Якобинец

Первым делом Бресси счел необходимым выразить соболезнование по поводу смерти его родственников. Куаньяр метнул на графа холодно-недоверчивый взгляд и слегка наклонил голову:
-  Разве не «сливки» местного общества к этому причастны? И первый подозреваемый ваш родственник Белланже.

    Де Бресси выдержал этот жестокий упрек, не отводя глаз:
-  Во всяком случае,  моя совесть чиста. Я хочу поговорить с вами и не столько от имени пославших меня, но и просто как человек, месье Куаньяр.
    Во-первых, примите мою искреннюю благодарность, моя Луиза жива благодаря вам и вашему влиянию на местных санкюлотов, сирота с детства, она мне, как дочь...» - де Бресси через столик протянул якобинцу руку. С трудом преодолев недоверие, Куаньяр осторожно сжал её. 

- Но хватит о личном, к делу. Против вас в любой момент может быть выдвинуто обвинение в опасной агитации против существующего порядка и    священной особы короля, надеюсь, вы осознаете, что это крайне тяжелое обвинение», - де Бресси поднял бокал вина и сделал глоток, не отрывая глаз от бледного напряженного лица молодого собеседника.

    Республиканец сузил усталые темные глаза с покрасневшими белками:
-Обвиняют меня «заклятые друзья», маркиз де Белланже, виконт де Ласи и Кo,  все «сливки» местного общества, - жесткий смех прервал его слова, - а впрочем  на поверхности плавают не только сливки, но и дерьмо…

    Граф невозмутимо поправил пышный кисейный галстук и принялся за бифштекс, по его лицу было сложно понять, что он думает:
-  Знаете ли, из здешнего высшего общества я один обладаю способностью спокойно говорить с людьми подобными вам. Знаю, Белланже  и другие  сразу перешли бы к оскорблениям и угрозам, - Бресси прижал вилкой кусочек жареного мяса, - скажу честно, мне интересны вы и тот тип людей, который вы представляете.

    Встретив вопросительный взгляд красных глаз, вытер губы салфеткой и пояснил:
-  Я имел в виду якобинцев. К ним я испытываю болезненное, наверное, извращенное любопытство.

    Куаньяр пожал плечами и убрал со лба отросшие черные волосы:
- Чем же мы отличаемся от других людей, господин граф, разве тем, что не желаем стоять перед вашим сословием на коленях, и четко знаем, чего хотим в этой жизни?

    Бресси не нашелся, что ответить:
- Я процитирую слова Белланже: «Похоже на то, что вы решили изучать их, как энтомолог изучает повадки и образ жизни скорпионов», так сказал Белланже, - словно извиняясь, поправился он, - но далее  он сказал следующее «вы еще убедитесь, Этьен, что они отнюдь не безобидные болтуны-идеалисты..», впрочем, я невольно отклонился от темы...

    Администрация делает все возможное для пресечения печатного вздора.  И что же? Благодаря усилиям ваших товарищей всё напрасно! Выслушайте меня, месье Куаньяр без замечаний, если нетрудно.

    Я не против свободы печати, отнюдь, но то, что вы… они… пишут, это переходит разумные границы, за которыми… прямые оскорбления коронованных особ и опасные принципы, разрушающие самый институт монархии! Я не могу оставить эту деятельность без последствий…Это не угрозы… я не желаю вам зла, это честное предупреждение…Местное высшее общество и мэр настроены крайне серьезно…   

- Что ж, благодарю за честное предупреждение…А что касается болтунов-идеалистов, то, как известно, «сначала было Слово»,- бесцветно процитировал Библию Куаньяр, - но за ним следует и Дело, в этом Белланже прав, мы отнюдь не мечтатели-болтуны, но  признаться, я думал, что у нас деловая встреча, а не частная беседа. Что касается семейства Белланже, то у меня о них чудесные воспоминания. Могу поделиться. Мне было 16 лет, когда  Белланже с компанией «золотой молодежи» на улице Гренель загнали меня в тупик и стали забрасывать пустыми бутылками. От бутылок я еще мог уворачиваться какое-то время, но разлетающиеся о стену за моей спиной осколки посекли меня тогда  сильно… молодые господа очень веселились,... июль 1782 года…

Повисло неловкое молчание. Тонкое умное лицо де Бресси стало мрачным:
- И что же было дальше?-  хотя и знал  ответ собеседника наверняка.
-  А что ему будет? Он же делал благое дело, учил дерзкого плебея подобающим существу низшей расы  манерам, этим он занят и по сей день.. – Куаньяр мрачно  и насмешливо улыбался в лицо сиятельному собеседнику: « Не выучили! Я оказался скверным учеником! За что недавно он меня осчастливил метанием бокала..Так что, это происходит не первый раз.. это можно сказать уже традиция!  - смех получился натянутым и жёстким.

    Наткнувшись на удивленный взгляд графа, вынужден был коротко рассказать об инциденте в особняке Белланже, умолчав, впрочем, о своем письме племяннице де Бресси, из-за которого случился скандал.

  Лицо де Бресси покрылось красными пятнами, он явно почувствовал стыд  за выходку родственника.
- Честное слово.. у меня нет слов, настолько.. что хотелось бы извиниться вместо него. Отлично знаю его характер, высокомерен,  груб и несдержан, но не до такой же степени...

    И снова решил вернуться к теме, ради которой и состоялась эта встреча:
- В последнее время я перестал уже понимать, кто же у нас реальная власть? Администрация во главе с мэром Лекоком или ваш клуб во главе с вами, Куаньяр?!

    Насмешливо улыбаясь, Норбер взглянул графу прямо в глаза:
- Лекок возглавляет местную администрацию, а я революцию в этом департаменте. Вы должны научиться считаться с нами, вам придется этому научиться, господин граф…

    Некоторое время де Бресси молчал, откинувшись на спинку стула.
- До сих пор не понимаю, как вам удалось так надавить на Лекока, что он согласился на созыв милиции по принципу народного ополчения! Вооружить санкюлотов в текущих обстоятельствах, это настоящее безумие!

- Отчего же? Эти люди воспользуются оружием только ради устранения беспорядков, ради общественного спасения и ни в каких иных случаях… 

- Вид длинноволосых парней с мрачными физиономиями, в красных колпаках с ружьями и пиками вряд ли способен успокоить, мало они напоминают стражей порядка…

- Ну, это смотря по тому, какого порядка, господин граф. Учитывая мое происхождение, я и сам стопроцентный санкюлот.

  Де Бресси мрачно рассматривал Куаньяра и медленно произнес:     
- Вы опасный и непонятный мне человек…удивительнее же то, что я не чувствую к вам ненависти и не желаю вам зла, что было бы естественно…

- Что ж, у меня  к вам также нет ненависти и желания причинить зло, господин граф, если это вас успокоит,…и тоже не знаю этому объяснения…

- Куаньяр, от лица администрации и..  других влиятельных людей города    готов уверить вас… в неприкосновенности вашего клуба, вы можете не опасаться ни арестов, ни погромов… Вам нет необходимости держать людей «под ружьем»… Баррикад на улицах, как было в Париже мы не допустим. Именно ради общественного спокойствия я уполномочен предложить вам…

- Распустить милицию? Это невозможно. К тому же у нас нет ни малейших оснований доверять слову Лекока и представителей нашего бомонда… Вы, один из редких в своем обществе людей, которого я уважаю и чьему слову мог бы поверить. Но большинство из них не станет соблюдать слово данное простолюдинам, тем более ненавистным им якобинцам. Вспомните судьбу моего брата, как, активно, по-вашему, ищут убийц?! Или сказать по чести, вообще не ищут… А зачем? Чтобы найти одного из своих? А что касается баррикад, тут своя логика, она предельно проста, будет насилие в отношении патриотов,… в отношении простых жителей Санлиса… будут и баррикады…Вам понятна моя мысль, господин граф? Я тоже не угрожаю вам и тем, кто вас послал, я тоже предупреждаю…

    Де Бресси нервно передернуло.
- Молодой человек, не надо говорить со мной в тоне Марата…, - в голосе зазвучали властные, холодные нотки. Он отчего-то чувствовал себя задетым.

- Вы читаете его газету?», - тон самого Норбера против воли стал очень резким, - если нет, то почему говорите о том, чего не понимаете?

    Де Бресси решил сделать последнюю попытку:
- Куаньяр… дворянам претит подобное положение в городе, и усиливающаяся власть вашего клуба вызывает у них страх и ненависть, потребность защищаться…

- Тем хуже для них, господин граф, пусть учатся считаться с нами. Мы не отбросы, мы не чернь, не быдло  - мы представители народа Франции.

    Они уже встали из-за стола, когда граф де Бресси опустил руку на плечо молодого человека:

-  А теперь выслушайте меня молча. Это уже совсем личное…На днях моя племянница получила цветы и записку от… анонимного поклонника…, нет-нет, выслушайте меня молча. Я уважаю эту таинственную личность, но при случае попросил бы этого человека держаться на расстоянии от Луизы де Масийяк. Видите-ли, можно быть умным, интересным человеком, достойным уважения, но все же Луиза и .. этот господин Икс из разных миров, которым никогда не пересечься, ну в общем я сказал все, что хотел сказать. Глупо и жестоко наказывать за мечту, но мечта обречена оставаться фантазией  и не надо пытаться ее реализовать, касается ли она мира чувств или общественных отношений. Двум мирам не пересечься, не стать единым целым

    Куаньяр невольно отшатнулся от собеседника, и разом, потеряв голос, скорее прошептал холодеющими губами:
-  Из разных миров? Мир он для всех один, господин граф, если при всем вашем уме это вам недоступно. Я не хочу, сударь, - добавил он резче, -чтобы нас видели вместе, это компрометирует обоих, всего доброго, господин граф.

  Молодой человек развернулся на каблуках,  и слегка пошатываясь, словно пьяный, направился к выходу.
   

    А чуть позднее в самом конце июня 1792, Куаньяр стал свидетелем крайне интересного инцидента, Жак Арман ухитрился буквально выбросить из трактира нескольких молодых аристократов во главе с самим маркизом де Белланже…

    Какие люди... практически местные «герои»... «любимцы публики»... молодой маркиз де Белланже, виконт де Ласи,  граф де Вальмеранж и еще некоторые представители местной «золотой молодёжи», его обычные спутники, вся великосветская шайка в сборе. 

  Благородные насильники... безнаказанные убийцы в золоте и бархате... объект  страха  порядочных девушек и молодых женщин... объект затаённой, бессильной ненависти их отцов и матерей, мужей и братьев.

    Изящные и грациозные, как крупные хищники, надменные и бессознательно жестокие, непоколебимо уверенные в своем праве и в своем «врожденном превосходстве».  Увы, тип не из ряда вон в  своем сословии, абсолютная власть и безнаказанность,  как известно, и развращает абсолютно…

    И с ними граф де Бресси, Норбер вздрогнул, хотя и помнил, что де Белланже его родственник, он всегда считал его очень порядочным человеком, которому совсем не место в такой компании…

    Их появление на пороге было не совсем обычным, трактир дядюшки Жерома был скромным заведением для малоимущих бедняков.. но и местный «бомонд» иногда не избегал этих стен, ради попоек, погромов и иных развлечений «золотой молодёжи».. кошмар для молоденьких служанок, замужних и незамужних.. Как же господа при этом острили? Ах, вот как: «Мы оказываем вам честь, добавляя голубой крови вашим детям!»

    Шутки, смех, пьяные разговоры разом прекратились, длинноволосые, лохматые головы