставил себя дойти приблизительно до того места, где мне почудился звук, там, как и следовало ожидать, никого не оказалось, потому что призраку скрипеть извёсткой, вроде бы, не положено, а живому человеку здесь делать нечего. Однако, как это часто бывает, вместо облегчения я почувствовал ещё больший страх. Его надо заглушать сразу, едва он возникает, а если упустишь момент, то он прочно возьмёт над тобой верх и будет всё возрастать. Я уже не знал, чего боюсь, бестелесных или телесных созданий, и продвигался вперёд с ощущением, что кто-то за мной следит, кто-то недобрый и коварный.
Мы уже сделали несколько шагов по следующему залу, когда случилось неожиданное: где-то позади недовольно мяукнула кошка. Казалось бы, что может быть безобиднее? Однако Генрих вскрикнул от испуга, и из-за этого мой страх удесятерился.
- Это всего лишь кошка, - попробовал я успокоить его и себя.
- Откуда здесь кошка? В замке нет и никогда не было кошек. Дядя так дрожит над своими коллекциями, что не потерпит ни единого животного крупнее канарейки, надёжно запертой в клетку. Но здесь и птичек нет. Откуда же взялась кошка? Да и кошка ли это?
Я попытался вспомнить заклинание, отгоняющее злых духов, но от ужаса у меня ничего не получалось.
- А может, правда, кошка? – дрожащим голосом предположил Генрих. – Замок почти весь заброшен. Мало ли кто может сюда забраться. А кошка способна пролезть везде. Наверное, она давно здесь живёт, только не показывается людям на глаза. А вдруг этих кошек здесь несколько? Они умеют тщательно прятаться.
Его рассуждения были полны здравого смысла, но почему-то меня они не успокоили. Я вспомнил столько прочитанных страшных историй, связанных с кошками, собаками и прочей живностью, что в безвредности этой мяукнувшей твари меня бы убедило только её появление при дневном свете.
- Пойдём дальше, - предложил Генрих. – Мне не хочется торчать здесь. Пусть это будет самая ласковая кошка на свете, но раз она не должна тут находиться, то… - Он запнулся, пытаясь деликатнее выразить своё беспокойство. – То и нам здесь не место. Можно придти сюда днём и тогда спокойно разглядеть, кто это мяукает. Думаю, что, если оставить для неё вкусное угощение и спрятаться, она не устоит перед искушением и покажется.
- Обязательно придём, - согласился я и пошёл дальше, бессознательно стараясь производить как можно меньше шума.
Мой друг замолчал и тоже ступал осторожно. Я был убеждён, хоть и не видел этого, что он постоянно оглядывался.
Наверное, мы дошли всего лишь до середины зала, когда сзади раздался злобный кошачий вопль. Мы замерли, и я услышал, как что-то небольшое пронеслось мимо нас.
- Господи! Господи!.. – повторял Генрих и всё не мог остановиться.
Его страх подбодрил меня. Это я вынудил его сюда придти, я был повинен в его теперешнем состоянии и только я обязан был его успокоить.
- Это пробежала кошка, - невнятно, потому что у меня клацали зубы, объяснил я.
- Но почему она так заорала?
- Наверное, испугалась нас.
- Испугалась, когда мы давно прошли мимо неё? Что же она не боялась раньше? И почему побежала в нашу сторону, а не в обратную? Я тебе говорил, и не раз, что не очень-то верю во всякую бесовщину, но сейчас готов поверить. По-моему, мы приближаемся к чему-то запретному, а поведение кошки – это предостережение, что нам не надо видеть то, что впереди. Если это, действительно, кошка. Или, может, она побежала предупредить кого-то о нашем присутствии здесь? Пойдём обратно, Джон. Чует моё сердце, что добром наше путешествие не кончится. Если хочешь, мы придём сюда опять, но уже как следует подготовившись. Мы возьмём по два фонаря и по большому кресту, чтобы чувствовать себя под защитой. Интересно, они у дяди есть?
После таких слов согласие на отступление не могло задеть мою гордость.
- Да, сейчас мы не готовы идти дальше, - подтвердил я.
Мы повернули назад, пошли в предыдущий зал и стали продвигаться в его конец, когда сзади раздался лёгкий шум, похожий на вздох, а потом словно что-то провезли по полу. Не понимаю, как нам удалось ни разу не упасть, когда мы помчались из этой части замка в жилую. Мы влетели в мою комнату, потому что она была ближе, захлопнули дверь и задвинули засов, словно это могло уберечь нас от тёмных сил. И даже я, посвятивший годы изучению потустороннего мира и колдовства, почему-то сразу почувствовал себя в безопасности.
- Что это было? – заговорил Генрих, отдышавшись. – Ведь и я, и ты слышали одно и то же. Сначала кошка, потом… Как ты понял эти звуки, Джон?
- По-моему, сначала был вздох, а потом что-то или кого-то протащили по полу или, скорее, передвинули.
- А я решил, что это был стон, -
