ОХОТА НА ЕДИНОРОГА

художественному содержанию противоположна панно на стене и потолке. На нём рассматриваю себя. И рядом… Всплывает в голове охота… На занесённого в красную книгу зверя и мой напарник, кто бы мог подумать, автор объявления Иванов Б. Ф. собственной персоной! На нас новые – муха не наследила! - камуфляжные тоги цвета утренней зари, только зелёной раскраски, буйные головушки повязаны банданами. Сбоку присобачены цветные фазаньи пёрышки, щегольски так смотрится и в тренде охотничьей моды охотничьего сезона этого года.


1 солнце, море, шёпот волн (лат.)

    В руках у нас килики. Мы веселы,  переговариваемся, шутим, нам весело, судя
по счастливым лицам, видно, не одну амфору с прекрасным рейнским выдержанным вином мы приговорили и ласково приняли на грудь. 
    Рядом в камуфляжных набедренных повязках наши егеря с загонщиками гонят по августовскому березнячку единорога. Его рог то и дело мелькает среди белых стволов берёз, да и сам красавец то тут мелькнёт, то там белым крупом, то грива его заполощется на ветру или пышный хвост завьётся в тёплых струях летнего ветерка.

    - «Вот что странно, друг мой, - другом напарник называет меня впервые за всё время нашего полювання. – Сколько ни выпито, а хмеля как нет в голове. Как думаешь, с чего бы?» - «Как с чего! – удивляюсь и сам, голова чиста, как оконное стекло после мойки, - на природе всё усваивается иначе. И оказывает иное благотворительное действие благодаря той же нашей матушке-природе!» Напарник соглашается кивком головы и произносит: - «На то она и мать наша – Природа!»

    Егеря и загонщик не прицельно – баловства ради – пускают в него стрелы со светошумовыми насадками, метая их из титановых луков с лазерным прицелом.
    Я и Иванов Б.Ф. активно комментируем действия егерей, загонщиков и прочего приспособленного к охоте люда. С уст наших срываются срамные шуточки вместе с газами, вылетающими из наших тел.
    Не помню, как оно было на той охоте и чем окончилось, но, судя по количеству разбитых амфор – это позже, как выяснилось, мы стреляли по ним из луков – единорогу повезло в охоте на него, но не нам в охоте на него. Ну и Юпитеровы грозы с ним, с единорогом!
    Я беру за узкую шейку амфору. Встряхиваю. Внутри что-то плещется. Вынимаю пробку. В нос шибает крепкий бражный настоявшийся аромат, аж слеза прошибла! (Хоть что-то осталось не тронутым!) пытаюсь налить брагу в килик. Она расплёскивается! Как же древние греки из них на пирах вино лакали до положения стоп, когда на поверхности напитка едва глоток задерживается!
    Кое-как напившись, валюсь на софу, утыкаюсь лицом в подушки, аромат от ткани одуряющий; пахнет деревней, утренним звоном коровьих бубенцов, криком и мычанием бурёнок, нескошенной травой и солнечным светом!
    Утыкаюсь и проваливаюсь в бездну античного небытия…

    - «Я обещал же, что всё у нас получится!» – жирный боров Иванов Б.Ф. легонько так толкает меня в грудь жирным кулаком; я пошатываюсь, но успеваю ответить; но мой удар, что слону дробина! Он счастлив и пьян! Я счастлив и пьян! Охота удалась на славу. Вина выпито столько! Напарник вдруг подзывает к себе организатора. Тот гибкой лозой возник перед нами. – «Голубчик, больше не ничего не предусмотрено программой?» – интересуется Иванов Б.Ф. – «Что-с вас интересует-с?» - не понимает организатор, склонив к плечу улыбающуюся голову с щегольскими усиками щёточкой. Иванов Б.Ф. щёлкает пальцами, старается вспомнить, что ему ещё надо. – «Девочки программой предусмотрены?» Организатор на мгновение растерялся и тотчас же берёт себя в руки, профи высшего класса. – «Как же, как же, девочки-с предусмотрены-с, - раскланивается он и подаёт заведенной за спину рукой кому-то знаки. – Вас какие-с девочки интересуют-с: блондиночки, брюнеточки, шатеночки… Фирма мы весьма-с солидная, серьёзная организация «С боку бантик», не какой-то там полуподвальный салон «Сумрачный пенис». Ха-ха!» Напрягаюсь при знакомом словосочетании: - «Повтори, любезный, как ты контору назвал, какой такой пенис?» Организатор оживляется и, подняв подбородок, пылко декламирует: - «Сумрачный пенис»! можно подумать, он когда-нибудь солнечным бывает!»  Иванов Б.Ф. перебивает: - « Да погоди ты, блин, со своим пенисом! Рыжие – скажи, в натуре - рыжие есть? Сисястые? Чтоб корма, - развёл руки в стороны, -  была  приличная? Чтоб под парусом, - растопыривает кисти, будто ими держит крутые бедра обнажённой красотки, и совершает тазом поступательно-возвратные движения, имитируя половой акт, - ходила?» Организатор снова на мгновение теряется (будь я дома, сказал бы, что завис, как «Хьюлет и Паккард») и восстанавливает прежний ход мысли: - «Вы же охоту заказывали-с, а не прогулку-с под парусами по водной глади». Иванов Б.Ф. смерил организатора тяжёлым взглядом. – «Дурака валять вздумал? Уничтожу! Завтра… Сегодня же будешь шлюхам портовым массаж афедрона языком делать!» Организатор бледнеет, блеет, боязливо говорит: - «Зачем же такие страсти, господа-с! Опасаюсь предположить, вы имели в виду девиц прекрасного поведения! Сию минуту исполним-с!»  Иванов Б.Ф. хохочет самцом, соскучившимся по самке. – «На единорога охота запрещена! – вспоминаю я, бью кулаком Иванова Б.Ф. в живот, чтобы привлечь к себе внимание. Он отмахивается от меня как от назойливой мухи, подходит к гаснущему костру и струёй мочи гасит последние уголья. Раздаётся шипение, валит в вечернее небо сизый дым. – «Ну и что?» - Иванов Б.Ф. не оборачивается. – «Как что?» - «Да так. Мы не охотились». – «А чем же тогда занимались?» - «Пили. Ели. Медитировали. Природой любовались». – «А егеря?» - «Артисты из массовки». – «То есть», - начинаю о ни чём не догадываться я. – «А то и есть, - Иванов Б. Ф. закончил расправу с костром. – Всё вокруг нас виртуальная имитация». – «Имитация? – сокрушённо произношу и оглядываюсь по сторонам, взгляд рыщет и ему не за что зацепиться. Мне становится ху… Хрен… Не по себе. – А как же…»

    И всё-таки некий паскудник устроил замену! Такой скрытой подлости не ожидал! Брага по вкусу казалась прежней, с пузырьками газа, но присутствовали в ней вкусовые характеристики креплённого выдержанного красного вина! Полусухое (в этом немного разбираюсь; не так, как в анекдоте, мол, не бойся, брюки быстро высохнут, оно сухое, да какое же оно сухое, оно – мокрое!); со скрытыми нотками «Совиньона» и «Изабеллы», вяленого изюма и немного подмёрзшего на сентябрьском морозце сладкого винограда; всё скрашивалось легато превосходного  букета с торжествующими синкопами и  стаккато ароматов, рассыпающихся по вкусовым рецепторам и завершающими своё действие хмельной кодой, приятно отуманивающей сознание…
    Перед моими глазами заплясали дикие козлята, спрыгнувшие с панно; обнажённые пастушок и пастушка пустились во все прекрасные эротические извращения. Лукаво бросая игривые взгляды, старалась пастушка и меня пригласить в дуэт, исполнить на её скрипке мелодию разврата в два смычка, да я вежливо отказался.
    Я осушал килик за киликом; на груди промокла от пота футболка, уже ракета летела не в глубины космоса, а куда-то в выси мирового океана; с губ срывались капли вина, текли по подбородку, падали на футболку, оставляя на ней красные следы.
    Последнее, запечатлевшееся в памяти – бросаю пустую амфору в пустоту панно, пастушок с пастушкой быстренько-быстренько скрылись за валуном… И беспомощно валюсь в густую вымахавшую по грудь зелёную траву.
    Иванов Б.Ф. понимающе улыбается, прикладывается к горлышку амфоры.
    К чёрту запреты, когда на единорога охотятся такие друзья, что не разлить-поссорить вином! Рядом почему-то оказался пруд. С разбегу бухаюсь с головой в его жидкую составляющую. И выходит из берегов вода вместе с рыбой! И течёт вода, и рыба плывёт по низменностям лугов, долин, равнин. А мы всё плещемся с Ивановым Б.Ф., ловим рыбу и едим сырой с чешуёй и внутренностями. Ах как вкусна сырая рыба да под килик красного креплёного вина! 

    Я катался по напольной мозаичной траве, плакал от внеземного счастья. В голос. Взахлёб. Слёз своих не стесняясь. И пил, пил проклятущее, но вкусное, не типичное для нашего времени аутентично-античное вино. Выдержанное. Волшебное. Восхитительное вино из аутентично-античного сосуда, из… ик!.. из кики… ик!.. из килили… ик!.. Да, не всё ли равно из чего! Пил до полного обессиливания собственных сил моего футуристически слабого организма аутентично-античное вино, вливая в себя и почти потеряв его вкус!

    Из воды показался массивный череп в водорослях и тине. Затем показалось лицо Иванова Б.Ф. – «Ты кто?» - интересуется он. – «Homo est!» - с вызовом так отвечаю ему. – «Как здесь оказался?» – Иванов Б.Ф. встаёт на ноги, по телу струится грязь со струйками воды. – «Не помню», - лгу ему на голубом глазу. – «Такое тоже бывает, - соглашается он и смотрит на берег, по нему разбросаны осколки амфор, остатки еды, поломанный переносной охотничий столик, изрубленные топором стулья. – Кем по жизни будешь?» Иванов Б.Ф. выбирается на берег; я вышел раньше. – «Свободная личность», - не утруждаюсь придумыванием чего-нибудь забубённого. Иванов Б.Ф. подвигал бровями. – «Хочешь быть при настоящем деле?» - «Если можно», - уклончиво говорю, глядя поверх его головы. – «У нас всё можно: и Машку за ляжку, и козу на возу!» - озаряется улыбкой его лицо. – «А кем именно». – «Боссом!» - «Так уж сразу – боссом!» Иванов Б.Ф. серьёзнеет лицом. – «У нас всегда и сразу. В моих руках нити всех министерств. Прикажу кому надо, козу на раскоряку поставят и мычать заставят». – «Сильно!» - восклицаю я. – «Как два пальца в кипящий жир!» - улыбается Иванов Б.Ф. – «Можно, подумаю?» - «Только недолго. Возможности мои хоть и ограниченно неограниченны, но рамки дозволенного всё же существуют».
           
    Голова моя начала незаметно трястись яблочком спелым на ветви гибкой рукою сорванца качаемой.
    Открываю глаза – стоит благоверная, спутница моей распрекрасной жизни.
    - «Чо орёшь?» Моргаю, стараюсь не дышать в её сторону. В приказном тоне: - «А ну дыхни!» Зажмуриваюсь, набираю воздуху и медленно выпускаю. Мгновенье кажется часами, песчинками лет, отмеряющими наше короткое существование на земле. – «Снова со своим новым корешем Ивановым налакался, скотина ненасытная!» Мне стало не по себе: «Откуда она про Иванова узнала? Следила-подглядывала, что ли?» Жена расходилась не на шутку, быдто мои мысли, как книгу читает. – «Да у тебя всё на морде лица твоего заглавными печатными буквами романским стилем написано, что жрали брагу – у, нелюди! -  не закусывая! Где он?» Озноб прошёлся по коже морозным цунами. – «Кто он?» Жена прищурилась: - «Ты из себя целку не строй! Не промокашка из института благородных тряпиц! Где!» Манера поведения пришла не сразу, но вовремя. – «Милая, это ты?» - голос дрожит, будто только что пережил крайне тревожный момент жизни. Ноздри у жены раздулись парусами каравеллы «Мария» и наполнились ураганным ветром пламенного гнева. – «Нюрка, соседка, тобою обожаемая!» - «Нет, это точно ты?» - валяю Ваньку. Жена распахивает халат; моему взору предстают аппетитные дыньки. – «Посчупай, - жена намеренно корявит слова, - удостоверься! Забыл, небось, за пьянками, какие сиськи твоей супруги упругие!» Ладонь